Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

— Может, его нельзя восстановить? — ответил Гарри. — Может, это как раны, нанесенные Темной магией, и отремонтировать разрушения невозможно?

Он извлек руку из–под плаща и ухватился за заснеженную, покрытую толстым слоем ржавчины створку ворот, не стремясь открыть ее, но просто желая прикоснуться к какой–нибудь части дома.

— Ты не собираешься идти внутрь? Он на вид ненадежный, он может — ой, Гарри, смотри!

Его касание ворот, похоже, произвело эффект. Перед ними из земли вырос знак, прямо сквозь переплетение крапивы и прочих сорняков, словно какой–то чудной быстрорастущий цветок. Золотыми буквами по дереву были выведены слова:

В этом месте в ночь 31 октября 1981 года

Лили и Джеймс Поттеры отдали свои жизни.

Их сын, Гарри, остается единственным волшебником,

сумевшим пережить убивающее проклятье.

Этот дом, невидимый для муглей, оставлен

в разрушенном состоянии в качестве памятника Поттерам

и напоминания о жестокости,

которая разрушила их семью.

И повсюду вокруг этих аккуратно выведенных слов были надписи, добавленные другими ведьмами и волшебниками, приходившими сюда, чтобы увидеть то место, где избежал смерти Мальчик, Который Выжил. Одни просто подписались Вечнодействующими чернилами; другие вырезали свои инициалы в дереве; но некоторые оставили послания. Самые свежие из них, ярко сияющие поверх шестнадцатилетнего слоя граффити, были все похожи.

«Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни находился». «Если ты читаешь это, Гарри, мы все с тобой!» «Да здравствует Гарри Поттер!»

— Они не должны были писать на знаке! — недовольно воскликнула Гермиона.

Гарри, сияя, посмотрел на нее.

— Это здорово. Я рад, что они это сделали. Я…

Он оборвал фразу. Полностью закутанная фигура ковыляла по улочке в их направлении, отчетливо видимая в ярком свете отдаленной площади. Хотя это трудно было определить, но Гарри показалось, что это была женщина. Она двигалась очень медленно, возможно, опасаясь поскользнуться на снежном насте. Ее сгорбленность, ее полнота, ее шарканье создавали впечатление чрезвычайной дряхлости. Они молча следили за ее приближением. Гарри ждал, не свернет ли она в один из коттеджей, мимо которых проходила, но инстинкт подсказывал ему, что нет, не свернет. Наконец фигура остановилась в нескольких ярдах от них, но ничего не делала — просто стояла к ним лицом прямо посреди заледенелой дороги.

Гермиона ущипнула Гарри за руку, но это было лишним. Шансов на то, что эта женщина была муглем, практически не было: она стояла, взирая на дом, который оставался бы для нее невидимым, если бы она не была ведьмой. Однако, даже допуская, что она действительно была ведьмой, поведение ее было странным — выйти из дома в такую холодную ночь, просто чтобы посмотреть на старые руины. В то же время, по всем законам нормальной магии их с Гермионой она вообще не должна была видеть. И тем не менее, Гарри испытывал странное чувство, что она знает — и что они здесь, и кто они такие. И как только он пришел к этому непростому выводу, женщина подняла руку в перчатке и поманила их к себе.

Гермиона придвинулась к нему под плащом, прижав свою руку к его.

— Откуда она знает?

Он покачал головой. Женщина вновь поманила их, на этот раз более энергично. Гарри приходило в голову много резонов не последовать призыву, но подозрения о личности этой женщины росли в нем с каждой секундой, что они стояли лицом друг к другу посреди пустой улицы.

Возможно ли, что она ждала их все эти долгие месяцы? Что Дамблдор велел ей ждать и сказал, что Гарри в конце концов придет? Могло ли так быть, что это она двигалась в тени кладбища, а потом проследовала за ними в это место? Даже то, что она чувствовала их, предполагало некоторые дамблдороподобные способности, с которыми он никогда раньше не встречался.

Наконец Гарри заговорил, заставив Гермиону ахнуть и подскочить на месте.

— Вы Батильда?

Закутанная фигура кивнула и снова поманила их рукой.

Под плащом Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга. Гарри поднял брови; Гермиона ответила слабым нервным кивком.

Они двинулись навстречу женщине, и она тотчас отвернулась и заковыляла обратно по дороге, по которой они сюда пришли. Проведя их мимо нескольких домов, она наконец свернула в ворота. Они прошли за ней по тропе сквозь сад, почти такой же заросший, как тот, из которого они только что вышли. Поковырявшись немного с ключами у входной двери, женщина открыла ее и сделала шаг назад, чтобы дать им пройти.

От нее плохо пахло, а может, от дома: Гарри сморщил нос, когда они осторожно прошли мимо нее и стянули с себя плащ. Теперь, когда Гарри был рядом с этой женщиной, он осознал, какая она маленькая; согнутая возрастом, она едва доставала ему до груди. Она затворила за ними дверь; голубоватые с пигментными пятнами костяшки пальцев были видны на фоне облупившейся краски. Затем она повернулась и впилась взглядом в гаррино лицо. Ее глаза были набухшими от катаракт и утопали в складках полупрозрачной кожи, и все ее лицо было покрыто пятнышками от лопнувших кровеносных сосудов и родинками. Гарри подивился, может ли она вообще его разглядеть; впрочем, если и могла, то перед ней стоял всего лишь плешивый мугль, чью внешность он украл.

Отчетливый запах старости, пыли, грязной одежды и несвежей еды усилился, когда женщина размотала поеденную молью черную шаль, обнажив голову, покрытую редкими белыми волосами, через которые просвечивала кожа.

— Батильда? — повторил Гарри.

Она вновь кивнула. Гарри вдруг ощутил медальон, прижавшийся к его коже; тварь внутри него, тикавшая или пульсировавшая время от времени, пробудилась; он ощущал ее пульс через холодное золото. Возможно, она знала или чувствовала, что оружие, которое может ее уничтожить, близко?

Батильда прошаркала мимо них, оттолкнув Гермиону, словно не видела ее, и удалилось в, судя по всему, гостиную.

— Гарри, я сомневаюсь, — выдохнула Гермиона.

— Ты посмотри на ее рост, я думаю, мы ее одолеем, если понадобится, — ответил Гарри. — Слушай, я должен был тебе сказать, я знал, что у нее не все дома. Мериел говорила, что она «сдвинутая».

— Сюда! — позвала Батильда из соседней комнаты.

Гермиона вздрогнула и вцепилась в гаррину руку.

— Все нормально, — успокаивающе произнес Гарри и первым направился в гостиную.

Батильда семенила вокруг комнаты, зажигая свечи, но в комнате по–прежнему было очень темно, не говоря уже о том, что там было чрезвычайно грязно. Толстый слой пыли хрустел у них под ногами, и гаррин нос сквозь запах сырости и плесени уловил нечто худшее — что–то вроде протухшего мяса. Он подумал про себя, когда же последний раз хоть кто–то появлялся в доме Батильды, чтобы проведать, как у нее дела. Она явно забыла, что тоже может использовать магию, ибо свечи она неуклюже зажигала вручную, и тянущиеся за ее руками кружевные манжеты постоянно рисковали загореться.