Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

и отдаленной от него, как будто смотрела на него не с того конца телескопа. Только когда они вошли в столовую, где их ждал завтрак, способный удовлетворить любого голодного человека, Мэри начала возвращаться к своему обычному состоянию.

Миссис Гардинер сидела за столом и смотрела, как они едят.

– Оправдались ли твои ожидания? – спросила она Мэри. – Стоило ли вставать так рано?

– Очень даже оправдались! – воскликнула Мэри. – Это было чудесное зрелище! Знать, что мы стоим там, где стоял мистер Вордсворт, смотрим на ту самую сцену, которая вдохновила его на эти слова! А каково это, мистер Хейворд, любоваться природой в Озерном крае? Должно быть, это очень здорово – стоять посреди этого дикого пейзажа и читать стихи поэта.

– Не сомневаюсь, – ответил мистер Хейворд, – но боюсь, что не знаю. К сожалению, я никогда там не бывал… хотя часто обещал доставить себе удовольствие и съездить.

– Но это так печально! – воскликнула Мэри. – Вы так интересовались Озерным краем, что кажется несправедливым до сих пор и не побывать там.

– Мне некого винить в этом, кроме себя, – ответил мистер Хейворд. – Я полностью отдался работе здесь, в Лондоне, и все время откладывал поездку в сельскую местность, которую мне так хочется посетить.

– Я бы тоже очень хотела увидеть Озерный край, – призналась миссис Гардинер. – Мы как-то планировали туда съездить – и даже отправились в поездку, – но в последний момент дела мистера Гардинера вынудили нас вернуться раньше, и дальше Дербишира мы не уехали.

Наступило короткое молчание, пока все размышляли о том, как сильно они сожалеют, что никогда не видели величия северных холмов, скал и озер. Затем мистер Гардинер потянулся через стол и нежно взял жену за руку.

– Я всегда сожалел, что не исполнил твое желание, и думаю, что пришло время исправить это. Дни становятся длиннее – как насчет поездки в Озерный край при первой же возможности? Я сейчас не слишком занят делами, так что не вижу никаких препятствий. К тому же, говорят, счастье сопутствует храбрым.

Миссис Гардинер поднялась со стула, быстро обошла стол и расцеловала мужа в обе щеки.

– Если ты действительно считаешь, что мы можем поехать, то я буду только рада.

Обрадованный успехом своего предложения – и почему это раньше не приходило ему в голову? – мистер Гардинер теперь хотел видеть всех вокруг такими же счастливыми, как он сам.

– Мэри, ты, конечно же, отправишься с нами. И, Том, я надеюсь, вы тоже поедете, если сможете хоть ненадолго вырваться из цепких лап закона?

Мистер Хейворд сказал, что почтет за честь присоединиться к ним, если это будет возможно, и вскоре они с мистером Гардинером углубились в беседу, обсуждая даты, маршруты и наилучший способ совершить путешествие.

– Какая неожиданная радость! – воскликнула миссис Гардинер. – Не могу поверить, что мы наконец-то отправляемся в путешествие. Интересно, согласится ли Джейн взять детей на короткое время – им вряд ли понравится проделать такой долгий путь и в итоге не найти ничего, кроме гор! Но ты что-то притихла, Мэри. Разве тебе не хочется поехать?

– Больше всего на свете. Но вы уже столько всего для меня сделали. Я должна спросить: вы уверены, что хотите взять меня с собой?

– Конечно же, – заверила тетя, слегка обнимая Мэри, – куда же мы без тебя? Ты можешь развлечь нас во время долгой дороги на север – наверняка сумеешь показать нам всевозможные интересные скалы и исторические руины.

Миссис Гардинер протянула руку и взяла последнюю булочку, оставшуюся на тарелке.

– А Том сможет показать нам все места, которыми вдохновлялись поэты. Вдвоем вы предоставите нам всю необходимую информацию. Даже не придется покупать путеводитель.

– 58 –

В последующие несколько недель мистер Хейворд и Мэри тесно общались друг с другом. Он так часто бывал на Грейсчерч-стрит, иногда заходил ненадолго, чтобы засвидетельствовать свое почтение и выпить бокал вина с мистером Гардинером, иногда обедал с семьей в такой домашней обстановке, что, казалось, живет в этом доме наравне с Мэри.

Поначалу Мэри думала, что после их с мистером Хейвордом обсуждения «Аббатства Тинтерн» будет чувствовать себя неловко и слегка смущенно в его присутствии, ведь она говорила с ним с большей свободой и честностью, чем с любым другим знакомым мужчиной, и открыла те грани себя, в которых не признавалась никому другому. В той беседе собственная откровенность казалась Мэри самой естественной вещью в мире – но теперь она отчасти испытывала стыд, словно мистер Хейворд увидел ее нижние юбки. И когда он приходил обсуждать поэзию, она задавалась вопросом, не сожалеет ли и он о собственной откровенности?

Вскоре стало ясно, что ни один из ее страхов не оправдался. В их веселых беседах не ощущалось никакой отчужденности. Напротив, степень их взаимной откровенности лишь увеличивалась по мере того, как они становились ближе друг к другу, пока болтали вместе на диване или сидели рядом за обедом, со смехом обсуждая что-то. Поначалу Мэри поздравляла себя с тем, что нашла такого хорошего друга, и старалась не помышлять ни о чем большем. Она сказала себе, что благодарна судьбе за такого единомышленника, с которым у нее нашлось столько общих интересов и можно было вести более увлекательные беседы, чем с любым другим знакомым мужчиной.

Но время шло, и Мэри постепенно поняла, что ее привязанность к мистеру Хейворду выходит за рамки дружбы. Она ждала его визитов с острым предвкушением и ощущала легкий прилив удовольствия, когда объявляли о его прибытии. Когда мистер Хейворд улыбался ей в своей характерной манере, когда поддерживал ее в беседе, когда рассказывал историю, чтобы рассмешить Мэри – и прежде всего, когда его рука однажды коснулась ее руки, когда он протягивал ей книгу, – вот тогда она уже без колебаний поняла, что испытывает к нему чувства совершенно иного рода.

Свое открытие она держала при себе. Миссис Гардинер тоже заметила симпатию молодых людей друг к другу и не возражала против этого, поскольку любила их обоих и считала, что они прекрасно подходят друг другу; но когда она попыталась прояснить чувства Мэри в этом вопросе, та не открылась. Она просто ответила, что всегда рада видеть мистера Хейворда, и это была чистая правда; остальное Мэри решительно держала при себе.

Мэри боялась, что если признается в своей симпатии, то все подумают, будто она рассчитывает на взаимность; и это казалось во всех отношениях самонадеянным. Однако временами она и сама склонялась к мысли, что замечает в поведении мистера Хейворда, в его взгляде, жестах или словах нечто более теплое, чем просто дружеские чувства. Но Мэри не была в этом полностью уверена, и тихий внутренний голос иногда шептал ей, что такой мужчина, как мистер Хейворд, не может серьезно интересоваться такой женщиной, как она. Этот внутренний голос звучал уже не