Большая семья - Филипп Иванович Наседкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вера смотрела на синеватые дали полей, на желтые огоньки подсолнуха, точно звезды, горевшие на зеленом массиве, на темную кромку леса, дрожавшую в знойном мареве дня, на мир, широкий и просторный, полный радостей и забот, трудов и волнений, на мир, который принадлежал человеку.
— «Что ж, — сказала Смерть, — пусть будет чудо! Разрешаю я тебе — живи! Только я с тобою рядом буду, Вечно буду около Любви!»Вера передохнула и закончила задрожавшим голосом:
…С той поры Любовь и Смерть, как сестры, Ходят неразлучно до сего дня, За Любовью Смерть с косою острой Тащится повсюду, точно сводня. Ходит, околдована сестрою, И везде — на свадьбе и на тризне — Неустанно, неуклонно строит Радости Любви и счастье Жизни.Вера замолчала. Глаза ее блестели сильнее прежнего. Товарищи, подруги смотрели на нее с любовью, точно она и была та бесстрашная девушка, которая выдержала поединок со смертью.
— Хорошо, чудесно Алексей Максимович написал свою сказку! — сказал Денис. — Красиво… Наши комсомольцы-герои сражались с фашистами и тоже побеждали смерть. Они побеждали смерть потому, что любили свою родину. А любовь к родине сильнее всего — она непобедима!.. Погибшие не умерли. Они живут среди нас, их пламенная любовь к родине еще ярче горит в наших сердцах!..
Солнце коснулось горизонта. Григорий, окруженный парнями и девчатами, искусно выделывал на костяных клавишах гармошки замысловатые песенные узоры. Надя Бережнова запевала чистым, звонким голосом нежную и протяжную песню. Ей дружно подпевали подруги. Песня, как птица на крыльях, взлетала в синеющую высь, славя широкие русские просторы.
Зина и Денис шли поодаль.
— У нее серьезная болезнь, — тревожно говорила Зина. — Должно быть, чахотка.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела, Денис! — горячо доказывала Зина. — Она так кашляла! А кашель такой, что все у нее из нутра выворачивает. Она серьезно больна, Денис. Ее надо лечить. И как можно скорее…
— Что же делать? — задумался Денис.
— Надо послать ее на курорт, — сказала Зина. — Есть такие санатории для туберкулезников. На комиссию ее надо, на врачебную…
Беспокойство Зины передалось и Денису. Он и сам не один раз думал о состоянии Веры. Но он и не предполагал, что болезнь ее серьезна и опасна.
— Хорошо, — сказал он. — Скоро мы с Антоном едем в район. Райком партии будет разбирать наши заявления: мое — о переводе в члены партии, Антона — о приеме в кандидаты. Тогда мы поговорим с Тумановым, а если этого мало — с Потаповым.
— До этого далеко.
— А пока будем ее поддерживать своими силами… Если у нее действительно туберкулез, тогда надо меду и смальцу достать. И масла сливочного. Масло можно взять на ферме. А вот мед и смалец — где его получишь?
— Может быть, в другом колхозе найдем?
— Давай поговорим об этом с Арсеем и Недочетом. Посоветуемся.
Позади всех шли Антон и Нина Семеновна. Учительница тоже говорила о Вере.
— Как она читает! Господи, как читает! Сколько силы, сколько вдохновения! У меня слезы выступили на глазах… Я думаю, она сама любит, любит глубоко, беззаветно. Я уверена в этом!
— Кого же она любит? — нерешительно заметил Антон. — У нас тут вроде подходящего нет.
Нина Семеновна гневно посмотрела на него.
— Ты ничего не понимаешь. Она, может, любит жизнь, людей, все, все, что ее окружает, — родину! Сильно любит… И какая ж тусклая у нас с тобой любовь!
Антон схватил ее за руку.
— Я тебя очень люблю, Нина Семеновна!
— Оставь, пожалуйста! — недовольно сказала она, сдерживая улыбку. — Ты все по батюшке меня величаешь.
— Ну, Нина… Нина, я тебя люблю, — взмолился Антон. — Честное комсомольское — люблю!
Нина Семеновна усмехнулась.
— Вот-вот, даже сказать о своей любви как следует не можешь.
Антон обиделся.
— Что ж? — сказал он, потупившись. — Не занимать же мне красивых слов?.. Зато в душе я весь твой, весь до капельки!..
Нина Семеновна посмотрела на его хмурое, смуглое и обветренное лицо и почувствовала, как теплом наполняется ее душа. Но она ничего не сказала и продолжала итти рядом, теребя в руках косынку.
На мосту они остановились. Нина Семеновна, облокотившись на перила, долго смотрела в реку. Антон курил цыгарку.
— Мне пора на работу, — сказал он, видя, что Нина Семеновна не намерена разговаривать. — Если что… то прошу прощения… Я ведь человек простой.
Она повернулась к нему, взяла за руки. Ей хотелось поцеловать его, но побоялась, что увидят. Так и не сказав ни слова, она пошла в село.
Антон, проводив ее недоумевающим взглядом, повернул на дорогу, разрезавшую пшеничное поле на два треугольника, и широким, неторопливым шагом направился в тракторную бригаду.
12
Вера еле дошла до дому и без сил опустилась на лавку. Ноги ее точно одеревянели, сердце