Век Просвещения - Петр Олегович Ильинский

доктор не боялся умереть, поскольку наверное знал, что умрет, и с младых лет, почти еще со школьного учения, готовил себя к уходу в небытие. Так учили древние, да и некоторые современные философы, и он с ними был согласен. К тому же доктор прожил всю жизнь среди смертей, хотя чего здесь необычного? Искренне благодарили люди Бога за каждое новое утро, часто зная, что соседу, которого день назад скрутила невесть откуда взявшаяся трясучая, этого сделать уже не дано.

Но даже против собственных коллег был господин Лемке слишком опытен в делах смертных, ибо не чурался эпидемий и самых безнадежных больных. Даже если забраться выше и взять боевых генералов, что посылают на смерть целые батальоны, а потом ленивой трусцой объезжают свежие поля сражений в сопровождении подобострастной свиты, то много больше их видел людской муки советник медицины: от страданий необлегчаемых до жестоких конвульсий, переходящих в агонию, а затем в вечный покой. Баталия за целую кампанию бывает только одна, редко две, а понос с лихорадкою усердствуют ежедневно и еженощно.

Отсутствие страха не есть безрассудность. Доктор всегда четко, в определенном порядке, а в недавние месяцы еще четче, то есть повторяя все процедуры лишний раз, а то и два, выполнял правила гигиенической предосторожности как по каталогу, от «а» до «я». Одним его научили много лет назад, другие он с годами выработал сам. Последних давно накопилось больше, чем первых, и Лемке все тверже убеждался: то, что ему посчастливилось дожить до стольких годов, не может быть счастливой случайностью. Значит, меры, выведенные им из жерновов беспощадного опыта, действенны. И могут принести пользу, помочь братьям по ремеслу. Ах как давно надо было сесть за монографию, укорял он себя, за подробный и обоснованный научный трактат и назвать его, скажем, «Принципы врачебной гигиены и предохранения от заразных болезней в клинической практике». Ведь он совсем неплохо помнил латынь, и в Петербурге, в крайнем случае, было у кого справиться о разных грамматических тонкостях.

Но нет, как-то никогда не оставалось у него времени на труды за письменным столом, хотя вот даже нынешний блокнот с записями – чем не конспект будущего руководства по борьбе с чумным поветрием? И снова останавливал себя доктор: не борьба, а ограничение наносимых эпидемией бедствий, предотвращение излишней смертности, вспомоществование больным с наименьшей опасностью для сиделок и врачебного персонала. Вот какой парадокс – строгими государственными мерами можно было в конце концов затушить любой мор, а значит, избавить от угрозы гибели всех членов общественного организма, целые народы, страны, но рецепт спасения конкретного пациента отсутствовал напрочь. Нет и никогда не было в руках у искусного доктора такого инструмента, которым бы он мог бороться с язвой в отдельном человеке, редко когда удавалось ему не потерять больного, особенно с быстротекущей формой. Считалось, впрочем, что при остром воспалении могут помочь контрастные ванны, но применять их в массовом порядке было никак невозможно. Да и сама процедура слишком мучительна, не каждый здоровый вынесет. Потому ее используют редко, вот и сам доктор после ряда экспериментов в молодости к ней больше не возвращался. Слишком трудоемка и, главное, неблагодарна. Предпочитал в таких случаях покой и внутреннюю гидротерапию – когда водой чуть соленой, а когда слегка подсахаренной. Но если по правде, и от этого никаких чудес не происходило. Пусть число выздоровевших в иное время доходило аж до четверти, да что там, в удачные недели до трети бывало – знал Лемке, что не он спас счастливчиков, а Господь Бог.

Поэтому нужно было добиться от губернатора необходимых мер, жестких и решительных, тех самых, ради которых избранному сословию и вручается политическая власть. Хорошо, конечно, что оградили пораженное заразой предместье, выставили часовых. Только при этом по городу не было никаких разъяснений, объявлений, указаний, эпидемия как бы не существовала. И чтобы надавить на потного толстяка в неровно напудренном парике, требовалось одно: самому убедиться в том, что по скученным кварталам, которые теснились на пологом склоне от покойной речной шири до великого собора, славного самой древней древностью, действительно гуляет пятнистая и жадная старуха. Потому доктор Лемке и полез за караульные рогатки. И сейчас, произведя над собой необходимые дезинфекционные процедуры, со слезящимися еще от кислотных паров глазами, стоял перед губернатором и одновременно грозил и уговаривал: немедля объявить, что в городе чума. И императорского гнева не бояться – не все ведь в руке человеческой, имеется Воля и помощнее державной. А коли скрывать да откладывать, только хуже выйдет. В очень многих, скажем так, отношениях.

Дрожал губернатор, оборачивался то и дело за спину, словно искал чего. А потом обхватил голову, поник и со всем согласился. Рукой махнул. Но тут же – нет, выпрямился, щелкнул каблуками, как будто доктор был выше чином, и пошел писать государыне официальную бумагу. Только спросить успел: не надо ли чего еще? А Лемке вдруг сказал: надо. В каком состоянии городская типография? Есть ли бумага, клей? Было бы полезно отпечатать небольшую брошюру в количестве, скажем, сотен двух. Нет, цензуры не потребуется, и церковной тоже. На латыни будет книжица. И как просохнет, отправить несколько копий с вестовыми на север, в столицу, да и в Москву заодно, там тоже будет, кому прочесть. И указать: сочинение строго для врачебного пользования, чтоб только по госпиталям раздавали или докторам с патентами, знающим людям и никому более.

25. Благожелательное (бумага по-прежнему очень хорошая)

«Все ваши донесения Нам благополучно доставлены и сначала переданы изустно, а по истечению известного срока, после которого зловредные миазмы прекращают свое действие, зачитаны вслух. Вызывает радость, что вскоре за оповещением о море он почти сразу пошел на убыль и что три недели кряду в день умирает не более пятидесяти человек.

Особо обращаю ваше внимание на необходимость поддержания общественного порядка и тщательного следования врачебным рекомендациям. Принятые вами меры признаю верными и советую преждевременно от них не отступать. Известно Нам и то, что с вашей помощью господином советником от медицины издана краткая брошюра, содержащая описание оного морового поветрия, дабы менее опытные доктора могли с нею сверяться и за руководство использовать. Впрочем, надеемся, поводов к этому в ближайшее время еще убавится.

Несмотря на благополучный оборот событий, приказываем никому не въезжать или выезжать из города без тщательного медицинского освидетельствования, сквозной транспорт иногородних товаров, особливо с юга, никак не разрешать, почту не принимать, а столичную эстафету направлять кружным путем. Также сообщаем вам, что Нами издан приказ, предписывающий начальникам запасных частей, ныне направляющихся к батальным театрам,