Заговор генералов - Владимир Понизовский

— А ты сама давно из Лондона? Что там нового?

— О! Повальная мода: дамы из высшего общества стремятся поступать служанками. «Предлагаю услуги в качестве кухарки: нужен сарай для экипажа и конюшня», — как тебе нравится? А лендлорды отдают свои замки под лазареты, сами же ютятся в трехкомнатных номерах в отелях. Правда, отчасти для того, чтобы избежать налогов на земельную собственность. Зато лазареты теперь расположены в изумительных дворцах и парках!.. А еще новая страсть велосипеды!..

«Какую роль она играет в этой истории — в установлении моей связи с Моэмом?.. Дружеская услуга писателю и бывшему любовнику? Или тоже сотрудничает с Интеллидженс сервис?.. Значения не имеет. Мое решающее преимущество в том, что я знаю, кто такой Моэм. Моя задача — узнать, с какой целью он пожаловал в Петроград».

Савинков легко перевел разговор на запаздывающего англичанина:

— Кстати, что он сочинил в последнее время? Чтобы не попасть впросак и польстить его самолюбию.

— Ну, пьесу «Леди Фредерик» ты знаешь… И его романы «Дрожание листа» и «Луна и шестипенсовик»… Кажется, в последнее время он писал о Китае и Гонконге. Но я, признаюсь, сама не читала… А теперь этот негодник обещает написать роман, в котором непременно выведет меня. — Она якобы вознегодовала, но в голосе ее сквозило тщеславие. — Так опаздывать! Непростительно для англичанина! Хотя какой он англичанин — Вилли и родился во Франции, и по характеру самый настоящий француз!.. Теперь он взялся зубрить русский. Но конечно же не понимает и не может правильно выговорить ни одного слова!..

Вильям Сомерсет Моэм запаздывал не потому, что характером походил на француза и трудно было разыскать в августовском вечернем Петрограде свободного извозчика, — он получал последние наставления от чрезвычайного и полномочного посла Соединенных Штатов Дэвида Френсиса.

— Конечно, можно и должно рассуждать о смысле упоительного, одинаково радостного для всех народов понятия «свобода»; слова, которое выше государственных выгод, дипломатических ухищрений, национального себялюбия и торговых расчетов, — посол согласно покачал головой. — Но перейдем к существу вопроса: Соединенные Штаты уже давно, еще задолго до начала этой войны, заинтересовались Россией. Мы тщательно изучили ее потенциальные возможности и решили прийти ей на помощь. Для того чтобы наша помощь оказалась взаимовыгодной, необходимо в настоящий момент соблюдение Россией единственного условия: она должна продолжить свое участие в мировой войне. Однако, чтобы выполнить это условие, руководители страны должны выкорчевать из сознания солдатских масс и всего населения корни большевизма. Ибо от этих корней произрастает плевел, одуряющий мозги народа миражами мира и немыслимого послевоенного переустройства…

Пока Дэвид Френсис витийствовал, по старой привычке дипломата обволакивая суть флером туманных фраз, Моэм предавался раздумьям. Не опрометчиво ли он поступил, согласившись приехать в Россию?.. Чувствует себя из рук вон плохо: такое утомительное путешествие, и здешние дожди, сырой климат для него губителен… Зато, безусловно, интересно: страна на разломе истории. А какая страна — в полмира!.. Какие глубины откроются взору, устремленному в устрашающую расселину?.. Интересно как разведчику и еще более — как писателю. И все же… Врач в Нью-Йорке предупредил: «У вас поражены верхушки легких». Он не нуждался в его диагнозе, сам некогда штудировал курс легочной терапии в Университете святого Томаса, на медицинском факультете. Знал, о чем свидетельствует этот симптом — пятна крови на платке после кашля. Заболел он прошлой зимой, в Швейцарии. Там было так же мерзко, как сейчас в Петрограде. Простуды. Бронхит. И вот, пожалуйста, едва не чахотка…

В Швейцарию он был направлен еще в первый год войны — как резидент английской военной разведки. Имя и положение дали ему широчайшие связи. Хотя он ни разу не облачился в военный мундир, но по праву чувствовал себя солдатом, сражающимся против кайзера. В Лондоне его ценили. Поэтому, когда узнали о болезни, предложили переменить климат — как раз Соединенные Штаты шли к окончательному решению: на чьей стороне вступать в мировую войну, и требовался опытный человек для установления необходимых контактов. В Нью-Йорке кровохарканье продолжалось, но все же он почувствовал себя немного лучше. Несколько недель назад давний друг и шеф

Вильям Вейсман пригласил его на очередную встречу в свою контору, прикрытую какой-то юридической вывеской, и без лишних слов приказал:

— Тебе, Сомми, надлежит отправиться в Россию.

