Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

Она позвала Егора в кафе на завтрак.

Красивое место с открытой верандой на набережной было расположено на берегу пойменного озера или старицы, в честь чего и назвали кафе. Местная молодёжь шутила, что название пошло от того, что в «Старице» любят зависать старики, но место было настолько простым и неформальным, далёким от шика, что сами же здесь и собирались толпами. Меню было разнообразным, но с демократичными ценами. Мебель деревянная, и от неё шёл запах леса, бани.

Егора запахи уносили в летние каникулы, проведённые у бабули. А Вику в собственные мечты, где она гуляла по цветочным лугам босиком, наслаждаясь единением с природой. В жизни она даже в походе не была.

Она заказали горячий кофе и чай, а также завтрак, которым было бы приятно наслаждаться под кряканье уток и тихое плесканье катамаранов, будь они парой. И не будь рядом с ними третьего лишнего — Егор взял с собой Лёшу. Вики сама позвала его в кафе. И Егор, почему-то скрыв это от Леси, может инстинкт самосохранения сработал, пришёл, но с Лёшей.

Он столько многоходовок замутил, что сам мог легко в них запутаться. Устроил спектакль нетрадиционных отношений, уговорил Викторию прилететь, поступившись собственными планами, следил за Оливером, подговорил Соню и Сеню, и всё оказалось зря — сестрёнка связалась с другим парнем. Порядочной скотиной, но не убийцей. Шер ему не нравился, но как человека он его знал давно, и не замечал за ним постыдных поступков. Он скорее даже был добряком, и жертвовал деньги в фонд сирот, учил их танцевать, устраивал летние лагеря со своими парнями. Зачинщиком этих действ был именно Артём Охренчик.

— Прости меня, Вики, — вымолвил Егор, не зная с чего начать разговор.

Сама Вика молчала, не ожидавшая, что Егор придёт с кем-то. Но радовалась, что кем-то не оказалась его невеста. Весьма противная особа.

Она кивнула ему, принимая извинения, и разрешая продолжать речь. Лёша даже засмотрелся, восхищаясь её манерами и жестами. Хотелось походить на эту красивую грациозную лань.

— Вики, я наверное зря тебя позвал. Я думал, Оливер, — он поморщился на имени, — хочет поиграть с сестрой. Ты же знаешь, она моя двойняшка. Она самое дорогое, что есть у меня.

«Скажи это своей невесте,» — понеслось в её голове. А Егор продолжал:

— Она — это я, а я — это она. Я боялся за Лену, хотел её защитить, как мог, — он жарко заговорил, озвучивая откровения, — я всякую дичь выдумывал, чтобы их развести, — Вика засмотрелась в его глаза, но не могла прочесть мысли: говорит ли он правду, врёт ли — она не знала, но верила. — Я хотел сказать ему в лицо, чтобы он оставил её, но сама же знаешь, что он бы сделал от противного. И я выдумывал разное, чтобы… А потом решился позвать тебя. Я правда, очень благодарен, ты чудесный друг, — Вика не изменилась в лице, но сердце ёкнуло, — только зря. Ведь оказалось, блин, каламбур, — он схватился за голову, усмехаясь, — что это «утка». Я себя таким кретином чувствовал, жуть.

Он был таким красивым в ореоле медленно ползущего на горизонте солнца, отражающегося от поверхности близлежащего водоёма, от которого невинно щурился. И ей хотелось сказать, что он и есть кретин. Что не видит её так же, как она видит его.

— Вик, прости меня. Тревога оказалась ложной. Спасать никого не надо.

«Только ты, Егор, не прав». Кое-кто нуждался в спасении. И ждал его от Лены. Но она ему не предназначена. Она не может его спасти. Даже если бы очень захотела. Для Олли она как плацебо — он верит в её чудодейственность, но обманка не спасёт, когда ты на тяжёлой стадии болезни. Так было с отцом. Вика слышала, что под самый конец ему начали давать плацебо, а мама знала об этом и плакала, от того что папа верил в то, что «лекарство» поможет. Никакое это было не лекарство. Пустые пилюли.

Вика была так зла на Оливера, но точно знала, что именно скажет ему.

