В договор не входит - Лина Ласс

услышать имя матери из уст Дмитрия. Почему он произнёс его? Почему сказал это таким проникновенным тоном, словно тоскует по ней? Но не так, как тоскуют обычные знакомые…

– Убери от неё руки!

Звучный голос заставил вздрогнуть и прийти в себя. Я с облегчением увидела стоявшего позади меня Максима. Можно было подумать, что он спокоен, если бы не выдававшие его сжатые кулаки и блестевший в глазах холод.

– Мила, возвращайся в главный зал, – беспрекословным тоном сказал он, не спуская взгляда с Манцевича.

Повторять не пришлось. Я чуть ли не бегом бросилась прочь через всю анфиладу туда, откуда доносилась музыка и голоса толпы, но оставаться рядом с людьми тоже не хотелось. Нужна тишина или какое-то убежище, чтобы спрятаться. Жаль, что от бушевавших в моей голове мыслей так просто было не укрыться.

Я толкнула дверь ближайшего туалета, чей интерьер также не уступал парадному убранству дворца. К счастью, внутри не оказалось ни души, и я смогла выдохнуть. Поставив бокал и клатч, я включила воду, пытаясь оттереть с кожи и платья липкий алкоголь. Руки мелко дрожали от одной мысли, что сейчас происходит в дальнем зале.

Голос Максима был так холоден, а вид решителен… Неужели он затеет драку? Прямо здесь? На глазах у всех и тем более в присутствии королевской особы? Мне уже посчастливилось увидеть его в гневе и больше повторять этот опыт не было никакого желания, но и оставаться рядом я просто не могла. Дмитрий напугал меня до чёртиков.

Что это было? Почему он так отозвался о моей матери? И почему так смотрел на меня, словно видел перед собой её?

Я посмотрела в зеркало над раковиной. Копия. Более молодая, стройная, но её копия. Такие же черты лица – скулы, губы, нос и глаза. Такой она навсегда мне запомнилась и именно её я сейчас видела в своём отражении. Во взгляде Дмитрия проявилась неподдельная боль, будто она что-то для него значила. Да, он говорил, что знал моих родителей. Но насколько близко? И как близок он был к маме?

Вокруг неё всегда вились мужчины, но я могла бы поклясться своей жизнью, что она была верна отцу. Но сейчас… сейчас моя уверенность дала трещину.

Скрип двери заставил оглянуться. Элена Винтер уверенной походкой вошла в уборную и увидев, как я пытаюсь оттереть с платья шампанское, надменно улыбнулась. Я ожидала, что она скажет какую-нибудь колкость, но вместо этого она намочила полотенце и помогла мне справится с пятном.

– Спасибо, – я сдержанно улыбнулась. Может, я зря посчитала её заносчивой?

– Вот так, на чёрном будет совсем незаметно. С этим шампанским всегда надо быть аккуратной после пары бокалов, именно поэтому я тоже выбираю чёрный.

Она показала на своё шёлковое платье, которое было гораздо скромнее моего, но не менее дешёвым и скорее всего пошито каким-нибудь домом моды на заказ. Я только сейчас отметила, что мы с ней похожи. Если бы не разный цвет глаз, нас даже можно было бы посчитать сёстрами.

– Мои причины несколько другие, а это, – я указала на мокрый корсаж, – всего лишь нелепое происшествие.

– Это ведь не месть Сары за твой подкол?

Я внезапно ощутила стыд за сказанное перед управляющей.

– Нет, она здесь не при чём. Надеюсь, моя фраза про картину не выглядела слишком грубо?

– Не более, чем выходка Блант, – Элена закатила глаза. – Меня она тоже ни во что не ставила. Этой суке доставляет особое удовольствие выставлять нас идиотками перед публикой. Так значит, ты новая девушка Эккерта?

Я вытянулась как струна, с подозрением посмотрев на актрису. Неужели она тоже в курсе его договорных отношений? Но откуда? Могла ли Сара разболтать в своей компании, кем я являюсь?

– Вы знаете Максима?

– Знаю? Ха! Если бы Антонио узнал, что здесь будет Эккерт, он бы ни за что на свете не отпустил меня одну, – Элена заговорщицки улыбнулась. – Он ужасно к нему ревнует и наверняка закатил бы мне очередную сцену. Хотя я сто раз говорила ему, что Макс был всего лишь средством достижения цели.

– Что? – я тряхнула головой, не понимая о чём речь.

– Сама бы я ни за что в жизни не смогла пробиться в высший эшелон. Мой агент предложил пройти пробы на роль во второсортном фильме, а на площадке – какая удача! – появляется Антонио Герра, главный режиссёр Европы, в поисках неизвестных талантов. И вот мне уже предложили главную роль в его новом фильме, а через месяц он зовёт меня замуж. Только спустя год Тони сознался, что Макс приезжал к нему и просил за меня в обмен на продюсирование его нового фильма. Алкоголь развязывает ему язык.

От показной вежливости актрисы не осталось и следа, когда она вульгарно облизнула губы и подмигнула мне. При посторонних она блестяще справлялась с ролью воспитанной леди, но сейчас в каждом её слове чувствовалось цинизм и развязность.

– Я не понимаю…

– Да брось, подруга. Мы с тобой как никто друг друга понимаем. Я была на твоём месте четыре года назад, когда заключила с ним тот же контракт, что и ты.

Я пошатнулась на каблуках, ухватившись за край раковины, но Элена будто не замечала ни моего ослабевшего голоса, ни побледневшего лица. Она встряхнула перед зеркалом волосами, сосредоточившись на своём отражении, достала из клатча помаду и обильно обвела губы, причмокнув.

– Только вместо того, чтобы просто дать мне деньги, он помог мне попасть в кино. И посмотри, где я сейчас. На вершине! Получаю по десять миллионов за фильм! – она победно вскинула руки. – Возле моей двери выстраивается очередь из именитых режиссёров. Меня знает любая собака на этом чёртовом шарике. А всё потому, что однажды плюнула на все свои принципы и раздвинула ноги перед нужным человеком.

Упиваясь своим тщеславием, она игнорировала моё молчание, словно была на сцене, где единственным зрителем была я. Но и этого ей было довольно, чтобы раскрыть своё истинное лицо – лицо меркантильной эгоистки.

Может всё это неудачная шутка? Розыгрыш? Потому что то, что она говорила не могло быть правдой. Просто не могло!

– Жаль, конечно, что, как только меня утвердили на роль, Эккерт разорвал контракт. Всё-таки в сексе он хорош. Скажи? – она ткнула меня локтем. – И целуется как бог. Между нами девочками, иногда, когда я занимаюсь любовью с Антонио, я позволяю себе чуть-чуть пофантазировать.

Кажется, я услышала, как что-то внутри меня треснуло. Сердце заныло так сильно, что пришлось прикусить губу.

– А тебе уже что-нибудь перепало? – Элена изогнула бровь, окинув меня