Анарх - Дэн Абнетт

слышал за сегодняшний день, отец, — сказал он.

Цвейл кивнул. — Чудеса носят маскировку, мальчик мой. Как, ну знаешь, усы и шляпы и те кушаки с помпонами. И, маски. Дело в том, что ты не всегда узнаешь их сначала, даже когда твой разум – это высоконастроенный духовный орган, как мой. Император защищает, Шогги Домор, и сегодня он защищает нас через святость его Беати. Мы просто были слишком напуганы и озабочены и заняты, чтобы увидеть это раньше. Но теперь я это вижу, о, да! Откровение. Пелена спала с моих глаз, и я узрел путь спасения...

Раздался ужасный, холодящий кровь визг, и нечто черное направилось из тьмы прямо к ним. Цвейл закричал и упал в большом всплеске сточной воды. Домор отпрянул. Им снова завладел ужас.

Это. Это. Это нафес это...

Он почувствовал, как когти скользнули по его щеке, как горячая кровь потекла по его лицу.

Тьма все еще визжала на них.

— Шогги? Шогги?

Визг прекратился.

— Отец?

— Ох, — произнес Цвейл. Он поднялся, промокший насквозь, вытирая лицо и пристально смотря на Домора. — Он достал тебя. Порезал тебе щеку.

— Какого феса...? — заикаясь произнес Домор.

Цвейл прошлепал мимо него, и подхватил грязную массу из воды, большое рваное очертание, которое молотило там, где приземлилось.

— Ох, угомонись уже, маленький бедный мудак, — проворковал Цвейл.

Это был полковой талисман.

— Дерьмо, — сказал Домор.

— Ты видишь? — сказал Цвейл. — Это Квил. Маленький бедный мудак.

— Квил?

— Я назвал его. Потому что у него не было имени. Это сокращенно от...

— Да пофигу, — сказал Домор.

Псайбер-орел был ранен. Перья были изорваны, и он был покрыт кровью. Одна из его голов была отсечена.

— Бедный старый ублюдок, — сказал Цвейл, удерживая удивительно большое и тяжелое создание в своих руках так хорошо, как мог. — Он потерял свою голову.

— Я вижу.

— Похож на... как там это слово? Как ты называешь двухголового орла, который потерял голову?

— Э... орел?

Цвейл пожал плечами. — Надо полагать.

Псайбер-орел начал дико трястись в его руках, загребая воздух крыльями.

— Спокойно! Спокойно! — крикнул Цвейл. Он был вынужден отпустить его. Орел полетел по коридору от них, кусочки перьев плавали в воздухе позади него.

— Видишь? — сказал Цвейл.

— Что?

— Он полетел туда же. Туда же, куда и я собирался. Он тоже может ее слышать. Птицы очень умелые. Охотники, понимаешь? Он настроился. Он следует ее зову. Святые могут делать такое, понимаешь? Они могут призывать животных и созданий дикой природы на свою сторону. Травоядные животные с ферм и охотники из леса, они собираются толпами. Ставлю на то, что он может слышать ее лучше, чем я. Острое чувство неприрученного, понимаешь, неограниченного сознательными мыслями. Бегущего по инстинкту.

— Вы говорите, что мы должны последовать за ним?

— Да. Он приведет нас к ней. Он выведет нас из темноты.

— Точно, — сказал Домор.

Далин остановился, и тяжело прислонился к каменной стене.

— Дал? — спросил Колеа, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. Далин был бледен, и пот оставлял следы от струек в грязи на его лице.

— Дай мне момент, — сказал Далин.

— Ты заболел?

— Я чувствую... — Далин тяжело сглотнул. — Голова болит. Мои уши. Ты это чувствуешь? Похоже на жужжание? Царапание?

Колеа кивнул. — Это происходит с тех пор, как погас свет.

— Что это?

— Какая-то демонстрация, — сказал Колеа. — Гармоника, вибрация. Я не знаю. Это фоновый шум этой плохой тени.

— Это заставляет меня чувствовать себя больным, — сказал Далин. — Моя голова, мои внутренности. Как лихорадка...

Колеа прижал руку ко лбу Далина. Далин отдернулся с удивлением.

— Что ты делаешь?

— Проверяю твою температуру. Лихорадки нет.

— Ты что, мой отец?

Никто из них не говорил какое-то время.

— Да, — сказал Колеа.

Слезы появились в глазах Далина. Он поспешно вытер их.

— Я скажу тебе, что это такое, — сказал Колеа. — Это просто тревога. Я тоже ее чувствую. Мы оба очень переживаем за Йонс.

— Надо полагать.

— Мы собираемся найти ее, Дал.

— Я знаю.

— Нет, я серьезно, — вздохнул Колеа. — Я поклялся, понимаешь? Поклялся, что защищу вас обоих.

— Когда это было?

— Ох, когда вы родились. Это было в первый раз. Кроме того, это было после высадки на Айгор. Тогда я сделал это вслух и громко. Сказал это. Себе, и Императору, который, я надеюсь, слушал.

— Мы можем умереть здесь, внизу, — сказал Далин. — Я думаю, что мы, вероятно, умрем здесь.

— Нет, в том то и дело, — сказал Колеа. — Это не был каприз. Это была клятва.

Священная в своей цели. Клятва Колеа, понимаешь? У семьи Колеа сильные и гордые традиции. Вселенная уважает клятву Колеа, как Трон. Знает, что ее не сломать.

— Гол...

— Я серьезно, Дал. Даже фесовы Губительные Силы хорошо знают, что такую клятву не нарушить. Я буду стоять с тобой, тобой и Йонси, даже во тьме. Я буду стоять между тобой и адом...

— Гол.

— Что?

— Я знаю, что ты хочешь, как лучше. Я ценю усилия. Ты просто совершенный новичок в отцовском деле, так ведь?

Колеа пожал плечами. — Практики особо не было за последние годы, — сказал он.

— Я знаю, — сказал Далин. — Я ценю это. Но это жутко. Давай просто найдем ее.

Колеа кивнул. — Я