В договор не входит - Лина Ласс

как же хотелось задержать время! Увы, самолёт слишком быстро доставил нас обратно в Париж. Город встретил проливным дождём, а когда мы добрались до отеля разразилась настоящая гроза. Оглушительный гром, казалось, сотрясал землю, а потоки воды несли по тротуарам мелкий мусор и листья. Подол платья был безнадёжно испорчен, босые ноги замёрзли и оставляли на полу грязные следы. Я не обращала на это внимание. Хотелось поскорее добраться до номера и запереться, но моим желаниям не суждено было сбыться.

Как только я попыталась скрыться в своём номере, Максим дёрнул дверь на себя, помешав её захлопнуть.

– Я не желаю! – я отвернулась и бросилась в ванную, надеясь хоть там найти убежище. Внутренний мандраж передался теперь на всё моё существо. Руки дрожали, когда я открывала кран и, умывая разгорячённое лицо, вдруг поняла, что вместе с водой смываю слёзы. Спустя несколько часов они наконец прорвались, но не принесли никакого облегчения. Горечь кратно размножилась, сжимая горло и не давая толком вздохнуть.

Дверь распахнулась без стука, впуская Максима. Увидев меня в слезах, он поначалу замер на пороге, но стоило ему двинуться, как я остановила:

– Нет!

– Мила, если он тебя хоть пальцем тронул…

– Он здесь не при чём! – мой крик огласил стены. – Ты должен уйти. Не сейчас. Я не хочу!

Сама не знаю, о чём я его просила. Только его близость была сейчас такой же мучительной, как и разлука с ним.

– Я не уйду, пока не получу объяснений. – Эккерт не двинулся с места.

– Ты не слышишь меня? Я не хочу. Я не готова.

Я спряталась в ладонях, отворачиваясь, но Максим притянул меня к себе, заставив посмотреть на него. Его лицо, ставшее таким родным, отражало полную растерянность, и я как ни старалась, уже не могла вырваться, словно муха, застрявшая в паутине. И чем ближе казалась развязка, тем стремительней силы покидали меня.

– Да что с тобой…

– Это конец?

– Мила, о чём ты?

– Сегодняшний вечер. Это конец? Красивый финал?

Я почувствовала, как его тело напряглось. Руки сильнее стиснули меня в объятиях, но Максим был недвижим и словно забыл, как дышать.

– Сара познакомила меня с Эленой Винтер, – продолжила я.

То, как он побледнел, буквально превратился в соляной столб, сказало мне больше, чем следовало.

– Она передавала тебе привет.

Максим молчал. Надежда на то, что он будет отрицать, что знаком с актрисой, истлела, стоило увидеть его реакцию. Окаменев, он смотрел на меня, но будто не видел.

– В нашу первую встречу Сара сказала, что твои пристрастия неизменны. Типаж девушек всегда один и тот же – высокая, стройная брюнетка. А мы с Эленой словно сёстры. Скажи, Изабель была похожа на нас?

Лицо Максима дрогнуло. Хотелось сделать ему больно, так же как было больно мне. Но единственным моим оружием были слова. Они попали точно в цель, иначе как можно было объяснить то, что он выпустил меня из своих рук и отступил. На секунду мне показалось, что он утратил самообладание. Усевшись на край ванной, он взлохматил волосы, расстегнул пуговицу на сорочке, словно ему не хватало воздуха, и скинул галстук на пол. Но в следующую секунду знакомый холод, сопровождавший его с самого начала, вернулся. Выражение лица вновь стало беспристрастным и только глаза, обычно холодные, теперь смотрели на меня со знакомым сожалением.

Значит, утром я не ошиблась.

Значит, не ошибалась и сейчас.

– У нас выдался любопытный разговор. Несколько лет назад Элене посчастливилось встретить именитого режиссёра и – о, чудо! – ей сразу предложили главную роль. Никому неизвестная девушка вдруг стала звездой. Какая невероятная удача! Оказаться в нужном месте в нужное время. Прямо как я, когда известный модельный скаут вдруг увидел меня на парижском рынке. Казалось бы, при чём тут ты, Максим?

Молчание. Значит, всё, что сказала Винтер, также, как и мои предположения, оказалось правдой. Меня внезапно разобрал судорожный смех. Со мной творилось что-то неладное, слёзы мешались с хохотом, а спазмы распирали грудь.

– Я думала, что я самая везучая девушка на свете. Что, пройдя через все испытания, я наконец-то вытянула счастливый билет, и до сегодняшнего дня казалось, что всё должно закончиться хорошо. Казалось, что я сама творю свою судьбу.

– Ты сама её творишь, – наконец произнёс Эккерт.

– Нет, всё это ложь! – я топнула ногой. – Ты заставил меня в это поверить, оплатив этот счастливый билет. Стоило поставить свою подпись на чёртовом контракте как я больше не принадлежала себе. И тебе это прекрасно известно. У богатых такое развлечение? Найти несчастную девушку и вылепить её судьбу по своему желанию?

– Хочешь сказать, что тебе не нравилось то, что происходило сегодня? Как на тебя смотрели? Как восхищались?

– Я этого не желала!

– Ты блистала среди толпы, словно была рождена для этого. Я видел это. Все смотрели только на тебя, и ты наслаждалась их обожанием, их любовью…

– Не нужна мне их любовь!

Я прикусила губу, чуть не выдав себя, и боясь, что следующими моими словами будет признание.

– Теперь ты хочешь от всего этого отказаться? – Эккерт встал на ноги и приблизился ко мне.

Да-да-да! Чёрт побери, мне хотелось бросить ему это в лицо. Продемонстрировать, что мне безразличны такие щедрые подарки, обмануть, обратить в прах его планы и отказаться подчиняться. А дальше самой выбрать судьбу, да хоть бы и вернуться к тому, с чего начинала – разносить тарелки или мыть пол в какой-нибудь больнице. Сделать что-то вопреки ему, вопреки им всем.

Но я уже зашла слишком далеко, и на кону стояла не только моя жизнь.

– Надо отдать тебе должное, Максим. Ты первоклассный лжец. Так искренне строить из себя невинность. Даниэль ведь не просто выбранный наугад человек. Ты солгал, что не знаешь его. Солгал, что не видел раньше моих фото. Боже, какая же я идиотка, – я схватилась за голову. – Конечно, ты знал, что я пробовала себя в роли модели. Вот почему выбрал для меня именно эту карьеру. А Элена… Элена пробовала себя в кино. А что было с Изабель? А другие девушки? Ты для них тоже что-то приготовил? Кто они? Актрисы? Модели? Певицы? Если сейчас включить телевизор, какова вероятность того, что я наткнусь на них в какой-нибудь светской хронике?

Лицо Эккерта изменилось. Теперь оно выражало глубокую печаль, а в глазах промелькнуло отчаяние. Он сделал шаг навстречу, но я отступила, не давая к себе приблизиться.

– Весьма вероятна, – выдохнул он.

Я схватилась за шею, ощущая под пальцами холодный камень ожерелья. Нервный смех снова вырвался из груди. Сколько