Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  При виде командира солдатик, прислонивший щит и копье к стене, а сам эту же стену подпиравший, вскочил, как ужаленный, попытался подхватить оружие одновременно - и, конечно, щит свалился в лужу, а копье упало, и пришлось за ним тянуться. Увидев такое разгильдяйство, пятидесятник просто побагровел. И, наверное, не миновать бы нерадивому часовому побоев, если бы командир мысленно уже не был внутри.

  - Бегом обратно! - скомандовал пятидесятник. - Когда я закончу допрос, будешь тут и в полной форме. Не успеешь - жалования тебе не видать, а еще получишь пятьдесят палок по ...

  Часового как ветром сдуло, а рыцарь неспешно открыл дверь.

  - Пошли! - одними губами шепнул Хегер.

  Пятеро вышли из-за угла. Теперь ничто не закрывало их от чужих глаз, и только волшебство Хегера не давало двум алкам обратить на них внимание. И все-таки Морресту было жутко, как никогда прежде, казалось, пятидесятник вот-вот заметит чужаков - и зычно крикнет: "Тревога!" И через пару минут придется драться со всем гарнизоном, притом, что хоть как-то обращаться с мечом умел лишь Альдин.

  Но двое ничего не заметили. Пятидесятник барственно распахнул дверь и неспешно, вразвалочку вошел в темный проем. Альдин заметил, как рука в черной перчатке потянулась к пряжке ремня, а другая нетерпеливо стянула перевязь с мечом. Внутри раздался еще один сдавленный стон, перешедший в яростное мычание. Девчонка сдаваться не собиралась, но и кричать не могла: предыдущие "посетители" предусмотрительно сунули ей в рот кляп.

  Альдин обманчиво-неторопливо потянул из ножен меч. Холодное, будто змеиное шипение металла, казавшееся громким в ночной тишине, уж точно должно было насторожить часового, но рыцарь и не подумал обернуться. Стоял себе, приоткрыв дверь и неотрывно глядя в щелочку.

  - Я бью часового, - разъяснял остальным Хегер. - И открываю дверь. Альдин врывается и рубит командира. Олтана и Ятос выводят девчонку. А Моррест ждет тут, если кто появится, предупредит. Просто крикни, и бегом внутрь. Там оружия на всех хватит.

  Внутри раздалась глухая матерщина - наверное, пятидесятник воевал с пряжкой штанов, юбка еще днем пала жертвой мужской похоти. Потом раздался звонкий шлепок.

  - Не дергайся, сука! - расслышал Хегер и взмахнул кистенем.

  Часовой глупо хрюкнул и рухнул носом в ту же лужу, где побывал его щит. Если и не убит - захлебнется. Не питая к парню особой ненависти, Хегер пинком перевернул его на спину и распахнул дверь. Внутрь пулей влетел Альдин - только тускло блеснул, отражая лунный свет, меч. В следующий миг раздался тяжелый удар, а потом звон столкнувшейся стали. И яростный, способный поднять и мертвого командирский рык:

  - Измена! Подъем, лоботрясы!

  Затем звон и скрежет стали слились в одну песню смерти.

  Краем глаза в открытой двери Моррест видел, что Альдину сразу же пришлось нелегко. Меч пятидесятника был длиннее и тяжелее, вдобавок и сам комендант был куда сильнее и опытнее. Альдина спасало лишь то, что тот так и не успел застегнуть штаны, разве что заправить назад детородный орган. Но даже придерживая их одной рукой, алк отбивал все атаки Альдина. Не тратя времени даром, Хегер взмахнул кистенем - и чуть не остался без руки. Поняв, что на оружие надежда слабая, он отшатнулся за дверь и принялся творить чары.

