Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота

Нужно форсировать фарватер между минным полем и Тендровской косой, который находится под усиленным контролем фашистов. И сразу попадаем в сложную навигационную обстановку: слева минное поле, а справа Одесская банка с ее крайне малыми глубинами. Разведывательная карта этого района была испещрена красными знаками (кругами, квадратами), предупреждающими об опасности минных банок. Глубины сковывали плавание. Их максимальное значение – немного более 20 метров.

На галсовых маршрутах, где неслась подводная позиция, оно не превышало 17–18 метров. Район прочесывался охранной службой врага. Позиция, которая уже к этому времени «не возвратила» некоторые лодки типа «М».

С накопленным боевым опытом, высоким моральным духом, с хорошим знанием позиции экипаж лодки был настроен повторить свой предыдущий успех. Первые часы и сутки, как всегда, отличаются большим напряжением личного состава, каждое первое подвсплытие и осмотр поверхности командиром приковывают внимание не только в центральном посту, но и в других отсеках. У всех на памяти обстановка, бывшая здесь месяц тому назад, – жестокая схватка с врагом. Так начались напряженные боевые будни «А-5» во второй половине июля 1942 года под Одессой.

В дневное время галс за галсом в подводном положении вдоль фарватера, в сторону одесского порта и обратно, откладывались на карте миля за милей, а за ними проходили сутки за сутками. На штурманском столе Н.И. Широкого ежесуточно снимались на кальку пройденные лодкой маршруты. В Центральном посту, кроме командира лодки, вахтенными командирами несут вахту помощник командира старший лейтенант Л.В. Кочетков, командир БЧ-3 лейтенант Ф.А. Коваленко, штурман лейтенант Н.И. Широкий. Во время приема вахты минером Коваленко командир в тоне хорошего расположения сказал: «Давай засеки и на этот раз, тебе в том походе повезло». Часть личного состава отдыхает, по лодке ограничено передвижение, люди могли сутками не встречаться из первого отсека и пятого. В этих условиях отводится большая роль политической работе, призванной цементировать дух и волю людей в отсеках на боевых постах. Все же эту работу планируешь еще тогда, когда находишься в базе, планируешь, что можно и нужно будет использовать из материала на позиции. Постоянными спутниками в этой части были журналы. Это такие, как «Пропагандист и Агитатор» ПУ Красной Армии, журнал «Агитатор» ПУ РКВМФ, «Блок агитатора» ПУ Красной Армии, вырезки статей и заметок из газет. В этот раз была взята газета с сообщением Совинформбюро о 250- дневной героической обороне Севастополя. Этот материал и кладется в основу для контакта с людьми. Как бы ни был занят личный состав, но большинство его находило время для чтения литературы. С каждым выходом в море менялась библиотека-передвижка, но всегда была на полке книга Н.Островского «Как закалялась сталь». Помню эту книгу по внешнему виду – большого формата, в сером полотняном переплете, изрядно потрепанная (один экземпляр получили), всегда ее кто-то читал. Небольшого, почти квадратного формата можно было видеть по отсекам брошюру М.И. Калинина «О комсомоле», брошюру «О задачах агитаторов на фронте», книгу М.Шолохова «Тихий Дон»… Всей лодочной библиотекой заведовал активный энергичный агитатор, член КСМ бюро, штурманский электрик ст. 2 ст. Василий Фисунов. Подходило к концу наше пребывание на позиции. Становилось очевидным, что гитлеровцы и их румынские вассалы не рискуют посылать свои транспорты и корабли на одесскую коммуникацию, чувствуя, чем это может для них закончиться. Каждый подводник, вложивший во весь комплекс подготовки и нахождения на позиции столько труда, напряженных нервов, помноженных на глубокую ненависть к врагу за все его злодеяния, испытывал чувство неудовлетворенности, так и не нанеся удара по фашистам. Настало 25 июля 1942 г., когда лодка заканчивала свое пребывание под

Одессой. С утра заняли свою позицию. Время, которое предстояло нам провести, вселяло надежду добиться успеха. Сейчас, когда пишутся эти строки (1977 г.), их отделяет более трех с половиною десятков лет от тех событий, которые с нами произошли в эти часы под Одессой. И если бы каждый из 33 человек личного состава взялся за перо, чтобы описать произошедшее с нами на нашем корабле, каждый вспомнил бы свои собственные действия и обстановку, в которой застала его беда. От некоторой части личного состава мне удалось получить такие воспоминания, и они ниже будут помещены или о них рассказано. Начну свой рассказ о жизни нашего экипажа перед случившимся…

Время приближалось к завтраку. Командир лодки, помощник командира и штурман в Центральном посту только что осуществили поворот лодки и легли на обратный курс, оставляя по корме Одессу. Произведен осмотр поверхности, все по-прежнему было спокойно. Это показалось нам подходящим временем для выдачи завтрака. Командир зашел в четвертый отсек, где ему собирались подать завтрак. Здесь же у пусковых щитов гребных электродвигателей электрики – Кокурин, Литвинов, Ворошилин. Кок Алексеев и фельдшер Глебов готовились к выдаче завтрака. Штурман

Широкий находился у штурманского стола. В Центральном посту – помощник командира А.В. Кочетков, трюмные – Дегтяренко, Ежов, на горизонтальных рулях – Огарков, у вертикального руля – Колесниченко. Я, последовав с четвертого отсека через Центральный пост во второй, остановился у коек, где отдыхал личный состав, и по какому-то вопросу вел разговор с секретарем партийной организации З. Насибулиным, здесь же у своего поста находился и штурманский электрик Фисунов. И вдруг в одно мгновенье на нашу лодку обрушивается невероятной силы удар, который потряс ее и все, что в ней существовало. Затряслось, пошатнулось и как бы повисло все, исчезнув в темени. Скрежет металла, звон разбитого с электролампочек и плафонов стекла, грохот полетевшей посуды и всего, что оборвалось в лодке. Люди, отдыхавшие в койках, были выброшены со своих мест, стоявшие у постов попадали на палубу, не стало по всей лодке света. Немедленно личный состав был на своих постах. Закрыты переборки. В Центральном посту командир лодки, помощник командира, инженер-механик, боцман, рулевой и двое трюмных. Первый луч аккумуляторного фонаря направлен на глубиномер, потом скользит по приборам и вентилям. Стремление всей вахты Центрального поста управлять лодкой не приводит к успеху. Произвольно, без хода и управления, лодка падает на грунт. Прошли секунды, а может, и минута, когда, стоя на правом борту в

Центральном посту, между переговорными трубами с отсеками, я слышу из одной, с пятого отсека, большой шум, стук предметов, удар кувалд, эхо громких слов «свет», «клинья». В Центральном посту стало ясно, что в кормовом отсеке авария. Командир требует вызвать «пятый». Вызываю: «Пятый, пятый». Прислушиваюсь к нему. Усиливается стук кувалд, слышно резкое передвижение людей, дребезжание паела, шум и образующийся свист травившего воздуха. Кто-то подходит к переговорной трубе: «Докладывает старшина отсека Поляков,