Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

Дж. К.Роулинг

Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Перевод с английского языка Ushwood[1]

Глава 1. Восхождение Темного Лорда

Два человека возникли на залитой лунным светом узкой улочке из ниоткуда в нескольких ярдах друг от друга. Какое–то мгновение они стояли совершенно неподвижно, каждый из них держал волшебную палочку, нацеленную в грудь другого; затем, узнав друг друга, они спрятали палочки под плащи[2] и быстрым шагом двинулись в одну и ту же сторону.

— Есть новости? — спросил тот, что повыше.

— Отличные, — ответил Северус Снейп[3].

Улочка, по которой они шли, была огорожена слева диким низкорослым ежевичником, справа — высокой, аккуратно подстриженной живой изгородью. Длинные полы их плащей развевались вокруг лодыжек.

— Я думал, что опоздаю, — произнес Йексли; его плоское лицо то выплывало на свет, то скрывалось, по мере того, как нависающие над улочкой ветви деревьев открывали и закрывали собой луну. — Все было немного сложнее, чем я ожидал. Но я надеюсь, он будет доволен. Ты уверен, что тебя примут хорошо?

Снейп кивнул, но не стал развивать тему. Они свернули направо, в широкий проезд, ведущий в сторону от улочки. Живая изгородь свернула вместе с ними, убегая куда–то вдаль позади преградивших им путь внушительных ворот из кованого железа. Оба не затормозили; в полном молчании каждый поднял левую руку, как бы отдавая салют, и они прошли прямо сквозь ворота, словно те были не из темного металла, а из дыма.

Шаги их были приглушены растущими по бокам тисами. Где–то справа раздался шорох; Йексли снова выхватил волшебную палочку, направив ее через голову своего спутника, но источником шума оказался всего лишь белый павлин, величественно вышагивавший по изгороди.

— Он всегда умел хорошо устроиться, этот Люциус. Павлины… — хмыкнул Йексли, убирая палочку обратно к себе под плащ.

Проезд закончился, и навстречу им из темноты выплыл красивый особняк; свет мерцал в окнах первого этажа, словно в брильянтах. Где–то за изгородью в темном саду игриво шумел фонтан. Гравий захрустел под ногами Снейпа и Йексли, когда они подошли к входной двери; дверь тут же распахнулась вовнутрь, хотя никого, кто мог бы ее открыть, видно не было.

Прихожая была огромна, тускло освещена и роскошно обставлена; бόльшую часть каменного пола покрывал великолепный ковер. Люди с бледными лицами на портретах, мимо которых шагали Снейп и Йексли, провожали их взглядами. Наконец, оба они остановились перед тяжелой деревянной дверью, ведущей в следующую комнату, помедлили какое–то мгновение, и Снейп повернул бронзовую ручку.

Гостиная была полна народу; все молча сидели за длинным, вычурно разукрашенным столом. Обычно занимавшая эту комнату мебель была небрежно сдвинута к стенкам. В красивом мраморном камине, увенчанном позолоченным зеркалом, трещал огонь — единственный источник освещения в комнате. На мгновение Снейп и Йексли задержались на пороге. Когда глаза их приспособились к полусумраку, взор их приковал к себе самый странный объект в комнате — явно бессознательное человеческое тело, висящее вверх ногами над столом и медленно вращающееся вокруг своей оси, словно подвешенное невидимой веревкой. Тело отражалось в зеркале и в гладкой, полированной поверхности стола. Никто из людей, сидевших под этой достопримечательностью, не обращал на нее внимания, за исключением бледного молодого человека, который сидел почти прямо под ней. Он, похоже, не мог удержаться от того, чтобы кидать взгляд вверх чуть ли не ежеминутно.

— Йексли, Снейп, — произнес ясный высокий голос человека, сидевшего во главе стола. — Вы почти опоздали.

Говоривший сидел прямо напротив камина, так что новоприбывшим было трудно сразу же различить что–либо, кроме его силуэта. Когда они подошли ближе, однако, из сумрака навстречу им выплыло его лицо, безволосое, змееподобное, с щелями вместо ноздрей и красными сверкающими глазами с вертикальными зрачками. Он был настолько бледен, что, казалось, испускал жемчужное сияние.

— Северус — сюда, — Волдеморт указал место по правую руку от себя. — Йексли — рядом с Долоховым.

Оба вошедших заняли указанные им места. Большинство глаз за столом были обращены в сторону Снейпа, и именно к нему Волдеморт обратился в первую очередь.

— Ну?

— Мой Лорд, Орден Феникса собирается забрать Гарри Поттера из его нынешнего убежища в следующую субботу, поздно вечером.

Заинтересованность сидевших за столом усилилась чуть ли не осязаемо: кто–то застыл на месте, другие заерзали, и все не отрывали глаз от Снейпа и Волдеморта.

— В субботу… поздно ночью, — повторил Волдеморт. Его красные глаза впились в черные глаза Снейпа с такой силой, что некоторые из наблюдавших отвели взгляды, видимо, опасаясь, что их самих испепелит ярость этого взора. Снейп, однако, смотрел в глаза Волдеморта совершенно спокойно, и через одну–две секунды безгубый рот Волдеморта изогнулся в некоторое подобие улыбки.

— Хорошо. Очень хорошо. И эта информация поступила…

— От источника, который мы обсуждали, — ответил Снейп.

— Мой Лорд.

Йексли наклонился вперед, глядя вдоль стола на Волдеморта и Снейпа. Все лица повернулись к нему.

— Мой Лорд, я слышал другое.

Йексли прервался, но Волдеморт молчал, так что он продолжил.

— Доулиш, Аврор[4], проговорился, что Поттера не заберут до тридцатого — до ночи перед его семнадцатилетием.

Снейп улыбнулся.

— Мой источник сообщил мне, что они планируют навести нас на ложный след; наверняка это он и есть. Не вызывает сомнения, что на Доулиша были наложены Запутывающие чары. С ним это не в первый раз, всем известно, что он им легко поддается.

— Заверяю вас, мой Лорд, Доулиш был совершенно уверен, — сказал Йексли.

— Если его Запутали, разумеется, он уверен, — возразил Снейп. — Я заверяю тебя, Йексли, Департамент Авроров больше не участвует в защите Гарри Поттера. Орден считает, что мы проникли в Министерство.

— Ну хоть до чего–то Орден правильно догадался, э? — произнес крепко сбитый невысокий человек, сидящий недалеко от Йексли; он хрипло усмехнулся, и в ответ послышались смешки с разных концов стола.

Волдеморт не смеялся. Его взор медленно поднялся вверх, в сторону тела, безмолвно вращавшегося над головами; похоже было, что он углубился в размышления.