Дневник великого князя Дмитрия Павловича, 1906–1907 гг. - Дмитрий Павлович Романов

несмотря на то, что он очень хотел. Днём было три урока, из коих последний очень поздно кончается. Днём, да и теперь, у меня сильно голова болела, но, несмотря на то, я довольно хорошо учился. Утром историк был очень мной доволен и все время повторял «великолепно». Вместо прогулки на коньках мы (Мария, м. Вельтер и я) копались в снегу и сделали крепость, которая больше похожа на волчью яму или на колодец, чем на крепость, но это неважно, а факт тот, что мы проработали целые два почти часа. Марии очень скоро надоело (как обыкновенно), но м. Вельтер и я, мы продолжали копать вплоть до времени, когда надо было уходить домой одеваться, чтобы ехать к завтраку. Завтра приезжает Тётя в одиннадцать часов утра, мы, наверное, поедем ее встречать. 9¾ часов.

8 марта. Среда

Только что вернулись с танцкласса в Павловске. Сегодня не было так скучно, как последний раз, и даже было очень весело. Я страшно шалил, но М. Н. Троицкая ничего не говорила и даже не замечала. Утром мы поехали встречать Тётю, было очень хорошо. Когда вернулись домой, Мария пошла учиться, а я поехал с Тётей кататься. Разговоры не были особенны, и все больше про солдат. Тётя уедет в воскресенье. Надо идти спать, поздно. 10 часов.

Четверг. 9 марта

Мария с Тётей ездили в Гатчину, я не ездил, потому что у меня были уроки, музыка и французский. Но это лучше, что я не поехал, потому что у меня страшно голова болит. Утром после истории в 11 часов я гулял с м. Вел., мы копали большой проход в снегу, который тянется на 12 сажень, и это все мы сделали в полчаса. Это сравнительно очень быстро. Завтра верховая езда. Ура, я страшно доволен, хотя немножко страшно, потому что я буду брать барьеры. Как весело.

Я радовался всю неделю на тот день. Тётя очень хорошо со мною обращается, и я с ней, кажется, ничего. Я отвратительно учился французскому, сделал 10 ошибок в одной странице, и потом всё-таки вырвал м. Вель. эту страницу. Вечером Мария дразнила Г. М. про то, что он всегда останавливается, когда начинает читать, и что вдруг минуту после того, что я сказал «да, ну читайте», вдруг рассердился и стал кричать. Бог знает почему, отчего. Я стараюсь как можно меньше быть важным перед Мих. Пет. Когда мы были в Москве, он говорил, что я важный. Да и Г. М. говорит, что я бываю важным после того, что я поеду в Александровский дв[орец], и в особенности один. Но если так, почему же он мне это сразу не говорит, а только давно потом, когда я уже успел забыть. А ведь я теперь замечаю над собой ту неприятную новость, что я каждый раз, когда получаю от кого-нибудь замечание, то сейчас же начинаю сердиться, хотя я теперь стараюсь, чтобы это больше и больше пропадало. Мария говорит, что по пути в Гатчину она с Тётей ничего особенного не говорила, и что всего удивительнее — это что ничего про лазарет. Но вот что правда, это то, что раненые солдаты отлично делают цветные коробки, но великолепно делает в особенности один. Завтракали мы в том дворце, никого не было, кроме четырех девочек, т. Аликс, д. Ники, Тётя и мы двое. Ничего особенного не говорилось и не делалось. У меня страхи, чтобы завтра в карауле был бы второй батальон. Ой, мне надо идти скорее спать. 9¾ часов.

10 марта. Пятница

Сегодня утром рано гулял, копал новый проход, один прокопал 30 шагов. Вчера вечером мы начали читать «Горе от ума», но только совсем мало прочли. Сегодня же мы совсем не читали. Я никак не могу отыскать время, чтобы почитать «Рудина», которого я ещё не кончил. Утром был Петров и батюшка. Уроки были ничего себе, только я никак не могу учить тексты. Завтракали дома с Михаилом Петровичем и граф[иней] Олсуфьевой[51]. Днём была арифметика и верховая езда.

Я сегодняшний урок не прыгал барьер, потому что мне дали новую лошадь, вороную, ужасно миленькую, хотя очень высокую, так что сам я не мог влезть, такой скандал. В манеж пришел Грюнвальд смотреть, как мы ездим, так что было очень страшно, и ещё вдобавок новая лошадь. Но, к счастью, все обошлось благополучно. Завтра придёт Беттаг, и я не прочёл то, что он задал. Ужасный скандал. Вот ругать-то будет, и ещё физику не приготовил. Вечером я возился с Борей и показывал мадмуазель фокусы, и так слышно было, что ужас. Я думаю взять в постель немецкую книжку, чтобы читать ее завтра утром, когда я проснусь рано, это иначе не успею. 9¾ часов.

15 марта. Среда

Сегодня я не ездил в Павловск, потому что вот уже третий день нездоров, проклятая инфлюэнция бросилась на мою голову. Эти дни из-за этого не было уроков, но надо сказать, хотя это очень стыдно, я сегодня мог бы учиться, а это было фибел[52] <нрзб>, но голова, правда, очень сильно болела, и даже теперь болит. Я ужасно боюсь, чтобы Мария не сказала бы в том дворце то, что она мне говорила, что моя болезнь — это фибел и больше ничего. И это очень скучно, потому что меня там будут дразнить. В воскресенье все Константиновичи обедали у д. Ники и т. Аликс, было очень весело, но мне не до того, у меня так голова болела, что я не знал, что сделать. И вот с этих пор я был нездоров.

Сегодня м. Конрад принесла своего сына нам показывать, он очень мил, с огромной губой верхней и страшно дик. Мария два дня тому назад каталась без меня (я уже был нездоров), ездила с Константиновичами на бланкарде, шлёпнулась и разбила страшно губу, так что явилась с шишкой на губе. 13-го сего месяца был обед двум армейским полкам — Новочеркасскому и Царицынскому, и потом был на здешней площади парад. У меня голова опять разболелась. 8 часов 53 минуты.

16 марта. Четверг

Самочувствие хорошее, голова всё-таки болит, хотя меньше. Все уроки были. Первый раз пошел к Г. М. в комнаты после обеда, где читали «Горе от ума». Мария меня страшно раздражала, она совсем не слушала, ей так хотелось спать, так что мы почитали только полчаса, что очень жалко. Надо мне идти спать, Г. М. гонит. У меня, кажется, ванна. 9 часов.