Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

Но вот он звонит, и голос его бодр, а может это напускное.

— Привет, Олли! — тепло отозвалась я. На душе стало в разы спокойнее.

Мы только сели в такси, и перед нами стелился вечерний город. Летние закаты — поздние, а отсветы неба волнуют воображение клубнично-пломбирными оттенками, перемежаясь с ежевичным мороженым и персиковым сиропом. Кое-где проглядывали первые звёзды, еле заметные невооружённым взглядом. Как и обещал прогноз, погода стояла знойная. Прохладный вечер был благодатью.

— Занята?

— Еду на встречу, — беззаботно отозвалась я.

— К Артёму? — неожиданно проскочило в его тоне удивление, или мне показалось.

— Нет, конечно. У меня есть и другие знакомые.

— Это парень?

Я рассмеялась, представив Лизку парнем — вот умора, кому скажи, тоже хохотать начнут. Она такая тонкая и невесомая, боюсь вообразить каким она могла быть парнем.

— Нет, мы готовимся к девичнику.

Кажется, этим я окончательно добила парня:

— К чьему девичнику?

Он подумал, что моему. Стало ещё смешнее, но смех был скорее сардоническим. Мою свадьбу друг пропустил. А девичника вообще не было, по рассказам, вместо этого мы с Шером предавались страстным высасыванием душ друг друга через губы. Мою душу он точно высосал. Только забыл, что её надо поливать и удобрять, дачник из него никакой. И я высосала часть его души, которую бережно посадила и заботилась как могла. Деметра бы мной гордилась.

— Боже, Оливер, мой брат Егор и лучшая подруга Леся женятся, — решила я его больше не мучить. Но и мучила я его не специально.

— Серьёзно? Поздравляю!

Звучащие искренне, и я верила, что таковыми они и были, поздравления не затянулись надолго.

— Как ты, Оливер? — улучила я момент спросить о его состоянии. Я переживала после того, как он поведал мне безрадостные вести.

— Знаешь, на удивление нормально. Я всё доказывал и доказывал себе кое-что как теорему. А это всегда было аксиомой. Причём, от противного, — его голос был тих, с нотой грустинки. — И я чувствую себя таким дураком…

Я его перебила, несогласная:

— И зря. Ты нашёл ответ эмпирическим путём. Опыт только так и нарабатывается.

— Ты удивительно умна для блондинки, — уколол меня блондин.

— Я просто не считаю тебя дураком, — не повелась я на шутку, а солнце падало за горизонт. — Ты умный парень, глупый не смог бы достичь таких высот.

— Мне иногда кажется, я покорял не те высоты.

— Ты не ясновидящий, чтобы знать у подножия, что наверху.

— Только не говори, что ты веришь в эзотерику, — дурашливо поинтересовалась трубка.

— Верю ли я в эзотерику?..

Сидящий на переднем сидении Стас громко хмыкнул. Люди вокруг были уверены, что я верю во всё. Зажигающиеся на нашем пути фонари будто тоже поддакивали.

— Угу.

— Ну, я… не могу сказать, что не верю.

— Это лажа какая-то. Существуй оно на самом деле, меня бы уже полфандома приворожило, а хейтеры растлили. Хотя-я, — он протянул последний слог, словно задумавшись. — фандом бы тоже был не прочь меня растлить, — он хохотнул, я покраснела.

— Бред сивой кобылы, — буркнула я.

— Эзотерика — это бред, — уверенно говорил Оливер.

Я бы и рада согласиться, но на моей руке было тату, которое кричало об обратном. Оно появилось не случайно. Оно приворожило Артёма. И напоминало мне предсказание жуткой тётки: «Не упусти, не обменяй, не предай». Если эти слова относятся к Артёму, то по первым пунктам у меня полное фиаско. Так что Оливер мог ошибаться. Я почти решилась рассказать ему эту странную историю нашего с Лесей похода в тату-салон, но в машине я была не одна, на меня и так странно косились как Стас, так и водитель.

— Может и так, — пришлось сказать мне. Хотелось закруглить разговор сейчас, тяготило странное предчувствие, медленно раскрывающееся экзотическим, а оттого и не вызывающим доверия, цветком, в глубине груди.

