Новый и Третий Рим. Византийские мотивы России - Дементий Климентьев

– Попробую еще раз, – отвечал Драгаш.

Спустя два месяца двадцатитысячная рать турок-османов, ограбив и разорив Северную и Среднюю Грецию, подошла к Истму и остановилась перед «Длинной стеной». Нестор-Искандер вместе со своим эфенди сопровождал турецкие войска. Тот находился в ставке Караджа-бея, расположившейся на высотах близ долины, по которой шла дорога, ведущая вглубь Пелопоннеса.

С высоты и с расстояния менее греческой стадии Искандер хорошо видел, как по приказу военачальника турки повезли свои тяжелые короткоствольные пушки-бомбарды и потащили щиты, сшитые из толстых досок и легких бревен, ближе к воротной башне греков. Верно, они намеревались укрыть за щитами прислугу орудий. Сотни лучников и стрелков с тяжелыми ружьями цепью двинулись вслед за воинами, тащившими деревянные щиты. Молодой человек всмотрелся и увидел, что на пряслах стен и в башнях многие греческие воины готовились к стрельбе из луков и арбалетов. Там за стенами и на стенах горели, чадили, дымили факелы и костры. Видно было и то, что в башнях оборонительной линии греков на разных ярусах расположено много боевых окон. Это удивило Нестора, ибо он видел много стрельниц в других греческих, турецких и русских градах (крепостях). Знал он также, что стрельба из пушек, луков да пищалей обычно ведется с венца – с самого верха стрельницы, из-за зубцов.

Тем временем турки успели подтащить свои тяжелые бомбарды, каменные ядра и бомбы на расстояние до половины греческой стадии от «Длинной стены». Теперь они устанавливали щиты и высокие плетневые корзины (туры) между орудий. Линии турецких стрелков вытягивались и выстраивались напротив стены и башен на расстоянии ста пятидесяти шагов. Искандер заметил, что в тылу войск, готовившихся к обстрелу, собираются в колонны отряды воинов с копьями, секирами и ятаганами, готовые ринуться на приступ. Через четверть часа турецкие бомбарды загрохотали и выплюнули своими жерлами огонь с бомбами и ядрами. Турецкие стрелки дали залп из ружей и пустили потоки стрел в сторону стен и башен. Со стен ответили стрелами, пущенными из луков и арбалетов. Линии стрелков и орудия турок окутали клубы черно-желтого порохового дыма. Восточный ветер, дувший со стороны моря, быстро сносил пороховую гарь в сторону Коринфского залива. С трепетом и сердечным волнением наблюдал Искандер за разворачивающейся схваткой у «Длинной стены». Мыслями и душой был он на стороне греков. С болью увидел Нестор, как рвутся на оборонительных сооружениях турецкие бомбы и как под ударами каменных ядер с пылью, грохотом осыпаются, рушатся зубцы куртин и стрельниц.

Между тем пороховой дым и чад разнесло ветром. Турки готовились к новому орудийному залпу, заряжали и наводили свои бомбарды. Вдруг боевые окна, верха греческих стрельниц и воротной вежи, словно молнии, осияли огненные сполохи выстрелов. Глаз Нестора уловил более двух десятков вспышек. Следом будто ветер донес до уха молодого человека громогласные раскаты орудийных залпов. Клубы порохового дыма окутали укрепления греков. Нестор посмотрел на то, что творилось у турок близ «Длинной стены», и не поверил глазам своим. Турецкие стрелки и пушкари, как посевы пшеницы в августе, были смяты градом и ливнем. Сотни их полегли на том месте, откуда они начали обстрел града, сотни других в суматохе бежали вспять, оставив свои пушки и бросив тяжелые ружья. Десятки турок, обливаясь кровью, ползли или ковыляли, оставляя место боя. Вослед туркам летели длинные арбалетные стрелы, поражавшие насмерть с дальнего расстояния. Через несколько минут вал отступающих докатился до подножия окрестных высот. Нестор услышал, что перепуганные турки орали своим соплеменникам:

– Тюфенг! Тюфенг!

– Гяур! Шайтан!

И, перекрывая вой, крики отступавших, ржание коней, раздался новый раскатистый залп греческих пушек. Греки выпалили в спину бежавших турок, словно ударили длинной коровьей плеткой им по спинам и пяткам, добивая раненых и отстающих. Греческие ядра крошили и разбивали в щепки турецкие щиты, поставленные для защиты орудийной прислуги.

– Добрии пушкари суть сии грекы, – подумал про себя Нестор.

Деспот Мореи Константин и его брат Фома в панцирях из железной чешуи и в шлемах стояли в окружении своих сподвижников и воинов на самом верху воротной башни. Константин, Фома, их родственник, известный математик Феофил Палеолог, генуэзский инженер Антонио и протовестиарий Георгий Сфрандзи внимательно смотрели за тем, что стремились предпринять турки. Бой и перестрелка, то усиливаясь, то ослабевая, тянулись уже третий час.

