Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После бесконечных разговоров [сей раб] в сопровождении десяти испытанных [в боях] молодцев /361/ выехал в Систан. Случилось так, что в тот самый день Ишим-бий остановился в доме Амира Махмуда со ста всадниками, хорошо разбирающимися в военном деле. Когда мы почти доехали до крепости Тагрун, один человек подтвердил [известие] о приезде Ишим-бия. Мы очень огорчились и отправили к Амиру Махмуду гонца. Амир Махмуд дал нам знать: «Приезжайте, но не как воины!» У [узбеков] шло собрание у восточной стены крепости, где находилась небольшая палатка. Сидело около тридцати-сорока их уважаемых людей, когда [сей] бедняк подъехал к крепости.
[Их] люди, издалека увидев нас, заволновались и схватились за оружие. Амир Махмуд успокоил [их]: «Это Малик Шах-Хусайн, с ним не более десяти всадников. Он войдет в наш дом, у него нет на сердце ничего иного, кроме расположения к вам».
Когда мы подъехали ближе, я сказал своим людям: «Все с коней не сходите. Стойте возле меня верхом на конях. Если что-нибудь случится, будьте готовы к сражению». Я сошел с коня и зашагал к тому сборищу. Бахадуры с одной стороны освободили [место]. Подошел Ишим-бий, узнал меня, и мы вместе сели в собрании. Говорили о том о сем. Через некоторое время Ишим-бий лично показал образец в изъявлении расположения [к нам]. Приговаривая: «Я, конечно, люблю вас», он дал ложную клятву в том, что «никогда не совершит измены в отношении нас и рода маликов, будет относиться к нам по-дружески», и даже назвал меня «сын [мой]». Я тоже назвал его «отец». Прочности, счастью и святости этой дружбы мы не придали никакого значения. В тот же самый час в крепости [для нас] освободили дом, и мы вошли в него вместе с [Ишим-бием]. Обе стороны наговорили о дружбе целую «главу». Он дал слово, что не оставит пути дружелюбия, пока правит и находится в Систане. «Все необходимое, что можно [получить] в Систане, пусть посылают в крепость. Султан, однако, прислал меня в Систан [для того], чтобы привезти Амира Махмуда. Вы же приехали, чтобы увезти Амира Махмуда в Кал’а-йи Фатх. Отъезд Амира Махмуда в Кал’а-йи Фатх явился бы поводом для усиления смуты и беспорядков. Возможно, что это обстоятельство вызовет беспокойство султана. [Поэтому] отъезд Амира Махмуда к султану в интересах царствования вашего рода. /362/ Он составит основу для [заключения] мира и [соблюдения] интересов [государства]. Решено, что свита султана из Каина не двинется дальше Ниха».
Мы разыскали Амира Махмуда и втроем стали совещаться. Амир Махмуд, извинившись, сказал: «Считаю обязательным [для себя] быть преданным маликам и подчиняться их приказу. У меня нет выбора. Если малики отвезут меня к великому малику, я подчинюсь. Если разрешат мне ехать в Них и служить наместнику султана, я поеду [туда]».
Обстоятельства подсказывали второй путь. К тому же мы полностью полагались на ум и искреннюю привязанность Амира Махмуда. Я разрешил ему ехать [к султану], а сам направился в Кал’а-йи Фатх. Ишим-бий и Амир Махмуд выехали в Них.
Когда состоялась встреча с великим маликом, я доложил истинное положение дел, раскрыл правду о вынужденном отъезде Амира Махмуда. [Великий малик] одобрил [мое] решение. Несколько дней спустя Амир Махмуд благополучно вернулся из Ниха. Ишим-бия сделали даругой Систана. В том году султаны из рода Джучи заправляли делами Каина и Ниха. Амир Махмуд приехал в Кал’а-йи Фатх и снова стал служить великому малику. Через несколько дней он уехал в Систан. Великий малик полностью передал в его могучие руки власть над систанцами. Все дела в Систане вершились согласно с его мнением. До начала 1005/1596 г. Ишим-бий постоянно ездил туда-сюда. [Сей] бедняк посылал к нему людей, а он все время присылал что-нибудь из вещей. Народ не препятствовал караванам, которые приходили в Кал’а-йи Фатх и Тракун.
Великий малик, оставив в Кал’а-йи Фатх Малика Махмуди, дал ему для охраны крепости Шах-Абу-л-Фатха, Малика Мухаммада и Малика Валада. Сам же он перебрался в крепость Тракун и жил с [сим] рабом и другими родственниками в той крепости, которая была вровень с высшей точкой небес. Воистину, в те дни, когда благодаря разным событиям и смутам на жителей Хорасана, и прежде всего на систанцев, с голубого купола и изменчивого свода сыпались как из решета разные огорчения, та крепость была обиталищем вне досягаемости наместников эпохи и не зависела от смены дня ночью. Рука всемогущего Творца /363/ при замешивании глины того прибежища радости и наслаждения жизнью ради душевного покоя и счастья пустила в дело все свое могущество. В день невзгод время, которое распределяет печаль и радость, наполнило сердца ее обитателей радостью и ликованием. Тело обрело дух, и в пространстве воздух благоденствия увлажнил состояние души. Не было иного занятия в том месте, кроме устройства пиров и задушевной беседы. Так прошел один год. Из Каина в Систан приехал Дин-Мухаммад-хан{566}. Собрав войско со [всей] области Хорасан, он приступил к осаде крепостей. В соответствии с [требованием того] времени все предводители Зириха и Рамруда отправились к нему. Великий малик держал совет со своими советниками и мудрыми [старцами] по всем [делам]. Мнение большинства сошлось на том, чтобы [сей] раб выехал из той крепости в Кандахар и получил бы помощь у местного правителя, Шахбек-хана Чагатаида{567}. Обстоятельства Шахбек-хана и переход Кандахарской крепости от кызылбашей к ним (Чагатаидам. — Л.С.) будут изложены в заключении сей книги. Здесь же нет места для этого рассказа. Аллах — сведущий в истине происходящего.
Отъезд пишущего сию книгу в Кандахар
Когда султаны Турана из рода Джучи, нарушив договор о перемирии и [обязательство] жить в Кухистане, прибыли в Систан, до чуткого слуха слушателей отовсюду доносились следующие
