Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

Безобразов доказывал в своей нашумевшей записке на имя царя (1859 г.), что самодержавие не есть «право делать все и как вздумается», что оно не должно считать себя безграничным и что собрание выборных «есть природный элемент самодержавия»[161]. Александру II не очень трудно было обезвредить этот, по выражению И. Аксакова, «либерализм озлобившихся помещиков»[162]. Резко отвергнув все подобные политические домогательства, правительство вместе с тем самым внимательным образом отнеслось к экономическим претензиям крепостников.

Годы непосредственной подготовки отмены крепостного права ознаменовались, таким образом, спорами и конфликтами в самом господствующем лагере, причем расстановка сил могла казаться запутанной и сложной. Споры велись и внутри дворянства, и в среде правительства. Но в этих спорах не было слышно голоса подлинных защитников крестьянских интересов. Характерные для значительной части дореволюционной исторической науки стремления свести смысл общественной борьбы в России перед реформой к борьбе «либералов» против «крепостников» будто бы во имя интересов народа были разоблачены в марксистской литературе и с особенной силой и глубиной в трудах В.И. Ленина. Ленин по этому поводу писал: «Пресловутая борьба крепостников и либералов, столь раздутая и разукрашенная нашими либеральными и либерально-народническими историками, была борьбой внутри господствующих классов, большей частью внутри помещиков, борьбой исключительно из-за меры и формы уступок. Либералы так же, как и крепостники, стояли на почве признания собственности и власти помещиков, осуждая с негодованием всякие революционные мысли об уничтожении этой собственности, о полном свержении этой власти»[163].

4. Деятельность А.И. Герцена и Н.П. Огарева в предреформенные годы.

«Колокол» в общественном движении 50-х годов

В жизни страны, ее народных низов со времени Крымской войны наметились крупные сдвиги. Массы крестьянства жаждали решительных перемен, полного освобождения от крепостного гнета и бесправия, они стремились получить землю. Представительство интересов и стремлений крестьянства приняли на себя поднимающиеся новые демократические элементы общественности – передовые круги разночинной интеллигенции. Видную роль в борьбе за народное дело сыграли в то же время такие замечательные представители дворян-революционеров, как А.И. Герцен и Н.П. Огарев, деятельность которых уже непосредственно смыкается с революционной борьбой нового поколения.

Герцен вступил в новую полосу русской общественной борьбы, начавшуюся с 50-х годов, зрелым деятелем, уже имевшим крупнейшие революционные, литературные и научные заслуги.

Теоретическое и политическое мировоззрение Герцена в ряде существенных черт сложилось на протяжении 30-х – 40-х годов. Герцен был выдающимся философом-материалистом. Еще в 40-х годах XIX в. он встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени, он, по выражению В.И. Ленина, «вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед – историческим материализмом»[164].

Наряду с Белинским Герцен внес огромный вклад в формирование демократических взглядов передовых элементов русского общества второй четверти XIX в. Герцен был непосредственным свидетелем и участником революции 1848 г. в Западной Европе (он уехал из России в 1847 г.). Он был тогда «демократом, революционером, социалистом»[165], хотя социализм его представлял разновидность утопического, мелкобуржуазного социализма.

С поражением революции 1848 г. связана известная ломка в воззрениях Герцена, тот его духовный кризис, который Ленин оценивал как крах «буржуазных иллюзий в социализме», как порождение и отражение той «всемирноисторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела»[166].

Этот кризис послужил толчком к выработке Герценом его утопического учения «русского социализма», основанного на вере в социалистическую природу или по крайней мере в социалистические потенции общинного землевладения и «мирского» управления русских крестьян, на убеждении в том, что в быте русского народа, русского села заключено «больше условий к экономическому перевороту»[167], чем в жизни западных народов. Объективно герценовское учение, закладывавшее существенные основы идеологического фундамента народничества, являлось своеобразным выражением демократических чаяний и стремлений крестьянской массы, ее ненависти к помещикам и помещичьему землевладению, ее борьбы за землю и волю.

Поглощенный интересами русского освободительного движения, беспредельно преданный родине и народу, Герцен после революционных событий 1848 – 1849 гг. решился остаться за рубежом, чтобы там служить России, бороться за дело русских трудящихся масс. С полным правом Герцен мог сказать впоследствии: «Точка, оставшаяся господствующей осью, около которой прошла наша жизнь от отрочества до седых волос, это – наше отношение к русской земле, к русскому народу, вера в него, любовь к нему… Любовь деятельная, стремящаяся во что бы то ни стало облегчить труд его развития, участвовать в его судьбах и ставить целью своей жизни его благосостояние»[168].

Одна из ближайших практических задач, которые непосредственно ставил перед собой Герцен, заключалась в организации свободного русского книгопечатания. Уже в 1853 г. Герцену удалось основать в Лондоне первую «Вольную русскую типографию» и положить начало свободной русской печати, в чем В.И. Ленин видел его великую заслугу.

Правда, на первых порах деятельность Герцена получила в России слабый отклик. «…Начала наши были томны и бедны. Три года мы печатали, не только не продав ни одного экземпляра, но не имея возможности почти ни одного экземпляра послать в Россию»[169]. Даже близким людям бесцензурная речь казалась неосторожностью, чуть не доносом, писал Герцен об этом времени, которое он называл временем «слабых, бесплодных усилий и безучастия со стороны России». Но все это радикально переменилось, когда после крымских поражений и смерти Николая оживилась общественная жизнь в России. Новая политическая обстановка в огромной степени подняла значение начатой Герценом издательской деятельности и придала ей широкий размах.

При первых же дошедших до него симптомах обострения крестьянского движения и начинавшегося общественного подъема Герцен решил приступить к изданию периодического сборника «Полярная звезда». Название, как и силуэты казненных декабристов на обложке, напоминали о предшественниках по революционной борьбе, в частности об известном альманахе, некогда выпускавшемся Рылеевым и Бестужевым. Герцен сознательно стремился «показать непрерывность предания, преемственность труда, внутреннюю связь и кровное родство»[170]. Таким образом, «Полярная звезда», как подчеркивает Ленин, «подняла традицию декабристов»[171]. Летом 1855 г. вышла первая книжка «Полярной звезды», в 1856 г. – вторая. Издание продолжалось до 1862 г.[172]

В середине 1856 г. Герцен начал издавать «Голоса из России», помещая в них присылаемые с родины материалы, не находившие себе места по