Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бог его знает, написал ли бы старик такое письмо, но теперь-то уж точно не напишет!
Бисмарк пожевал губы, задумавшись.
– А может, подделать такое послание? – подумал. – Как бы от имени Игоря Витальевича Клейнода?
И сам же отрицательно мотнул головой.
– Нет, это глупо! Надо быть честным, только тогда можно всё узнать, на все вопросы получить ответы…
Вместо сайта «Expedia» Олег вывел на монитор фотографию археологов.
А может, все-таки и Польскому залепить, что он пишет книгу про киевских археологов? Ведь все, кому он это говорил, поверили!
Олег увеличил лица тогда еще молодых коллег и их еще более молодого «куратора» из КГБ. Взгляд сам ушел на Ваврикова. Он еще не показал эту фотографию Рине. Она уже засыпала, когда он вернулся домой. Но сомнения не было: ее «дядя Игорь» и есть этот «ИОВ», про которого Польский писал в письмах Клейноду-отцу – Игорь Олегович Вавриков. Их, значит, осталось теперь в живых только двое! Польский и Вавриков! И Вавриков явно хотел получить от Клейнода ту самую посылку, которая теперь лежит поверх навесного кухонного шкафчика тут на кухне. Посылку, в которой спрятан ключ. Ключ от замка, на который закрыта эта тайна! Тайна, ставшая смыслом жизни Адика, не отвечающего на звонки. Тайна, постепенно заполнившая жизнь Бисмарка! Тайна, не позволяющая надолго от нее отвлечься! Нет, для него, для Бисмарка, эта тайна являлась раздражителем, поводом для беспокойства, причиной невозможности вести нормальный и привычный образ жизни. Да, если за замком, который может открыть спрятанный в посылке ключ, спрятано реальное богатство, способное сделать дальнейшую жизнь Бисмарка беспроблемной и при этом совершенно безопасной, то это ему интересно! Какой же дурак от раскрытия такой тайны откажется? Но если речь о чем-то другом? О чем-то опасном и непредсказуемом? Это Олегу ни к чему! Он, хоть и азартный, но осторожный. Он предпочитает безопасные мелкие радости большим и опасным. Он найдет, чем занять себя в этой жизни и без игры ва-банк!
Взгляд его опять ушел на левый край фотографии, на Польского.
– Как же мне с вами разговаривать? – прошептал он немного растерянно.
И неожиданно из закоулков памяти донесся звонкий девчачий голос: «Ключ у бабушки! Она туда никого не пускает!»
– Ключ? – повторил мысленно Олег, пытаясь понять: почему память именно сейчас ему подбросила этот звуковой отрывок из прошлого? – Ключ?… Нет! Это не про ключ! – Он улыбнулся, понимая, где и от кого услышал эту фразу. – Это же правнучка Польского, Катя, с которой я разговаривал у них дома на Печерске! На ней еще был запоминающийся новогодний свитерок, на котором один олень трахал другого! Да ведь я же и Адику уже доказывал, что именно благодаря ей Польский будет со мной разговаривать!
Волнение улеглось. Наоборот, всё стало Бисмарку понятно. Надо только подождать под домом Катю, позвать ее на кофе или вино и сказать, что он едет к прадедушке и может привезти ему письмо и какой-нибудь подарок или сувенир, если она захочет что-то передать! Она же нормальная правнучка! Обязательно захочет! И тогда Бисмарк придет к Польскому не с пустыми руками и с вопросами, а с весточкой из дому! Прямо из его квартиры. Лучшего варианта и быть не может!
Все еще пребывая в состоянии восторга от себя смекалистого и умного, Олег полез в интернет и раскрыл сайт «Expedia». В пункт отправления «вбил» Киев, в пункт назначения – Миконос, ближайший к Андросу аэропорт на одном из соседних островов.
Глава 64
Львов-Краков, июнь 1941. Профессор соглашается на побег
– Родинка… – произнес Олесь. – Я хочу ее видеть.
Арета подняла блузку и показала серпик изгибом вниз.
– Как часто выделяется молоко? – спросил Курилас.
– Раз в месяц.
– Вас это не беспокоило?
– Нет… это лишь одна-две капли.
– Что еще необычного вы за собой замечали?
– Что могу иногда… это бывает довольно редко… предусмотреть что-то или увидеть невидимое… Еще могу почувствовать неожиданный прилив сил и дать отпор даже нескольким мужчинам.
– Да, – вставил Олесь, – я сам видел, как она грабителям руки сломала. Как ветки.
– Это все? – спросил Курилас.
– Еще… бывают моменты, когда мне словно бы мерещатся воспоминания не из моей жизни… Но ощущение такое, будто все это прожила я сама, хотя я знаю, что это была не я. Я никогда не скакала верхом на лошади, а тут вдруг вижу себя, мчащуюся куда-то… Это лишь мгновение. Короткая вспышка. Или как я плыву на корабле… Хотя и не была на море. И я боюсь огня. Он меня ужасает.
Олесь вспомнил, как девушка вскрикнула, когда он зажег свечу, и заставила его отодвинуть ее на край стола.
– Папа, – сказал он, – у меня тоже такое бывает. Вроде как мелькают в воображении вещи, которые со мной не происходили, но я знаю, что они касаются меня. Это как сон во сне сна.
– То, что я вам сейчас расскажу, я не рассказывал чекистам, – Курилас заговорил тише. – Хотя они и так многое знают. Теперь мы все в опасности. Догадываюсь, что вы пришли за мной.
– Да, чтобы переправить вас с мамой на немецкую сторону.
Курилас уже и сам несколько раз подумывал, как бы попытаться сбежать, но мысли оставались мыслями из-за того, что понимал он: без надежного проводника тут не обойтись. Только где его найти, такого проводника? Да и забрать с собой он ничего не сможет. Книги, манускрипты, документы – все это попадет в чужие руки, потому что квартиру после их побега энкаведисты конфискуют и снова заселят «освободителями».
– Разве это еще возможно? – спросил он. – Я слышал, что в горах расставлены патрули.
– Она знает места, где еще можно перейти, – Олесь кивнул на девушку. – Раз уж ты вычислил, по каким признакам можно нас с Аретой узнать, значит пора бежать! Потом будет поздно!
– Хорошо, – согласился Курилас. – Я уже и сам в этом не сомневаюсь. Но сделаем так. Маму оставим в Нижних Устриках
