Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

записи в ополчение. Подобно тому как это было в 1854 г., они рассчитывали вступлением в ополчение купить освобождение.

В пределах Великороссии наиболее острую форму волнения приобрели в Воронежской губернии, особенно среди украинской части крестьянского населения. Движение в Воронежской губернии началось в мае 1855 г. под непосредственным влиянием известий о событиях на Украине и продолжалось до начала августа. Одним из центров движения была слобода Масловка Бобровского уезда. Масловские крестьяне объявили, что «в помещичьем владении оставаться они не хотят, господских приказаний исполнять не будут, а желают все поступить на военную службу»[62]. При усмирении солдатами волнений в Масловке толпа крестьян оказала сопротивление, намереваясь освободить «зачинщиков» движения; при этом столкновении некоторые крестьяне были тяжело ранены. Собранные из соседних деревень в качестве понятых государственные крестьяне не оказали солдатам, как подчеркивалось в отчете III отделения за 1855 г., «никакого содействия»[63].

Подобные выступления произошли также в Симбирской, Саратовской, Пермской и Нижегородской губерниях.

Движение 1855 г. было подавлено отрядами войск и полиции, которые не останавливались перед применением оружия против крестьян. Александр II в связи с волнениями в центральных губерниях предложил объявить населению, что те из помещичьих крестьян, которые самовольно отлучатся из своих селений для изъявления желания поступить в военную службу, «будут преданы военному суду и получат наказание по всем строгостям законов»[64].

В самой тесной связи с политической обстановкой, созданной Крымской войной, находилось массовое движение среди крестьян – преимущественно южных украинских губерний, – развернувшееся летом 1856 г., по окончании войны (первые признаки этого движения относятся еще к концу апреля 1856 г.). Мы имеем в виду самовольный уход десятков тысяч крепостных крестьян в Крым (частью и в Бессарабию). Поводом к уходу служили слухи о том, что в Крыму крестьяне обретут свободу, получат землю и даже то или иное материальное пособие. Причиной же, побудившей крестьян сниматься с насиженных мест и со всем скарбом двигаться на юг, к Перекопу, преодолевая при этом множество препятствий, чинимых помещиками и властями, были невыносимый гнет крепостничества и стремление во что бы то ни стало избавиться от него. При последующем расследовании крестьяне объясняли, что к бегству их вынудили нищета, невозможность прокормиться, неимоверное обременение обязательными работами на помещиков. Крайняя бедность, полуразрушенные избы, ветхая одежда, отсутствие какого-либо имущества, кроме «самой незначительной домашней рухляди», – так характеризовали состояние крестьян некоторые из следователей[65].

Главными очагами движения 1856 г. явились Екатеринославская и Херсонская губернии; в той или иной мере движение захватило также Полтавскую, Черниговскую, Харьковскую, Курскую, Орловскую губернии. Херсонский уездный предводитель дворянства Вертильяк сообщал, что «беглецы из помещичьих крестьян встречаемы были им при разъездах на протяжении более 150 верст и на пространстве этом вся дорога и все поля, сколько можно было окинуть глазом, ими были усеяны». Вертильяк утверждал, что сам он «примерно до 20.000 душ убедил возвратиться на места своего жительства»[66]. Конечно, дело отнюдь не ограничилось одними «убеждениями» начальства. Для борьбы с движением были мобилизованы значительные силы. Согласно донесению екатеринославского губернатора от июня 1856 г., только в подведомственной ему губернии на усмирение волнений тогда были направлены два батальона и две роты одной из запасных дивизий, одна рота внутреннего гарнизонного батальона, два уланских эскадрона; кроме того, был использован проходивший драгунский полк[67]. Известно немало случаев упорного и смелого сопротивления стремившихся достигнуть Крыма крестьян полиции и войскам, прилагавшим все усилия к тому, чтобы преградить им путь и возвратить их на место жительства. Многократно войска стреляли при этом в народ. В основном движение было подавлено примерно в середине июля 1856 г.[68] Но отзвуки его не прекращались и на протяжении следующих месяцев.

Запоздалым отголоском Крымской войны и ее следствием можно считать крупное выступление крестьянства одного из основных районов Грузии – Мингрелии, происшедшее в первой половине 1857 г. Подвергаясь и до войны нещадной крепостнической эксплуатации, мингрельские крестьяне в результате военных событий, во время которых сама Мингрелия стала театром военных действий и была разорена, попали в еще худшее положение, так как помещики путем резкого усиления угнетения крепостных стремились поправить свои дела. Волнения начались в январе 1857 г. в одном округе (Джаварском) и к маю охватили всю Мингрелию. Крестьяне добивались полного уничтожения помещичьего господства, освобождения от всех видов барщины, наделения землей, упразднения княжеского и дворянского сословий, ограничения торговых барышей. Кутаисский военный губернатор находил, что восстание «давно зачато и долго зрело»[69]. Движение в Мингрелии было подавлено местными феодалами при активной поддержке русских властей.

Крестьянские волнения в годы Крымской войны и непосредственно после ее окончания произвели огромное впечатление на правящие круги и дворянско-помещичий класс.

Характеризуя движение народных масс в Киевской губернии и центральных районах страны, Кавелин еще в 1855 г. писал: «Все это может убедить даже самых близоруких и ослепленных, что народ сильно тяготится крепостною зависимостью, и при неблагоприятных обстоятельствах из этого раздражения может вспыхнуть и разгореться пожар, которого последствия трудно предвидеть»[70].

Почти немедленно после подписания Парижского мира Александр II произнес свою знаменитую речь к московским дворянским представителям насчет предпочтительности освобождения крестьян «свыше, нежели снизу», причем он указал на существующее «чувство враждебное между крестьянами и их помещиками» и вытекающие отсюда случаи «неповиновения к помещикам»[71].

Тревога царя и правительства могла затем под воздействием широкого движения 1856 г. лишь усилиться. Секретный циркуляр министра внутренних дел от 26 июля 1856 г. предписывал принятие срочных мер по поводу слухов о воле, «дабы избежать последствий, подобных тем, какие происходили недавно в Новороссийском крае, где открылись весьма значительные побеги крестьян в Крым»[72]. Мысль о проведении той или иной реформы существующих отношений с целью предупреждения всеобщего восстания крестьянства уже не покидала Александра II.

Как известно, в конце 1857 г. правительство окончательно решилось приступить к отмене крепостного права сверху. Это нашло выражение в рескриптах от ноября и декабря 1857 г. на имя Назимова (виленского, ковенского и гродненского генерал-губернатора) и Игнатьева (петербургского генерал-губернатора).

Не выдерживает критики некогда распространенная в либерально-буржуазной историографии версия, будто весть о подготовляемой реформе внесла полное успокоение в массы крестьянства[73].

Лучше всех осведомленное III отделение в уже упоминавшемся позднейшем обзоре своей деятельности отмечало: «С одной