Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вся лондонская знать желала видеть у себя гостем казака, все пили за него и за здоровье русских воинов — «победителей злодея вселенной».
В распоряжение Землянухина предоставили триста конных гвардейцев и заставили показывать перед ними все военные приёмы донцов. На это зрелище съехалось множество зрителей из всех городов Англии. Выступление казака привело всех в восторг, народ неистово кричал: «виват Донское войско!». Землянухина просто закидали подарками.
Британская газета «Morning Chronicle» приводила описание внешности Землянухина: «Рост казака около шести футов; он сильного и коренастого телосложения, и хотя у него суровая воинственная наружность, но лицо довольно выразительное и доброе… Борода у казака длинная, кудрявая и седая; волосы на голове менее седы, зачёсаны назад, на шее около шести дюймов длины; а на лбу острижены коротко и ровно. Одежда его состоит из синего кафтана и шаровар, сшитых из толстого сукна и широких сапогов с круглыми носами. Руки казака необыкновенной ширины и с короткими пальцами, но он с большим искусством владеет оружием, состоящим из пистолета, ружья, сабли и длиннейшей пики, и по-видимому, вовсе не чувствует их тяжести».
Оружие Землянухина (шашка и пика, сразившая 39 французов) были взяты в Британский национальный музей. Взамен принц-регент Георг в знак особенного уважения приказал сделать для казака новую стальную складную пику, два пистолета, ружье, саблю, трость с выдвигающейся подзорной трубой и конскую сбрую. Все предметы были изящно отделаны и богато украшены.
Некоторые из дам просили у него волос из бороды или с головы. По словам Землянухина, не имей он законной жены и будь немного моложе, его непременно женили бы. Желающих было хоть отбавляй.
Ему давали дом и землю, чтобы он мог остаться жить в Лондоне, но все предложения Землянухин отверг. Он отвечал, что хочет умереть у себя в хате, где живёт его старуха и где протекает тихий Дон. Мечта его сбылась.
Спор князя Вяземского и графа Толстого об одном эпизоде из истории войны 1812 года
Выход в свет «Войны и мира» принёс автору романа-эпопеи не только звание первого русского писателя, но и весьма нелицеприятную критику относительно правдивости исторических описаний. В частности, князь Пётр Андреевич Вяземский строго отчитал графа Льва Николаевича Толстого за многие погрешности, в том числе за клевету на исторический образ императора Александра в четвёртом томе «Войны и мира», посвящённом событиям Отечественной войны 1812 г. и, в частности, приезду государя в Москву:
«А в каком виде представлен император Александр в те дни, когда он появился среди народа своего и вызывал его ополчиться на смертную борьбу с могущественным и счастливым неприятелем? Автор выводит его перед народом — глазам своим не веришь, читая это, — с „бисквитом, который он доедал“. „Обломок бисквита, довольно большой, который держал государь в руке, отломившись, упал на землю. Кучер в поддёвке (заметьте, какая точность во всех подробностях) поднял его. Толпа бросилась к кучеру отбивать у него бисквит. Государь подметил это и (вероятно, желая позабавиться?) велел подать себе тарелку с бисквитами и стал кидать их с балкона…“ (цитата неточна, Вяземский, скорее, своими словами передаёт общий смысл эпизода. — С. Ц.).
Если отнести эту сцену к истории, то можно сказать утвердительно, что это басня; если отнести её к вымыслам, то можно сказать, что тут ещё более исторической неверности и несообразности. Этот рассказ изобличает совершенное незнание личности Александра I. Он был так размерен, расчётлив во всех своих действиях и малейших движениях, так опасался всего, что могло показаться смешным или неловким, так был во всем обдуман, чинен, представителен, оглядлив до мелочи и щепетливости, что, вероятно, он скорее бросился бы в воду, нежели бы решился показаться пред народом, и ещё в такие торжественные и знаменательные дни, доедающим бисквит. Мало того: он ещё забавляется киданьем с балкона Кремлёвского дворца бисквитов в народ — точь-в-точь как в праздничный день старосветский помещик кидает на драку пряники деревенским мальчишкам! Это опять карикатура, во всяком случае совершенно неуместная и несогласная с истиной. А и сама карикатура — остроумная и художественная — должна быть правдоподобна. Достоинство истории и достоинство народного чувства в самом пылу сильнейшего его возбуждения и напряжения ничего подобного допускать не могут. История и разумные условия вымысла тут равно нарушены»[54].
Между прочим, Вяземский, в отличие от Толстого, был современником Отечественной войны и участником Бородинского сражения. Однако Лев Николаевич не признал справедливости этого обвинения, поскольку в документах и мемуарах порылся основательно, и в письме к Бартеневу оправдался:
«Везде, где в книге моей действуют и говорят исторические лица, я не выдумывал, а пользовался известными матерьялами, из которых у меня во время моей работы образовалась целая библиотека книг, заглавия которых я не нахожу надобности выписывать здесь, но на которые всегда могу сослаться. Князь Вяземский… обвиняет меня в клевете на характер И[мператора] А[лександра]