— С какой стати? Я никогда не работал с этой страной. Я считаю себя недостаточно компетентным. У вас конечно же найдутся другие, более…

— Ни менее, ни более. Никто лучше тебя с этим дельцем не справится. К тому же ты знаешь русский язык, а это весьма важно.

Действительно, он знал русский. Вообще языки давались ему, на удивление, легко. Схватывал на лету, чувствовал не только строй их, но и их душу.

— Я нездоров. Врачи говорят…

— К дьяволу этих обирал!.. А в России превосходный климат. Да и о чем говорить, когда все уже решено? Итак, через неделю ты выезжаешь. Поездом до Сан-Франциско, оттуда на японском судне — в Иокагаму, далее на русском судне — во Владивосток. Из Владивостока — в Петербург. Билеты заказаны. Люди предупреждены. На всем пути следования тебя будут сопровождать трое. Вот их фотографии. Но никаких контактов, ни единого слова до самого Петербурга. Из Владивостока сопровождающие выедут в русскую столицу на несколько дней раньше и все подготовят к твоему приезду. Инструкции получишь на месте, у послов. У твоего, Бьюкенена, и у нашего, Френсиса. Единственное, что тебе придется взять с собой, так это некоторую сумму в долларах.

Вейсман небрежно назвал такую цифру, что у Моэма потемнело в глазах.

— Куда я их дену? Набью в мешки?

— Доллары будут сотенными купюрами. Зашьешь в пояс и жилет.

В новом облачении он растолстел вдвое. Представил, что ему таскать эти доспехи целый месяц, и ему стало жарко, как в парилке.

— Компресс весьма полезен для твоих легких, — успокоил друг-шеф.

В назначенный день Моэм отбыл. Все шло по графику, в точном соответствии с расписаниями поездов и пароходов. В порту Владивостока его встретил любезный соотечественник, молодой сотрудник английского консульства:

— Я имею инструкции оказывать вам всяческое содействие. Что вы желаете?

Он желал лишь одного — скорее принять ванну. Трое его инкогнито-спутников прошли мимо, даже не взглянув в сторону своего подопечного. Удостоверились, что благополучно сдали «товар» с рук на руки. Судя по типу лиц, они были славянами.

Неделю он переводил дух во Владивостоке, а потом потянулись бесконечные километры Великого Сибирского пути. В купе оказались немец, итальянец и француз. Странный конгломерат, если учесть, что между их державами как раз и шла война. Он своей персоной представлял в компании сразу две великие державы. Итого, получалось пятеро. И все они боялись единственного — что на каком-нибудь перегоне их поезд ограбят бандиты, а их самих, голых и босых, выбросят посреди тайги или степи. На этом пути, как свидетельствовали аборигены, подобное случалось довольно часто. Спустя невероятное количество суток, прокопченные, грязные, заеденные мухами, они благополучно достигли русской столицы.

На Николаевском вокзале Моэма встретила вся троица. Она радушно улыбалась, как богатому заокеанскому дядюшке, простирала шесть рук, подобно японской богине Аматерасу, и говорила на превосходном английском, в котором все же улавливался славянский акцент. Номер уже был заказан, причем в лучшей гостинице «Астория»; ванна готова; виски, джин, водка — в шкафу; посол Великобритании сэр Бьюкенен назначил час беседы.

Сэр Бьюкенен был холодно любезен. Он знал и почитал писателя, но вряд ли ожидал увидеть его таким заморенным, болезненным, нервически вздрагивающим человеком. А может быть, считал себя оскорбленным тем, что получил предписание отправлять его телеграммы и депеши через свои посольские каналы, однако же зашифрованные личным кодом гостя и без права ознакомления с их содержанием.

Проницательный гость точно определил его душевное состояние. Но оно нисколько не отразилось на выполнении послом служебных обязанностей.

— Ваша цель — заставить русских продолжить участие в войне, — сказал сэр Бьюкенен.

— Я полагаю, что именно этим занимаетесь вы, господин посол.

— Да, своими средствами. Дипломатическими. А ваши средства — деньги, посол выразительно кивнул на нелепое одеяние гостя. — К слову, в моей резиденции вам выделен личный сейф, вот ключи от него. Но учтите: половина всех полученных вами средств ассигнована Соединенными Штатами, половина правительством его величества короля Георга. Эти деньги вы как бы от своего имени можете субсидировать правительству для закупок оружия, а также финансировать органы правительственной печати в поддержку наших планов.