Сборник повестей и рассказов - Андрей Люмнов

— Без галстука, — с улыбкой согласился Арсений, примирительно поднимая руки. — Когда вы будете готовы?

— Через десять секунд. Ровно столько мне нужно, чтобы обуться.

Арсений кивнул и приоткрыл дверь своего номера.

— Мария, вы готовы? Вызовите нам лифт, пожалуйста.

Вечером они ужинали за круглым столиком ресторана с видом на ночной город. Круглый стол позволял всем сидеть на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Профессор Светлов, облаченный в новый, идеально сидящий костюм, выглядел неузнаваемо. Он больше походил на почтенного академика, чем на лесного отшельника.

— Ну вот, — Арсений поднял бокал. — За новый этап. Как предлагаете назвать проект?

— Гнозис? — тихо, но четко повторил профессор. Его глаза горели тем самым огнем, который Арсений надеялся в них увидеть. — Знание с древнегреческого.

— ГнозИИс. — поправил Арсений. — Чтобы ИИ было в названии.

— ИИ и старославянский словоер? Идеально!

Они подняли бокалы.

Мария, наблюдая за ними, понимала, что стала свидетелем не просто делового ужина. Это была встреча двух великих учёных, которые только что начертили контуры мира, в котором всем им предстояло жить. И в этом новом мире у неё была роль музы одного из них.

— Сколько мы здесь пробудем? — спросил профессор у двери в номер.

— А сколько вы хотите? Можем хоть месяц.

— Арсений, я понимаю, что вам хорошо в этом раю, в одном номере с такой красивой коллегой, но мне бы хотелось поскорее приступить к работе. Руки, знаете ли, чешутся. Вспомнить, что успел забыть…

— Хорошо, Мария завтра забронирует самолёт. А пока хорошего вам отдыха. В номер можете заказывать всё, что пожелаете. Фирма оплачивает.

Профессор кивнул и открыл дверь номера.

В номере Маша тут же взяла трубку и позвонила.

— Алло. Да, всё успешно. Нужен джет. Нет, на завтра рано, есть ещё несколько дел. Послезавтра, вечер. Да, отлично.

— А какие у нас ещё несколько дел? — рассмеялся Арсений, когда Маша закончила разговор.

Она отложила телефон и обернулась к нему с деловой улыбкой, но в глазах играли весёлые искорки.

— Во-первых нам нужно купить подарки коллегам. Чтобы не выглядело, что мы тут только землянику ели и… — она запнулась, покраснев.

— И? — поддразнил он, обнимая её за талию.

— И! — она сделала вид, что вырывается, но не слишком старалась. — Мне нужен весь завтрашний день. Я уже всё придумала, доверься мне.

— Весь день? Что мы можем делать такого, что ещё вдвоём не сделали?

— Оооооооочень много всего, — таинственно произнесла она, прикладывая палец к его губам. — Просто доверься мне. Обещаю, это будет полезнее любой научной конференции.

— Это сюрприз, — таинственно произнесла она, прикладывая палец к его губам. — Просто доверься мне. Обещаю, это будет полезнее, чем любой брифинг.

На следующее утро она разбудила его на рассвете. Вместо делового костюма приготовила простые футболки, шорты и кроссовки.

— Всё, сегодня ты принадлежишь только мне, — объявила она, натягивая бейсболку.

Она увезла его из города На обычном такси. Сначала — на вертолётную экскурсию над озёрами, где ветер заглушал все мысли. Потом — в глухую деревню к гончару-старообрядцу, где они часами молча лепили из глины кривоватые чашки. Затем — в лесную баню на берегу реки, где они хлестали друг друга вениками и ныряли в ледяную воду.

Он смеялся, как мальчишка, чувствуя, как с него спадает многослойная корка усталости, стресса и цифр. В эти минуты не было «Эдема», «Берсерка» или «ГнозИИса». Было только небо, вода и её рука в его руке.

Вечером, сидя у костра, он спросил:

— И это всё? Тайная операция по моей реабилитации?

— Нет, — улыбнулась она, доставая из рюкзака сапёрную лопатку. — Главная часть только начинается.

Она привезла его на заброшенное поле у старой церкви. В свете фонарика они выкопали маленькую яму, куда Мария положила их глиняные чашки, перетянутые лентой от её платья.

— Это капсула времени? — удивился он.

— Нет, — она серьёзно посмотрела на него. — Это якорь. Чтобы, когда ты взлетишь ещё выше, чем сейчас, чтобы у тебя было место, которое держит тебя на земле. И что у тебя есть я.

Он не нашёл слов. Просто крепко обнял её, чувствуя, как что-то щемяще тёплое и прочное навсегда входит в его жизнь. Это оказался лучший подарок за все годы. А ведь у него сегодня даже не день рождения. Сегодня было просто обычный день. Самый обычный лучший день его жизни.

Глава 4 Родовое гнездо

Возвращение в «Эдем» было похоже на всплытие в другой, стремительный и шумный мир после тишины подмосковных лесов и романтики люкса. Личная машина Арсения забрала их из аэропорта и доставила в корпоративные апартаменты.

— Профессор, апартаменты вам уже выделены. Они, конечно, не настолько комфортабельные, как гостиница, но точно комфортнее, чем ваша сторожка при обсерватории.

— Арсений! Я сюда не за комфортом приехал! Я приехал ра-бо-тать! Когда мы начнём работу?

— Сегодня у нас среда, сейчас девять вечера . Отсыпайтесь, акклиматизируйтесь…

— Какая акклиматизация? Мы из России в Россию приехали!

— Ну термин джетлаг тут, конечно, не совсем уместен, но в деловых кругах принята некоторая, как бы это назвать… декомпрессия. Как у водолазов, знаете? Постепенное всплытие и погружение. Чтобы не сразу с дороги на переговоры, а некоторое время на адаптацию к смене обстановки. Так что в пятницу, в полдень, представлю вас генеральному. А пока осмотрите город, он сильно изменился со времён Ленинграда. Личной машины для вас пока нет, но выдадут любую по звонку, распоряжения на этот счёт выданы.

Иван Ильич фыркнул, окинув взглядом стерильно-роскошный холл апартаментов, но спорить не стал. Он понимал ритмы этого нового мира — не физические, а социальные.

Попрощавшись с профессором, он повернулся к Марии и улыбнулся.

— У нас ещё два медовых дня.

— К тебе или ко мне?

— Ко мне. Точно ко мне и точно не в апартаменты. Пойдём.

Они вернулись в машину, Арсений тихо сказал водителю адрес, и они поехали. Машина миновала центр и углубилась в спальные районы, где свет фонарей был тусклее, а тени — длиннее.

— Маша, мы приехали.

Маша с недоумением рассматривала старые панельные дома вокруг.

— Куда ты меня привёз?

— Купчино. Моя старая квартира. Мне захотелось тебе показать, где я жил ещё полгода