  Тем временем пятидесятник Агзар изловчился и подловил Альдина хитрым финтом. Меч незаконнорожденного сына Амори, будто обретя собственную волю, вырвался из руки Альдина и с лязгом врезался в полку с разнообразным оружием. Юноша едва успел отскочить, разрывая дистанцию, и выхватить нож. Мечи, кинжалы, кистени, булавы, копейные наконечники с лязгом повалились на пол, и шум был слышен, наверное, во всей крепостце. Одновременно Моррест заметил, как распахнулась дверь барака, и наружу повалили солдаты. Конечно, они были не в полном доспехе, по большей части и без штанов - но почти все с оружием. Безошибочно определив, где основная драка, алки окружали арсенал, перехватывая все пути отхода.

  Но в этот момент начало действовать заклинание Хегера. Моррест еще раз убедился - их попутчик отнюдь не шарлатан. Алки двинулись вперед, но как-то сонно, спотыкаясь и не разбирая дороги. Хегер вновь использовал ситуацию: поднятым среди ночи воякам наверняка больше всего хочется обратно в постель, вот он и усилил естественную сонливость. Некоторые алки падали наземь, растягиваясь в пыли, и тут же начинали храпеть. Двое десятников, руководивших атакой, пытались навести порядок, но и сами уже поддавались сонной одури. Даже матерщина звучала как-то монотонно, навевая сон.

  Пятидесятник оказался крепче всех. Он даже догадался, что происходит. Отвлек Альдина обманным выпадом - и могучим, с разворота, пинком в солнечное сплетение отшвырнул противника на соседнюю стенку. Хватая ртом воздух, будто вытащенная из воды рыба, Альдин сполз по стене, опрокинув еще одну полку с кинжалами.

  - Хегер! - предупреждающе крикнула Олтана. Удар, отчаянный вопль - и женщина отлетает в сторону. А меч алка, блестя в тусклом свете звезд, прянул точно в грудь Хегеру.

  - Погибни, Ирлифово отродье! - прохрипел пятидесятник.

  ...В первый миг Моррест не понял, что произошло. Даже умей он метать ножи, и будь на поясе подходящий клинок, он мог бы не успеть. Но в последний миг пятидесятник споткнулся и со злобной бранью упал в пыль. Рука с мечом ударилась о валявшийся в пыли булыжник - и выпустила меч. Второй кулак уже работал, с неистовой яростью вбивая Ятоса в пыль. У него, у Хегера, у Олтаны с разбитым в кровь лицом, у Альдина, едва отдышавшегося после удара, у Морреста - было лишь несколько мгновений. Потом пятидесятник таки сломает мальчишке шею и, подобрав меч, прикончит Хегера. А без чернокнижника солдаты легко повяжут остальных.

  Моррест словно раздвоился. Одна половина, наверное, тот самый Кукушкин из прошлой жизни, ужасался происходящему беспределу. Но ее властно оттеснила вторая, родившаяся уже здесь ипостась. Сын горного племени воинов, Моррест ван Вейфель не сомневался, не мешкал и не боялся. Он просто подобрал меч, поднял над головой - и с силой опустил вниз, неловким, но сильным ударом поперек хребра алка.

  Скрежет кольчужного железа - ага, разорился ты на кирасу, а на кольчужку пожалел. Вон и подвело тебя чье-то хреновенькое изделие, а точнее, твоя же жадность. Думал, никто и никогда не ударит в спину? А сам-то в Кровавых топях, небось, не брезговал нападать сзади... Меч рассек кольчугу, плащ, рубаху, глубоко вошел в спину, и там застрял. Дернувшись от неистовой боли, алк вырвал оружие из рук Морреста, повалился в пыль, заливая ее кровью. То ли рана была не смертельная, то ли алк очень хотел жить. Моррест с ужасом видел, как в ране проступила кровь, как эта кровь пузырилась, будто кипела: похоже, меч разрубил ему легкие. Алк жутко хрипел, царапая пальцами землю, сдирая о камни ногти, пытаясь отползти от неминуемой смерти. А окровавленный меч торчал из спины жутким и кощунственным подобием креста...