– Их нельзя подпускать близко. Не дай Бог, они оттянут свои бомбарды и начнут обстрел с окрестных высот, – говорил Константин.

– Да, точность попадания, конечно, будет невысока, государь. Но они пристреляются, наведут и за два дня смогут нанести серьезный урон «Длинной стене», – подтверждая слова Константина, молвил Феофил.

– К сожалению, наши фальконеты не достанут османов на этих высотах, – молвил Антонио.

Константин недовольно глянул в его сторону.

– Георгий, прикажи воинам готовиться к вылазке. Вели захватить турецкие пушки, нанести такие повреждения, заклинить их так, чтобы уже невозможно было стрелять, – жестко и решительно произнес деспот, обращаясь к Сфрандзи, но даже не посмотрев на него.

– Да, государь, – отвечал секретарь и поспешил вниз, чтобы исполнить веление деспота.

Через четверть часа, когда турецкие пушкари, стрелки и янычары попытались вновь откатить свои бомбарды из-под обстрела фальконетов, ворота в башне «Длинной стены» разверзлись, и оттуда навстречу туркам покатилось греческое войско. Морейский деспот и Феофил Палеолог возглавили вылазку. Фома оставался за старшего на верху башни. Константин не пустил брата в сечу, но сам на коне повел в бой своих воинов. В скоротечной, но яростной рукопашной схватке греки отбросили турок от стен укреплений. Греческие воины, кто успел, взорвали турецкие бомбарды, кто успел, забил в запальные отверстия турецких пушек железные клинья. В тот день под «Длинной стеной» турки потеряли до тысячи своих воинов и пушкарей. На какое-то время они утратили артиллерию и возможность наступать. Но в тот день на стенах и в вылазке погибло несколько сотен защитников «Длинной стены». Вооруженное противостояние у Истма, казалось, вошло в фазу равновесия.

Прошло десять дней. И Нестор заметил, что турки скрытно под покровом ночи каждые сутки отводят и направляют отряды своих воинов к «Длинной стене» южнее дороги. Вскоре, как-то поздним вечером, когда он заснул под пологом шатра своего эфенди, укрывшись овчинным тулупом, его разбудила негромкая турецкая речь. Говорили в шатре, и Нестор невольно подслушал разговор Керима-эфенди с его друзьями. Те курили ароматный табак, пили кумыс, которым угощал их какой-то татарский мурза.

– Наши аскеры сумели подтащить и установить тридцать пушек в десяти стадиях восточнее воротной башни, которую пытались взять накануне. Дело готовится при соблюдении возможной скрытности, – говорил один из османов.

– Хвала Аллаху! Теперь достославный Караджа-бей, разрушит «Длинную стену» и загонит этих свиней в их хлев, – сказал мурза.

– Сложно ли будет обстреливать их укрепления в тех местах? – поинтересовался эфенди.

– Там, куда мудрый Караджа-бей перебросил новые орудия и отряды из долины, стена уступами поднимается вверх по большой и высокой скале. Значит, там укрепления не столь надежны. А перед ними – гора, с которой наши пушки могут достать оборонительные сооружения греков своими ядрами, – отвечал первый турок.

– И как скоро наши воины начнут обстрел и приступ? – спросли эфенди.

– Пушки откроют огонь завтра утром, приступ тоже будет завтра после обстрела, чтобы греки не успели стянуть туда свои войска, – отвечал турок.

Услышав эти слова, Искандер бесшумно поднялся и оставил место своего ночлега. Теперь, после услышанного, им руководило одно желание – дать скорее знать грекам о том, что задумали турки. В турецком войске он неплохо научился владеть луком. Потому однажды на базаре в Эдирне Искандер купил себе хороший лук и тул со стрелами. Керим-эфенди, зная страсть своего слуги-толмача, не противился тому и даже часто брал его с собою на охоту. Искандер доставлял удовольствие своему господину, когда поражал где-нибудь в кустах волка или лису с расстояния ста шагов. Порой эфенди, гордясь перед своими друзьями охотничьими трофеями, добытыми его слугой, хвалил Нестора:

– Всемилостивый Аллах наделил этого слугу не только светлой головой, умением писать и постигать языки. Искандер, всемогущий Аллах дал тебе зоркий соколиный глаз и твердую руку. Потому будь благодарным и верным слугой мне – своему господину и великому султану.

Сейчас, в наступившей темноте южной ночи, усиленной тенью горных склонов в долине, Нестор пробрался к походному возу эфенди и достал свой лук и стрелы. Затем вынул из кармана небольшой обрезок пергамента, разжег свечу под возом. Достал и обмакнул перо в чернильнице, написал на обрезке пергамента несколько строк по-русски, а затем по-турецки. Свернул в свиток и привязал у наконечника стрелы. Сунул ее в тул, затушил свечу и незаметно двинулся в сторону «Длинной стены»…