Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков

у наших друзей. Немцы вот-вот начнут наступление. Ей с ее болячками лучше пересидеть там. Сейчас напишу записку. А ты позови Соломона.

Он вырвал листик из блокнота и написал латиницей, да еще и микроскопическим «муравьиным» почерком, какие папки и книги надо упаковать в рюкзак.

Соломон вошел, окинул быстрым взглядом стол и покачал головой:

– Едоки из вас никакие! И пьете так, как едите!

– Садись, Соломон, к нам, – попросил Курилас. – Нужна твоя помощь. Мы должны бежать на ту сторону. Моя квартира прослушивается, и за ней следят. Хочу попросить тебя пойти к моей Веруне и передать эту записку. На словах скажи ей шепотом, что здесь Олесь, и что мы с ним будем бежать. Но она должна будет переждать в селе в Карпатах. Пусть соберет все необходимое в два рюкзака. Но проследи, чтобы служанка ничего не услышала. Пусть пошлет ее за чем-то на базар. Потом прихватишь оба рюкзака и вернешься сюда. А она пусть через несколько минут выйдет без вещей, только с зонтиком. Но пусть она сразу на вокзал и купит четыре билета до Старого Самбора.

– Ха-ха! Два рюкзака! Или вы думаете, что Соломон такой мишигин копф*? Нет, так нельзя. Я переоденусь в старое тряпье, возьму мешок, положу рюкзаки в мешок и буду выглядеть, как тряпичник, который ходит по домам и выпрашивает лохмотья.

Через два часа они уже ехали в поезде. Соломон насовал им в сумку закуски и водки. Профессор, на удивление, казался очень спокойным, его жена все время оглядывалась по сторонам, ей казалось, что на них все обращают внимание. Арета читала, Олесь смотрел в окно и размышлял над тем, что будет, когда начнется война.

Из Старого Самбора они на телеге доехали до Хирова, а из Хирова до Лодыни. В село не заезжали, отпустили возчика и пересидели до сумерек в лесу, потом, как стемнело, двинулись к Нижним Устрикам. Шли вдоль дороги, внимательно прислушиваясь ко всем звукам. В какой-то момент услышали топот лошадей, и притаились в кустах. Мимо прошел конный патруль и исчез в темноте. Нижние Устрики были небольшим городком, зато в нем работали нефтеперегонные заводы, благодаря чему городок был полон неместного люда и в нем легко было затеряться. Они оставили жену профессора у местного священника с тем, чтобы когда начнется война, она переехала в Краков, а сами с его сыном отправились в сторону границы. Парень провел их к лодке, привязанной в густых камышах на берегу Солинки, и они переправились на другую сторону.

20 июня они уже оказались в Кракове, переполненном немецкими войсками. По улицам катились тяжелые гаубицы, броневики, тарахтели мотоциклы и машины. Война охватывала все большие и большие территории, расползаясь, как раковая опухоль, вгрызаясь кровавыми метастазами в тело земли.

Они попрощались с Аретой, договорившись встретиться вечером, Олесь отвел папу к себе, и стал ждать возвращения Ареты, однако она не пришла.

На следующий день он отправился в редакцию «Краківських вістей». Приходилось протискиваться сквозь толпы зевак, с интересом рассматривавших передвижение немецких войск. Все понимали, куда направляются войска, и в их глазах мерещилась какая-то странная, призрачная надежда. Возможно, они думали, что немцы захлебнутся в необозримых просторах большевистской России, или, возможно, захватят те далекие земли и оставят в покое страны, оставшиеся позади…

В редакции тоже было людно. Редактор сразу обрушился на Олеся:

– Куда ты исчез? Тебя искал Клаус.

– Что ему было нужно?

– Не знаю. Это он тебе сам скажет.

– Немцы собираются идти на Москву? – негромко спросил Олесь.

– Молчи. Об этом никто ничего не говорит и не пишет. Работаем в обычном режиме. Садись рисовать.

– Что именно?

– Посмотри в окно. Что ты видишь?

– Расцвел жасмин.

– Вот его и рисуй. – Потом спросил шепотом. – Ты с Аретой общаешься? Не знаешь, где она?

– Мы вчера переправили моего отца со Львова.

– Что? Твой отец в Кракове? Надо немедленно сделать с ним репортаж.

– Не надо! За ним наверняка охотятся чекисты. У них и здесь есть агенты. Пока ему не стоит высовываться.

– Ну, как знаешь. Но за такой репортаж я бы заплатил – ого-го! Тройной гонорар.

– Спасибо, но пока не надо. И прошу никому о его приезде не сообщать.

– Ладно, обещаю.

Олесь поблагодарил и ушел рисовать. Через полчаса рисунок был готов, редактор одобрил его в печать. Олесь уже хотел идти домой, когда его остановил Клаус.

– А-а, вот и вы! Где вы пропадали?

– Простудился.

Он посмотрел на Олеся с недоверием и улыбнулся.

– Ладно. Мне нравятся ваши рисунки. На послезавтра нарисуйте девушку, как она провожает на фронт нашего солдата. Чтобы вы особо не раздумывали над тем, как ее изобразить, перерисуйте отсюда.

И он протянул фото, на котором Олесь узнал Косача, редактора и Арету. Олесь был потрясен. Не понимал, что это может означать.

– Почему именно ее? – спросил.

– А почему бы и нет? – Клаус пожал плечами. – Кстати, где она?

– Откуда мне знать? – ответил Олесь вполне искренне, он и в самом деле не знал, куда она отправилась. – Спросите у редактора.

– Он не знает.

– У вас к ней какое-то дело?

– Да, хотел бы ей заказать стихотворение на тему еврейского гетто. А вам карикатуру.

Олесь удивился:

– Карикатуру? А с чего там можно смеяться?

– Смеяться можно со всего. Просто нарисуйте хорошо одетых толстяков в ресторане. Конечно, в еврейском ресторане. Пальцы в перстнях, на животе – цепочки от часов. В зубах сигары. Подпись к карикатуре должна быть стихотворной. Что-то на тему того, что «наши уже все в Палестине, пора и нам на родину». Понимаете?

Как же не понять, подумал Олесь. О том, что евреев вывозили на самом деле в концлагеря, а ни в какую не Палестину, знали немногие. В основном этим слухам не верили. И, пожалуй, такие карикатуры должны были укрепить это недоверие. Как и продемонстрировать, в каких замечательных условиях живут люди в гетто.

– Это на когда? – спросил Олесь.

– Тоже на послезавтра. Если Арета не появится, попрошу Косача, чтобы сочинил стишок. Он тоже не знает, где она, – цензор развел руками. – Никто ничего не знает.

Глава 65

Киев – Ормос, ноябрь 2019. Вечерний бриз с Эгейского моря помогает Бисмарку не заснуть и дождаться Элефтэрии

Аэропорт Миконоса своими дизайном и комфортом полностью соответствовал бюджетной авиакомпании, на самолете которой прилетел сюда Бисмарк. Две короткие пересадки не утомили. Беспокоился он только о туго набитой и довольно увесистой