Черный Феникс Чернобыля - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт

грубыми мазками, чтобы подчеркнуть масштабность оного заговора, который продвинутые книги и монографии по истории и феноменологии научной мысли рассматривают только как этапы ее неизбежного и поступательного развития. Однако сугубо манипуляционный характер магистральной направленности европейского научного процесса уже был выявлен Рене Геноном, писавшим в 20-е и 30-е гг. XX-го столетия, и четко определен Виктором Тростниковым в своем главном произведении «Мысли перед рассветом» от 1977 года. Парадоксальность последнего как раз и заключается в том, что чаемый автором рассвет может и не наступить. Собственно, таков итог книги: в мире борются два дракона, порожденные одной сущностью, красный (коммунизм) и желтый (либеральный капитализм), являющиеся по сути разными сторонами одной медали; отсюда нет никакого смысла противостояния режиму, поскольку это заведомая ловушки или, если угодно, иллюзия.

Но что же это за легендарное сообщество, эзотерическое братство, столь коренным образом изменившее по Виктору Тростникову ход европейской, да и всей человеческой истории? Русский физик и математик абсолютно точно определил реальность его существования в XVI–XVII вв., однако, полагал, что оно было децентрализованным, а в разных странах Западной Европы, в том числе Чехии, германских княжествах, Голландии и Англии, действовали группы единомышленников, стремящихся к одной и той же цели в своих начинаниях. Иными словами, братство бездуховности в «Мыслях перед рассветом» это первая европейская сетевая организация (при том достаточно скудном уровне коммуникации), добивавшаяся решения поставленных задач не иерархическим, но роевым способом и манипулированием со своей стороны сильными мира сего.

Магическая фигура Розы и Креста.

Из рукописи Герметического ордена Золотой зари

Пример такого манипулирования показан в сочинении Никколо Макиавелли (1469–1527) «Государь» от 1513 года (первоначальное название «О княжествах»), в котором правитель в результате точно выверенного воздействия на него советника становится его игрушкой или, если угодно, куклой: до итальянского Кватроченто ни княжеские советники, ни шуты, находившиеся под присмотром и светских, и церковных властей, не могли и помыслить об этом.

Дело в том, что, начиная с Эпохи Возрождения, в европейскую жизнь вошла не только герметическая магия и некоторые трансовые практики, но и стали бурно развиваться технические знания, появились первые автоматические установки. Власть стремительно обмирщалась, что видно по произведениям отца современной политологии Никколо Макиавелли, а официальная Римско-католическая церковь оказалась неспособной давать адекватные ответы на вопросы, выдвигаемые бурной технизацией жизни: вместо монашеских скрипториев возникали типографии, и текст Священного Писания, некогда хранившийся в кругу жреческой корпорации, стал доступен среднему горожанину, владевшему грамотой. Отсюда Реформация и люди, стоявшие в ее тени и отмеченные загадочным знаком Розы и Креста. Тут достаточно припомнить первый Лютеров символ, чтобы понять, что первого немецкого протестанта продвигала некая тайная группа лиц, эмблематика которой проявилась в раннем лютеранстве.

Однако протестантизм, лютеранство и кальвинизм, пошел своим путем, единожды воспользовавшись ее содействием, но сохраняя себя в рамках христианской доктрины, а эта группа вынашивала планы дальнейшего преобразования ни много и ни мало всего человечества на основе фундаментального гуманизма, когда христианскую теологию смогли бы сменить уже нарождавшиеся натурфилософия и эмпиризм: правда, в ту пору их адепты вовсю прибегали к магии, щедрый и неиссякаемый источник которой забил во времена Кватроченто, суля новым реформаторам неограниченную власть над миром. Речь здесь идет, как не трудно догадаться, об ордене розенкрейцеров, послужившем основанием сообщества или эзотерического братства бездуховности Виктора Тростникова и контр-инициации Рене Генона. О взглядах этой тайной организации (вернее группы лиц единомышленников в разных европейских странах в начале XVII-го столетия) на человека, как детерминированное природой существо, подчиненное автоматизму в своих проявлениях, весьма много и подробно написано, мы же отсылаем любознательного читателя к замечательной монографии Фрэнсис Йейтс «Розенкрейцерское просвещение», вышедшей на русском языке в 1999 году (М.: Алетейя, Энигма): к слову, в ней сообщается, что при дворе герцога Пфальцского розенкрейцеры создавали и испытывали свои автоматические машины и разного рода технические приспособления, обслуживавшие как садово-парковые, так и театральные предприятия. Тут все, как говорится, прозрачно: согласитесь, от автоматизма в прикладной сфере до автоматизма в метафизике один шаг. Пока еще существует христианский Бог во Святой Троице, и сомнение каралось если не казнью, то позорным изгнанием в любой протестантской стране. Однако исподволь в своих ядовитых анонимных манифестах розенкрейцеры заменяют слова в латинской аббревиатуре INRI, lesvs Nazarenvs Rex Ivdaeorvm, то есть «Иисус Назарянин, Царь Иудейский», на Igne Natura Renovatur Integra – «Вся природа постоянно обновляется огнем». Кто бы там ни говорил, средневековая алхимия не знала подобного истолкования аббревиатуры Креста Спасителя, поскольку за него можно было вскоре оказаться на костре или в подвалах Святой Инквизиции. Это чисто натурфилософская вставка конца XVI-го – начала XVII-го столетий, когда приверженцы Розового Креста уже особо не опасались гонений за еретические воззрения, а занятия алхимией, наряду с механикой, автоматикой, фармакопеей и политическим манипулированием, входили в круг их ежедневных обязанностей. Именно тогда, накануне Тридцатилетней войны и выковывалась идеология нового индустриального века, ставшая господствующей уже по итогам Вестфальского мира, заключенного 24 октября 1648 года. К этому времени Орден розенкрейцеров, связанный с именами Джона Ди, Фрэнсиса Бэкона, Иоганна Валентина Андреа, Михаэля Майера, Яна Амоса Коменского и Роберта Фладда сходит на нет, но их идеи, трансформировавшиеся в соответствии с текущим периодом, ложатся в основание научной идеологии Нового времени, дальнейшее господствующее влияние которой на все отрасли знаний выразительно описано в «Мыслях перед рассветом» Виктора Тростникова. Тем самым братство бездуховности меняет свое обличье и расширяет поле своей пагубной деятельности, приобретая официальный статус. Все остальные ордена, ложи и сообщества XVIII-го столетия, носящие громкие названия Розового Креста или розенкрейцеров, уже не имеют никакого отношения к розенкрейцерским группам начала XVII-го века, совершившим подрывную революцию в сознании секуляризируемого европейского христианского человечества.

Гюстав Доре. Левиафан

В итоге исчезновение со сцены первых розенкрейцеров и возникновение новой научной идеологии на их натурфилософских идеологемах, проистекающих еще из гуманизма Кватроченто, стали контрапунктом и водоразделом последующего интеллектуального развития. Но могло бы быть по-другому? Безусловно, если бы сама наука и ее зарождающаяся идеология пошли бы по пути, предначертанному им Исааком Ньютоном. Однако гению Ньютона, по сути, всегда остававшемуся в гордом одиночестве, не удалось создать своей команды, способной продвигать его идеи в социально-политической среде, которая во время его рождения была захвачена розенкрейцерами и их пособниками. С другой стороны, уже ко времени рождения Ньютона научная сфера островной монархии вполне являлась вотчиной представителей этого сообщества, и как тут не упомянуть старого брата Розового Креста и последователя сэра Фрэнсиса Бэкона Томаса Гоббса (1588–1679), создавшего законченную систему механистического