Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

l:href="#n_124" type="note">[124]. Зато власти нисколько не стеснялись в применении диких репрессий против выведенных из терпения рабочих. В 1858 г., во время волнений на Авгорском чугуноплавильном заводе в Пензенской губернии, произошло столкновение между рабочими (крестьянами приписной к этому заводу деревни Русская Маскина) и явившейся для подавления воинской командой, вовремя которого несколько солдат получили «легкие ушибы». Приговор военного суда гласил: двух бывших ратников ополчения и других восьмерых крестьян прогнать сквозь строй через 100 человек 9 раз и потом сослать на каторжные работы в рудниках на 20 лет. Отставного унтер-офицера, участника ряда войн, шестидесятитрехлетнего Архипа Леонтьева, признанного одним из «подстрекателей», присудили к лишению ордена, медалей и других знаков отличия и к каторге на 20 лет (ввиду полной неспособности к работе в рудниках ему заменили в дальнейшем каторгу ссылкой на поселение)[125]. Самой варварской расправе были подвергнуты рабочие, обманом и насилием завербованные на стройку Волго-Донской железной дороги и решившие уйти с работ из-за невыносимых условий. При преследовании одной партии ушедших рабочих дело дошло до расстрела беглецов.

Рабочие, участники волнений дореформенного периода, в частности волнений 50-х годов, в большой своей массе были очень близки к крестьянам и связаны в той или иной мере с сельским хозяйством. Иногда это были по существу крестьяне-отходники, к тому же в значительной своей части непосредственно понуждаемые к отходу властями и помещиками. В формах борьбы рабочих, а порой и в некоторых их требованиях было много общего с чисто крестьянским движением. Но уже пробивались и некоторые новые черты, позволяющие видеть в волнениях описываемого периода зародыши, зачатки будущего, пореформенного рабочего движения.

Правительство вынуждено было считаться с волнениями на промышленных предприятиях и на транспорте, усугублявшими для него трудности, создаваемые все растущей волной неповиновений и бунтов в помещичьих имениях. Волнения рабочих вливались в общий поток антикрепостнической борьбы, обостряя политический кризис.

Приведенные факты достаточно наглядно свидетельствуют о том, что в предреформенные годы народная масса была охвачена сильным и широким брожением, которое многократно находило себе открытое выражение в разного рода протестах и волнениях.

Народные волнения в канун реформы – важнейший признак той революционной ситуации, которая характерна для России конца 50-х и начала 60-х годов.

Крестьянское движение, развернувшееся уже в годы Крымской войны, заставило самодержавие приступить к подготовке отмены крепостного права. Но волнения в народе не прекратились с началом работ над реформой – напротив, напряжение в деревне возрастало, число волнений увеличивалось. В крестьянских волнениях, в слухах, и толках, распространявшихся в народе, отражались надежды и требования масс, их мечты о земле, о подлинной независимости от помещиков. Правительство и сами помещики не могли игнорировать происходящего в низах и ясно выражаемого этими низами отказа жить по-старому. Не могло быть речи об отказе от реформы – наоборот, в верхах по мере развития народного движения крепло убеждение в необходимости ускорения дела.

При всем том крестьянское движение в эти годы не приняло такого характера и таких размеров, чтобы вырвать само дело освобождения из рук царской бюрократии и помещичьего класса и разрешить его по-революционному, в соответствии с интересами и чаяниями народа. Как указывает В.И. Ленин, «…века рабства настолько забили и притупили крестьянские массы, что они были неспособны во время реформы ни на что, кроме раздробленных, единичных восстаний, скорее даже „бунтов“, не освещенных никаким политическим сознанием…»[126]

3. Позиция верхов.

Программа и тактика либералов

Обстановка, сложившаяся в России накануне отмены крепостного права, характеризовалась не только обострением недовольства и усилением борьбы народных масс, но и кризисом верхов, которые уже не в состоянии были господствовать, опираясь на старые методы и формы.

Кризис верхов назревал на протяжении длительного времени, по мере углублявшегося разложения крепостнической системы. Крымская война сделала этот кризис явным и открытым.

Режим крайней реакции, утвердившийся в царствование Николая I, встречал критическое отношение в известной части господствующего класса. Но и среди недовольных лишь очень немногие отдавали себе отчет в том, насколько серьезно подтачивалась изжившим себя крепостническим порядком внешняя мощь государства. Крымская война разрушила все иллюзии относительно военно-дипломатического всемогущества царско-крепостнической монархии. В этой войне, по словам Энгельса, «царизм потерпел жалкое крушение» и скомпрометировал …самого себя – перед Россией. «Наступило небывалое отрезвление»[127]. Критики николаевской системы из складывавшегося либерального лагеря подняли голову и стали усиленно пропагандировать свои взгляды, пользуясь для этого рукописной публицистической литературой (часть ее в дальнейшем была опубликована за границей в герценовских «Голосах из России»), потом и легальными журналами, в первую очередь, основанным в Москве в 1856 г. либеральным журналом «Русский вестник»[128]. Но в роли критиков обанкротившейся системы выступают теперь и люди, известные до этого времени в качестве ее идейных оруженосцев. Примером могут служить нашумевшие «Политические письма» М.П. Погодина, написанные в годы Крымской войны и получившие большое распространение в рукописных копиях[129].

Погодин указывал на опасные последствия отсталости России. «Нельзя, – писал он, – жить в Европе и не участвовать в общем ее движении, не следить за ее изобретениями и открытиями». Он сетовал на отставание в области техники, развития путей сообщения, вооружений и указывал на низкий уровень грамотности населения. В немного завуалированной форме Погодин осуждал мероприятия николаевского режима, направленные на сокращение числа студентов, и доказывал «необходимость в тысячах людей образованных на местах». Погодин подхватил лозунг гласности, получивший тогда необычайную популярность в широкой публике, и попробовал внушить правительству, что без гласности «всякая ложь, неправда, обман получают право гражданства в государстве». Свои «обличения» Погодин решился обобщить в довольно смелых для него выражениях: «Ум притуплен, воля ослабела, дух упал, невежество распространилось, подлость взяла везде верх, слово закоснело, мысль остановилась, люди обмелели, страсти самые низкие выступили наружу, и жалкая посредственность, пошлость, бездарность взяла в свои руки по всем ведомствам бразды управления. Священный союз между царем и народом потрясен!»[130] В последних словах нашел отражение источник погодинского пыла и усердия: Погодина страшила перспектива полного разоблачения царизма в глазах народа, он был глубоко озабочен изысканием средств для спасения и упрочения самодержавной монархии.

Связь внешних неудач с крепостным строем, с отсталостью страны не могла укрыться и от некоторых представителей правительственных кругов, все более