Коротко поблагодарив за завтрак, но так к нему и не притронувшись, она расправила салфетку, убрав её с колен, прощаясь, навсегда вычеркивая Егора Матвеева из собственной жизни, а он пригласил её на свадьбу. Ещё одна благодарность, от которой сводило зубы искомой, и она поднялась, чтобы уйти, когда заметила, что к ним надвигается локальный ураган в виде невесты Егора. За руку она тащила мокрого Анатолия Светова. Оба были в оранжевых жилетах, как два колобка.

36

— Это как понимать? — сиреной взывала Леся, переводя гневные взгляды с Егора на Вики. — Ты что-то попутал, чёрт?

— Вот, Лёха попросил познакомить его с Викой. Понравилась очень, — замялся темноволосый парень с серыми глазами.

— Да он гей! — заорал на него «ураган», тыкая пальцем в Лёху, и собирая все заинтересованные взгляды. Его розовая рубашка и аккуратный вид не оставляли простора фантазии. — Что ты мне лечишь? О Господи, и на кого я тратила своё время? — она трясла руками, будто хотела сотрясти воздух.

— Лесь, солнце, ты всё не так поняла…

— И что же тут у нас? Тебе захотелось разнообразия, и вы решили попробовать втроём? А что, время до свадьбы же есть! Почему бы и не пуститься во все тяжкие?

Леся набирала и набирала обороты, крича громче, обиднее, бездумнее. Егор осознавал свою вину, но ему не нравилось, как беспардонно она обвиняет невинных людей. Лёшу ему было даже жальче, чем стойкую Вику. Та всегда могла за себя постоять. Даже сейчас не опускалась до ответных плевков словами.

— Перестань, — предупредил он Лесю строгим голосом. — Ты сейчас не права.

— Хочешь сказать, мои глаза врут?

— Сейчас — да.

— Тогда выколи их мне вилкой, — она схватила прибор и попыталась со всей силы воткнуть его в мирно покоящуюся на столе ладонь будущего мужа.

Спас его только счастливый случай под именем Лёша, который намеренно сдвинул его ладонь своей в самый последний момент, и вилка пронзила его руку, приколов к деревянной поверхности. Тут началась настоящая катавасия.

Вика сидела, лупоглазо тараща глаза, словно аглицкая королева, на приёме у которой случилось смятение. Толя страдальчески теребил кудряшки и корил себя за то, что согласился встретиться со сбежавшей из «дурки» — внешность так обманчива — девушкой. Егор требовал вызвать скорую, а также внимательно оглядывал рану, призывая друга к спокойствию. По другую сторону от потерпевшего крутилась Леся:

— Будь мужиком! — и разочарованно сквозь зубы добавляла: — Хотя какой из тебя, собственно, мужик.

Но изюминкой стала Лиза, после происшествия выскочившая из-за кадки с пальмой и кинувшаяся на Лесю. Она схватила её за волосы и намеревалась оттаскать. Сама она как пушинка, а у Леси за спиной детство на Чаке и Брюсе, и это весомо против девушки-феи, которая одета была в воздушное лавандовое платье с рукавами-фонариками, но атаковала, словно бесстрашный Вжик из диснеевского мультфильма. В глазах зрителей победитель был предопределён. Но ажиотаж от женской драки полыхал апельсиновым пламенем с корицей вместо бертолетовой соли, которая в костре горела и искрила.

Лиза уже неделю не сводила своего пристального повышенного интереса с Алексея, который зацепил манерами и утончённостью. Её раздражала в нём только покорность, с которой тот бежал по первому зову своего друга Егора, брата её подруги Сони.

Она привыкла добиваться желаемого, даже если приходилось брать крепость штурмом, вот и Лёшу упускать не хотела, а поэтому устроила за ним слежку. Она планировала устраивать «неожиданные» встречи по всему городу, и утверждать, глядя ему в глаза, что это судьба.

Пока всё шло по плану.

А потом прямо на глазах Лизы на Алексея накинулась бешеная мегера. Позабыв, о своём образе девочки-одуванчика, Лизка выпрыгнула из укрытия и воинственно вцепилась в идеальные волосы оппонентки, удобно держась за оранжевый жилет, который девушка снять не успела:

— Ведьма, ты что сделала? — кричала она её в ухо совсем не тоненьким голоском. — У тебя руки лишние?

Леся молчать не собиралась и сдаваться тоже: