Сень горькой звезды. Часть первая - Иван Разбойников

Дверка из кабины пилотов внезапно распахнулась, и из нее появился бортмеханик.

– Василь Васильевич! – заорал он на ухо шефу. – Смотрите, медведь бежит. Сейчас мы над ним зависнем!

Вертолет накренился, и столик с закуской поехал вбок. Антоша бросился наперехват и едва успел спасти и коньяк и термос – такая уж у него служба, на подхвате. А Василь Васильевич приник к оконцу. Внизу, по кругам разгоняемой вертолетными вихрями травке, что есть мочи ковылял в сторону реденького перелеска медведь.

– Да он же подранок, глядите, едва ковыляет! – догадался шеф. – Надо добить. Антоша, ружье!

– Не взяли, Василь Васильевич! – растерянно пропищал тот.

– Растяпа! Надо всегда брать! – обругал его начальник. – Такой случай упустили! Может, колесом его шибанете? – обратился он к бортмеханику.

– Не сможем, слишком большая у нас машина. Мы его ракеткой пугнем. – Механик скрылся в кабине, и тотчас к медведю протянулся шипучий след трассы. Зеленый огненный шар упал с небес перед самым носом и без того перепуганного зверя и закрутился на сырой земле, разбрасывая вокруг огненные брызги. Медведь на мгновение оторопело присел, чтобы не наскочить на огонь, потом развернулся на месте и побежал в обратную сторону.

– Ишь улепетывает! – рассмеялся шеф. Улыбка значила, что досада на оплошность помощника отлегла. – Не иначе, медвежья болезнь схватила. А ружье надо с собой всегда брать. Ты слышишь, Антон?

– Вас понял, Василь Васильевич, – с готовностью подтвердил референт и, сделав отметку в блокноте, поспешил переменить тему разговора. – Вон наша буровая, видите, справа...

Черный скелет буровой качнулся в иллюминаторе и уплыл мимо: вертолет делал круг, выбирая место для посадки. Внизу мелькнули крыши балков, черный квадрат шламового амбара, затопленный штабель труб, увязший в грязи трактор и нефтяная пелена на подступившем вплотную озере. «Напрасно мы «газик» с собой везем, негде здесь кататься», – отметил Сам, покосившись назад, где, словно стреноженный конь, подрагивал на расчалках в кузове вездеход. (Сам любил появляться с шиком, чтобы оставить память.)

– Антон! Переобуваться!

Антон не мешкая выхватил из рюкзака легонькие японские рыбацкие сапоги и наклонился над ногой шефа:

– Давайте я расшнурую!

Шеф снисходительно приподнял ботинок.

Пипкин вертолету обрадовался больше других: представился удобный случай выбраться на «материк». Но именно по этой причине к вертолету он подбежал позже всех: торопился увязать пожитки, которых, на удивление, оказалось немало. Когда Иван подоспел к умолкшему «Мишке», почти все уже были там и обступили прибывших. В центре кольца выделялся седой, с властным взглядом и в белой рубашке. Возле него увивался Ибрагимыч, видимо признавший свое высокое начальство, и молодец из свиты, весь в молниях и с блокнотом наготове. Седой хорошо поставленным митинговым голосом изрекал заранее обдуманные фразы, ни к кому конкретно не обращаясь и глядя не то чтобы поверх голов собравшихся, но словно бы сквозь них, ни на ком не сосредоточиваясь. Может, из-за этой своей особенности он и не признал в толпе Ивана Пипкина. Но Пипкин сразу опознал в приезжем своего бывшего «бугра», старшего геодезической группы, с которым довелось ему вместе «чалить» на пятьсот первой и который случайно уберег Ивана от побега, забрав под свое начало.

Иван отвлекся от воспоминаний и прислушался к речи седого, которая по всем признакам шла к завершению:

– Сознаете ли вы, товарищи, всю важность сделанного вами открытия? С вашей, давшей первую нефть в Приобье скважины начинается новая эпоха в жизни этого дикого пустынного края, всей нашей страны и, если по большому счету, мировой социалистической системы. Нефть – это прежде всего химическое сырье. А, как говорит наш дорогой Никита Сергеевич Хрущев, социализм – это советская власть плюс электрификация всей страны, плюс химизация всего народного хозяйства. Без выполнения этого условия мы не достигнем намеченных рубежей построения коммунистического общества в нашей стране. А партия торжественно провозгласила, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Наши враги на Западе страшатся победоносного наступления коммунистических идей и громыхают оружием. Поэтому мы должны помнить, что нефть – это также и сырье стратегическое, по добыче которого мы должны догнать и перегнать Соединенные Штаты с их знаменитым Техасом. Но в Техасе нефть добывается уже десятилетия и скоро иссякнет, а мы открываем все новые ее источники. Недра нашей страны неисчерпаемы! Военное и экономическое могущество нашей Родины прирастает Сибирью. И вам, герои, выпала честь оказаться на переднем крае борьбы за укрепление нашей страны. Слава героям-нефтеразведчикам!

– Ура! – обрадованно заорало несколько глоток.

– Ура! – сам не зная почему, подхватил Иван.

– А теперь ведите меня на буровую, хочу живую нефть увидеть, – сказал седой и шагнул вперед, сквозь кольцо стоявших. Плечи раздвинулись, уважительно освобождая дорогу, и открыли Ивана Пипкина, который не торопился освобождать тропинку.

– Здравствуй, Вась-Вась, – не раздумывая подался навстречу седому Пипкин. – Гора с горой не сходится, а мы...

– Здорово, Пипи-гудок! – сразу опознал его седой. – Выходит, ты выжил и у нас трудишься? Похвально, похвально. Но об этом поговорим после, а сейчас не это главное. Ты подойди потом.

По оттенку интонации шефа хорошо натасканный референт догадался, что Сам неожиданной встрече не очень рад, и постарался вклиниться между ними, в надежде оттереть подальше Пипкина. Однако Пипкин этого маневра не понял и не одобрил, упускать своего шанса не собирался и следовал по пятам, встревая в деловой разговор между начальством и Ибрагимычем.

– Василий Васильевич! – снова начал он. – Я здесь свое отработал, хочу вернуться на Землю,