В договор не входит - Лина Ласс

вот думаю, что он меня переоценил. Сколько он заплатил тебе, чтобы меня взяли в журнал? Что пообещал?

Губы Даниэля дрогнули в улыбке.

– Это был всего лишь разговор. Он принёс мне папку с твоими фото, но я хотел увидеть тебя вживую. Через несколько дней он сообщил, где тебя можно будет встретить. Условие было таким, чтобы эта встреча выглядела совершенной случайностью. Если бы я не увидел в тебе ничего выдающегося, то просто бы не подошёл. Но дальше… дальше ты знаешь.

Я нахмурилась.

– Не верю, что он не заплатил тебе ни цента.

– Можешь не верить, но меня не покупают. Иначе бы мир моды был наполнен бездушными, ничем не выдающимися искусственными красотками. Решение остаётся за мной. Эккерта я предупредил, и он согласился, уверив, что я не пожалею. Потому что ты невероятная, Мила, и я удивлён, что ты не слышишь это каждый день.

Его слова больно отозвались внутри. Если только Даниэль не врёт, Максим разглядел во мне потенциал гораздо раньше, чем Бонье или Николь Маре, считал меня исключительной и был уверен, что модельный скаут предложит мне работу. Но зная, какие одолжения Эккерт уже делал своим девушкам, поверить в то, что эта работа – моя заслуга, было трудно.

– Не такая уж я и невероятная, раз пришлось ждать две недели, пока меня утвердят.

– Тебя утвердили на следующий же день после ужина с Николь. От тебя были в восторге и Жак Дюпре и Франсуа Робер.

Я удивлённо уставилась на него.

– Тогда почему ты не сообщил мне сразу?

– Тем же утром Эккерт снова связался со мной и попросил отсрочку.

Я промотала в памяти тот вечер. Почему он попросил о задержке? Он вернулся из поездки, узнал, что всё идёт по его плану и предложил разорвать контракт раньше времени, но я… я обещала остаться. Это противоречило его планам. Наше расставание могло произойти раньше. С журналом всё было решено, я была устроена, он мог настоять на разрыве, но что-то его остановило. Ещё две недели он меня не отпускал. Было ли дело только в том, чтобы, как он выразился, «мир узнал обо мне», или за этим стояло что-то ещё? Например, то, что отвлекло его?

Я прикоснулась к своим губам, ощущая отзвук наших поцелуев. Что, если они стали причиной? Что, если Максим понял, что зашёл слишком далеко? Но с Эленой Винтер он позволял себе лишнее. Или это определённая черта, которую не каждому дано перейти.

– Я сказал, что могу отложить твоё утверждение на две недели и он согласился, хотя мне до последнего казалось, что Эккерт не отпустит тебя.

– Почему?

– Ты сама призналась, что хочешь с ним остаться. Я думал, это взаимно.

– Ты ошибался, – я затушила окурок и сделала глоток кофе. – Он избавился от меня, как только понял, что моё будущее обеспечено. Передал тебе как знамя победы.

– Не говори так, – Даниэль поморщился. – Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

Он привстал из-за стола и вышел из кухни. Я не хотела его обидеть, но слова сами вырвались, тем более что со стороны это выглядело именно так. Не покидало ощущение, что Максим знал о чувствах Даниэля ко мне. Что же, он и личную жизнь мою решил устроить?

Бонье вернулся через минуту, неся в руках кожаную папку, и положил её передо мной на стол.

– Что это? – я кивнула на коричневый футляр.

– Пока ты спала, заезжал Марк. Твои вещи внизу, а это он просил передать тебе лично.

Даниэль отступил, позволяя мне открыть содержимое. Первым я нащупала свой телефон. Далее последовал паспорт и старенький кошелёк. Всё осталось нетронутым, хотя глупым было бы предположить, что Максим способен на порчу моего скромного имущества.

Последним я вынула какие-то бумаги, одного взгляда на которые хватило, чтобы понять, что это. Два экземпляра договора, мой и Эккерта. На обоих стояли наши подписи – мой размашистый и его чёткий и аккуратный. Он отдал мне оба, позволяя делать с ними что угодно. Я могла уничтожить их или показать всему миру. Могла сохранить его секрет, а могла опозорить. Почему он так поступил? Тот, кто так боится огласки личной жизни теперь добровольно отдал её в мои руки. Что он хотел этим доказать? Я ведь могу использовать их против него.

Могу, но не стану. И дело даже не в благородстве. Это наш общий секрет, и он доверил его сохранность мне. Я сложила документы вместе, схватила зажигалку и встав у раковины щёлкнула кресалом. Пламя быстро поглотило бумагу, оставляя только тёмный пепел и запах гари.

Вот и всё. Последние несколько месяцев испарились в огне, не оставив за собой и следа. Доведись нам с Максимом встретиться вновь, нас больше ничего не будет связывать, теперь мы снова незнакомцы.

– Мила, – Даниэль окликнул меня, показывая на папку. – Здесь что-то ещё.

Белый уголок выглядывал из кармашка. Им оказался плотный конверт, на котором значилось только моё имя. Неужели прощальное письмо? Сердце забилось сильнее, когда я разорвала бумагу. Дрожащими руками я вынула из него сложенный втрое бланк. Нет, не письмо и не записка. Это был документ об открытии счёта в «NP Bank». Быстро пробежав глазами написанное, я чуть не выронила его из рук.

Эккерт всё-таки выполнил обязательства и не просто исполнил обещанное контрактом – сумма в разы превышала ту, которую он был обязан выплатить. Цифры не укладывались в голове, что даже перехватило дыхание. Я ещё раз пересчитала нули, надеясь, что ошиблась.

Зачем? К чему этот щедрый и глупый жест? Попытка искупить свою вину, потому что правда вылилась наружу? Или взятка за моё молчание? Неужели оно столько стоит?

Первым порывом было скомкать документ и разорвать его в клочья. Отказаться не только от суммы сверху, но и от всего, что он был должен. Даниэль прав – я не вещь.

– Постой, – Бонье перехватил мою руку, готовую изорвать документ. – Постой, Мила.

– Мне от него ничего не нужно, – я попыталась вырваться, но Даниэль встряхнул меня за плечи.

– Ты ничего не изменишь!

Я остановилась.

– Это не просто чек. Взгляни, – он указал мне на строчку с моим именем. – Счёт уже открыт, и открыт на твоё имя. Порвав бланк, ты ничего не изменишь. Теперь это всё в твоём распоряжении.

Я уставилась на документ, уже внимательней вникая в текст. Название банка было смутно знакомым… Конечно, вчера после тренировки Максим отправился прямиком туда. Тогда же и был открыт счёт. Вчера? Какая-то ерунда.

– Зачем же он? – я покачала головой.

– Может, знал, что