Черное копье - Ник Перумов

Дни шли, минул март, в апреле начали вовсю оседать снега. С редкостной настойчивостью Стражи Тропы Соцветий продолжали погоню, уже не столько пытаясь непременно перебить дерзких, сколько оттеснить их как можно дальше на юг. У отряда были чёрные дни, когда воины Серединного княжества (их, кстати, Фолко вблизи как следует не видел ни разу) перехватили обоз с провиантом; были и удачи, когда, изрядно поголодав, они дождались-таки третьего отряда гонцов, благополучно избежавшего встречи с эльфами. Стычек почти не было, Отон не доводил дело до этого, странным своим чутьём всякий раз угадывая направление, откуда им угрожали, и силы, что на сей раз выставлялись против них.

Давалось всё это, разумеется, недёшево; не минули отряд и болезни, и странные смерти не от мечей и стрел врага, а от милосердного кинжала товарища по десятку, когда становилось ясно, что болезнь безнадёжна и на ноги человек уже не встанет, превратившись лишь в обузу для дружины; однако таких случаев было очень мало.

Друзья за всё время этих метаний по лесам почти не обнажали оружия; хоббит не выпустил ни одной стрелы, хотя его, как прекрасного лучника, Отон частенько назначал в дальние дозоры; каждый раз Фолко смертельно боялся, что они столкнутся с Дивным народом и он окажется либо раскрыт – из-за своего нежелания стрелять в эльфов, либо по-дурацки погибнет от стрелы своих же союзников. Это был кошмар, о котором он старался не думать – что не всегда получалось.

В мае всё зазеленело. Им вновь удалось провести сквозь широко разбросанные дозоры эльфов и гномов отряд с припасами; у капитана уже собралось почти четыре десятка троллей; за время скитаний десятники вымуштровали их, и те превратились в грозную ударную силу. Под командой Отона вновь имелась целая сотня бойцов; и в конце первой недели мая Отон скомандовал поворот.

Однако повернули они не на север; капитан повёл дружину на восток, к недалёкому Хоару; по словам проводников, берега его здесь были безлесны, поэтому лошадей нагрузили сверх всякой меры ещё и брёвнами. Отряд двигался медленно, словно ощупью отыскивая дорогу; и им повезло. Сделав ложное движение к западу, Отон ночью внезапно повернул на восток, тщательно заметая следы; почти восемь лиг отряд прошёл по руслу ручья, а потом рассыпался на десятки, стараясь не оставлять слишком заметных следов.

– Совсем они нас, конечно, не потеряют, – заметил как-то Отон, – но хотя бы на несколько дней оторваться!

И, похоже, это ему удалось. Минула неделя – а погони не было; правда, не возвращался и дозор, специально отряжённый следить за главными силами преследователей.

Этот марш к Хоару был всем маршам марш. Отон гнал дружину так, как не гнал никогда; слабых привязывали к сёдлам. Ни ночёвок, ни привалов – лишь короткие передышки, когда начинали спотыкаться кони.

– Лезем прямо на наковальню… – заметил Малыш, когда утром восьмого дня безумной гонки их взорам открылся наконец сереющий в рассветных туманах широкий Хоар.

Скалистые берега были голы. Не тратя времени на долгую разведку, Отон приказал немедленно переправляться на подручных средствах; главное, говорил он, чтобы были целы кони.

Переправа дорого далась отряду – половина припасов утонула, на дно отправилось и несколько особенно глупых троллей; сам хоббит, цепляясь одной рукой за бревно, другой старался как можно выше поднять над головой мешок, где лежала тщательно оберегаемая Красная Книга.

С изрядными потерями они в конце концов переправились; Отон болезненно морщился, глядя на истоптанный берег, но тут уж ничего поделать было нельзя.

Не дав даже как следует обсушиться, Отон повёл отряд дальше, всё время торопя и подгоняя отстающих.

– Ну лезем очертя голову, – глубокомысленно заметил Малыш. – Теперь, если накроют, уже в лесах не отсидишься. Провиант через Хоар так просто не переправишь.

Отряд делал большой крюк, огибая Чёрный Замок с востока. Здесь вновь начинались леса, но уже прореженные нечастыми деревнями, полями и покосами.

– Кто здесь живёт? – спросил как-то хоббит своего десятника.

– Откуда ж мне знать?.. Болтают, что здешние платят дань какому-то подземному чудищу-всезнайке, а оно ими как-то правит… тёмное дело, не знаю я толком.

«Неужто владения Орлангура?» – удивился про себя хоббит, но случая выяснить это ему не представилось.

Дружина шла осторожно, далеко обходя любое человеческое жильё.

Однако минула неделя – и дикие леса вновь надвинулись, поглотив горстку дружинников. Погони не было, всё шло как по маслу. Отон даже расщедрился на несколько дней отдыха для своих измотавшихся воинов.

– Быть делу, – кратко обронил как-то вечером хоббит, садясь к костру с друзьями.

Весь день его мучило усиливающееся ощущение опасности, тем более муторное и труднопереносимое, что опасность эта исходила от тех, кто сражался на стороне Фолко, из стана противников Олмера. Как мог, он объяснил это гномам, и те встревожились.

– Может, пока не поздно, предупредить Отона? – предложил Торин. – Что-то не хочется мне вторично попасть под копьё!

– Не знаю, – с трудом выговорил хоббит. – Мне уже опротивело сражаться против своих. Похоже, Малыш, ты был прав, когда советовал нам сдаться.

– Ты просто вымотался, – помолчав, сказал Торин. – Поэтому и говоришь такое. Нет, сейчас всё как раз застыло – что ещё перевесит…

– А! Будь что будет! – с какой-то усталой отрешённостью махнул рукой Фолко. – Давайте спать. Кто знает, удастся ли нам когда-нибудь ещё выспаться?

– Не нагоняй тоску, – поморщился Торин. – Лучше иди к Отону – клянусь Дьюрином, толку больше будет.

И Фолко пошёл, понуждаемый друзьями; Отон выслушал его сбивчивые речи молча, не сказал в ответ ни слова, лишь приказал тотчас объявить тревогу и срочно поднимать отряд.

Погоня обнаружила себя через два дня. На сей раз их преследовали не эльфы и не гномы, а только люди – но они оказались не менее упорны, чем их предшественники на том берегу. Зеленеющие весенние леса затрудняли им погоню – однако следа они не теряли и, хотя не могли пока нагнать дружину Отона, не отставали больше, чем на два дневных перехода.

– Эта погоня будет последней, – вздохнул хоббит, которого не покидало мрачное расположение духа.

Похоже, с ним были согласны и остальные дружинники. Как-то разом пресеклись разговоры, все ходили насупленные и озабоченные. Дорога на север пока что была открыта, но там внутренний пояс охраны Дома Высокого, наверняка куда более плотный, чем внешний, о который разбились все их зимние попытки… Было от чего призадуматься.

Развязка наступила, когда уже стоял июнь, теплый и солнечный, навевающий совсем не воинственные мысли; их настигли, и уходить было уже некуда… Сначала примчались на взмыленных конях дозорные – передовые, боковые, задние; у каждого была одна и та же весть: «Наступают!»