Глядя через спущенное стекло на Марс, становящийся всё более жёлтым на небе, которое приобретало черничные оттенки, я вновь подумала об Артёме. Он был как мой личный бог войны, держащий клинки всегда наготове. А вот Оливер более походил на Адониса — идеал красоты, милый сердцу миллионов девчонок. Я запоздало вспомнила, что Адонис был убит Аресом. И тут же отмела дерзкие сравнения.

— Лена, — позвал меня парень, который смотрел на то же небо, что и я, находясь в одном со мной городе, но ненадолго. — Я улетаю обратно.

Это ли — мой цветок?

— Как? Когда?

— Скоро, менеджер покупает билеты, — коротко пояснил он.

— Давай увидимся на прощание. А когда ты вернёшься снова?

— Я не знаю, подруга, — сказал он серьёзно. — Встретиться не сможем, прости. Еле нашёл время на звонок, не хотел отправлять бездушное СМС.

— Спасибо, — я была искренне благодарна, и тысячи вопросов роились в голове, и в то же время было неудобно тратить время Оливера, особенно после того, как он сказал это мне в лицо.

— Я должен кое в чём признаться, — снова стал серьёзным Олли. — Когда-то давно я отбил девчонку у твоего брата, — он сделал паузу, и я думала, что это всё, что он хотел поведать, но он собрался и продолжил: — я поступил как последняя гнида, и закончилось всё очень печально. Я до сих пор не могу простить себя. И забыть не могу…

— Может, — я вклинилась с самым очевидным предложением, — стоит попросить прощения у Егора?

В ответ мне невесело хрипло рассмеялись.

— Если бы это помогло.

— Стоит попробовать. Поговори с ним, спроси. В конце концов, за спрос не получишь в нос.

Я честно не знала, как отнестись к его словам. Я не знала всей ситуации и не могла делать выводы со стороны. Но и рассказывать больше он не торопился.

— Хэлен, ты просто кладезь народных мудростей, — он вновь рассмеялся, уже чуть веселее. Но смех скоро оборвался. — Тогда я слишком много о себе воображал. Я поднялся, чувствовал себя королём. Мог получить любую девчонку по щелчку пальцев. Знаешь, я слишком поздно осознал, что перестал бояться. Это и стало моей ошибкой.

— Чего бояться? — до меня не доходил смысл того, что он пытался объяснить.

— Попробую показать на примере, — Оливер начал свой рассказ, то и дело прерываясь на то, чтобы сделать глоток воды. — У меня был друг — любитель скорости, ветра ушах. Он ещё по молодости накопил деньжат и купил первый мотоцикл. Он был крутой среди нас, юнцов, катал девчонок, соблюдал скоростной режим, иногда превышал, но в рамках разумного. Он рос и с ним росли амбиции, хотелось гнать быстрее, но он ценил жизнь и понимал, что безопасность важна: типа, кататься на голой резине по льду, или без шлема, или та же скорость, ну, всякое такое — это не дело. Он боялся за свою жизнь. А в какой-то момент до того слился со своим железным конём, что уже не робел мчать на запредельных скоростях. Он был как сам ветер. А что может быть естественнее для ветра кроме свободы? Свободы от оков и страха. Но когда ты перестаёшь бояться, ты можешь не справиться с управлением. Он не справился. Тормоза отказали, — он прервался, драматический накал был сильным. — Так и я — перестал бояться кары за своё непутёвое поведение. А сейчас понял и ухожу.

У меня стало больше вопросов, чем ответов.

— Но, Оливер, чего ты перестал бояться сейчас?

— Всё того же, Лен, я, — он осёкся, а я с силой прижимала трубку к уху двумя руками, чтобы не упустить ни слова. — Я снова начал забывать, что значит страх. И пока я не забыл, я должен остановиться. Сам.

— Всё это звучит…

— Патетично, — закончил он вместо меня.

— Нет, это звучит печально.

— Прости меня, друг.

— Мне не за что тебя прощать, Оливер, — заверила его я искренне.

— Тогда прости Тёмку ради меня, — он меня огорошил и сбросил звонок.

Я не успела возмутиться. Я не успела удивиться. Я не успела послать его пешим маршрутом. А также не успела попрощаться. Не успела сказать, как благодарна ему за то выступление.

Это угнетало, и должно быть, вид у меня был обиженный, раз Стас решил поинтересоваться: