Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

Вера подошла ближе.

— Что с вами, ребята? — спросила она. — Почему вы так разговариваете?

— А потому, — зло ответил раскосый, — что интересующихся много, а порядков мало.

— Что такое?

— А то, что с утра баклуши бьем, а дело ни с места!

— Какое дело?

Раскосый сплюнул за окно и пошевелил губами, должно быть выругался.

— Какое же дело-то? — настойчиво спросила Вера.

— А не все равно вам? — махнул рукой раскосый. — Держитесь-ка лучше сторонкой, а то случаем о горячее слово обожжетесь.

— Пускай, Петро, узнает, — вступился второй плотник. — Может, хоть посочувствует — все легче… — Он повернулся к Вере: — Вот с утра сидим без дела. А почему? Потому, что ни один чорт не знает, с какой стороны делать дверь на сцену, — с правой или с левой.

— А разве это так важно — с правой или с левой?

— Еще бы не важно! — воскликнул плотник. — Вопрос, можно сказать, первостепенный!

— А вы, пожалуйста, объясните, — попросила Вера, — в чем тут дело.

Синеглазый подвел ее к подмосткам.

— Вот вам сцена, где артисты спектакли буду устраивать. А на переднем плане мы должны рамку устроить. А между рамкой и стеной — дверь на сцену. Вот и вся арифметика.

— Ну и что ж?.. Ну и делайте так! — сказала Вера.

— Ишь, какая бойкая: делайте! Где делать-то? В этом вся загвоздка.

— Какая разница?

— А вот какая. Ежели, скажем, дверь будет справа, сцена подвинется налево. И наоборот. Понятно?

Вера прошлась вдоль сцены, подумала.

— Вот что, — решительно сказала она, — делайте дверь справа.

— Почему справа? — в один голос спросили плотники.

— А вот я вам сейчас объясню. — Вера подошла к стене. — Тут надо устроить комнату для артистов — дверь нужна будет для этой комнаты. Понятно?.. И вот еще что… Дверь делайте справа, а сцена должна быть в центре.

— Как в центре? — спросил раскосый, которого покорила уверенность Веры.

— А вот так… — Вера подошла ближе к подмосткам, возвышавшимся над полом. — Смотрите сюда. Тут у вас будет дверь. Она займет приблизительно вот столько… — Вера каблуком провела на полу черту.

— Маловато, — заметил синеглазый. — Толстый застрянет.

— Не застрянет, — усмехнулась Вера. — Теперь идите сюда. — Вера перешла на левую сторону. — А тут вы забейте столько же досками.

— Вроде простеночка? — сказал раскосый.

— Да, вроде простеночка. И сцена получится в середине. Понимаете?.. Тут мы повесим портрет товарища Сталина, а там, над дверью, — портрет Ленина. И будет чудесно!

Плотники смотрели на Веру с уважением.

— Это правильно и даже очень разумно, — сказал раскосый. — Только так мы не можем. Должно быть официальное распоряжение.

— А на что вам официальное распоряжение? — возразила Вера. — Вы же сами говорите, что это правильно и разумно.

— Так-то так, — заметил синеглазый. — Но мы народ подчиненный.

— Вот что, Павел, — сказал раскосый товарищу. — Она права. Давай работать.

— Хорошо, — решился второй плотник. — А все же вы скажите нам, кто вы такая, товарищ? На всякий пожарный случай.

Вера сказала, что она член правления колхоза и, вероятно, будет заведывать клубом.

— Вы уж нас извините, — пожимая руку Вере, сказал раскосый. — Два часа без дела просидели, — зло взяло. На вас сорвали…

Учительницу Вера застала в школе. Нина Семеновна вместе с Дарьей Филимоновной мазала глиной стены. На ней была красная майка; серую юбку, подтянутую выше колен, вместо передника прикрывал кусок рогожи. Руки были измазаны глиной, а на лице, сливаясь с веснушками, засохло несколько желтых комочков.

Нина Семеновна просияла, увидев Веру. Она умылась, отцепила рогожу.

— К новому учебному году готовимся! Два месяца осталось, а работы — хоть отбавляй! Боюсь, всего не успеем…

Новая высокая школа стояла на зеленой площадке. Вокруг ребята разбили палисадник. Кровельщики стучали по крыше деревянными молотками. Терентий вставлял стекла.

Вера и Нина Семеновна отошли поодаль — полюбоваться школой.

— Ну, как она, хороша? — восторженно спросила учительница.

— Очень! — сказала Вера.

— А вот подождите, когда мы ее побелим, крышу покрасим в зеленый цвет — вот тогда она засверкает! А в классах поставим новые парты, новые доски. Не дождусь, когда зазвенит, зальется первый звонок!

Нина Семеновна пригласила Веру к себе. Ее комната помещалась справа от входа, рядом с маленькой кухней, и окном выходила на улицу. У стены стояла деревянная кровать, покрытая тканевым одеялом. Посредине комнаты — столик, застланный белой скатертью. Было чисто и уютно. Кровать, стол и две табуретки сделали плотники райкомовской бригады. Они же сбили для учительницы из досок ящик, в котором цвела яркая гвоздика.

Нина Семеновна усадила Веру на табуретку. Учительница была рада, что Веру назначают заведывать клубом.

— Чудесно! — воскликнула она. — Соглашайтесь, дорогая моя, это ж такая интересная работа!

— Интересная, это правда, — согласилась Вера. — Только боюсь я…

— Чего ж вы боитесь?

— Никогда не работала… И знания у меня маленькие — какие знания?

Нина Семеновна переставила свой табурет поближе к Вере, положила руку ей на плечо.

— Соглашайтесь, Верочка! Да мы с вами чудеса творить будем! Я слышала, как вы читали Горького. У вас талант!

Вера смутилась.

— Какой там талант! Просто прочитала — и все!

— Нет, нет, не говорите! У вас талант! Поверьте мне — я уж знаю. Соглашайтесь непременно. Вместе будем работать — я буду вашей помощницей. Вместе драмкружок организуем.

— Мне Денис уже советовал.

— Вот и хорошо. Я в училище три года драмкружком руководила.

— В училище — там студенты, грамотные, — заметила Вера. — А у нас? По сцене никто не ходил…

— Не бойтесь, Верочка, — сказала Нина