Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

Ворота чуть скрипнули, когда он их открыл, но Джеймс Поттер этого не услышал. Белая рука извлекла волшебную палочку из–под плаща и указала ей на дверь; та распахнулась.

Он уже был на пороге, когда Джеймс вбежал в прихожую. Это было легко, слишком легко, он даже не подобрал свою палочку…

— Лили, бери Гарри и уходи! Это он! Уходи! Беги! Я его задержу…

«Задержу», без волшебной палочки в руке!.. он рассмеялся, прежде чем выпустить проклятье…

— Avada Kedavra!

Зеленый свет залил тесную прихожую, он осветил коляску, прислоненную к стене, заставил перила засиять, словно молнии, и Джеймс Поттер упал, словно кукла, у которой обрубили нитки…

Он слышал ее крики с верхнего этажа; она была в ловушке, но если она останется разумной, ей, по крайней мере, нечего бояться… он поднялся по ступеням, с удовольствием прислушиваясь к ее попыткам забаррикадироваться… у нее при себе тоже нет палочки… какие же они были глупцы, и какие доверчивые, считая, что их безопасность в их друзьях, что оружие можно отложить в сторону хотя бы на мгновение…

Он силой открыл дверь, одним ленивым движением волшебной палочки отшвырнул в сторону стул и ящики, поспешно придвинутые к ней… и вот она стоит, и ребенок у нее в руках. При виде его она уронила сына в кроватку за ее спиной и раскинула руки в стороны, как будто это могло помочь, как будто, закрывая ребенка от его взгляда, она надеялась, что он выберет ее…

— Только не Гарри, только не Гарри, пожалуйста, не Гарри!

— С дороги, глупая девчонка… с дороги, сейчас же…

— Не Гарри, пожалуйста, нет, возьмите меня, убейте меня лучше…

— Я предупреждаю в последний раз…

— Только не Гарри! Пожалуйста… будьте милосердны… милосердны… только не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста — я все сделаю…

— С дороги — с дороги, девчонка…

Он мог просто отпихнуть ее от кроватки, но более разумным представлялось покончить с ними всеми…

Зеленый свет блеснул в комнате, и она свалилась, как и ее муж. Ребенок все это время не плакал; ему удалось встать, держась за ограждение кроватки, и он с радостным интересом посмотрел снизу вверх в лицо пришельца, возможно, думая, что это его отец спрятался под плащом и сделает еще красивые огоньки, и его мать вот–вот вскочит на ноги и рассмеется…

Он очень тщательно нацелил волшебную палочку мальчику в лицо: он хотел увидеть, как это случится, как будет уничтожена эта необъяснимая угроза. Ребенок начал плакать: он увидел, что это был не Джеймс. Ему не понравилось, что ребенок заплакал, он всегда не выносил нюни мелкоты в приюте…

— Avada Kedavra!

И тут он распался: он был ничем, ничем, кроме боли и ужаса, и он должен был спрятаться, не здесь, в обломках разрушенного дома, где кричал оставшийся в ловушке ребенок, но далеко отсюда… далеко…

— Нет, — простонал он.

Змея шуршала по грязному, заваленному обломками полу, и он убил мальчишку, и в то же время он был мальчишкой…

— Нет…

И теперь он стоял возле разбитого окна дома Батильды, поглощенный воспоминаниями о его величайшем поражении, и огромная змея у его ног скользила среди осколков стекла и фарфора… он глянул вниз и увидел что–то… что–то невероятное…

— Нет…

— Гарри, все в порядке, ты в порядке!

Он наклонился и поднял разбитую фотографию. Вот он, неизвестный вор, тот, кого он искал…

— Нет… я ее потерял… я ее потерял…

— Гарри, все нормально, проснись, проснись!

Он был Гарри… Гарри, не Волдемортом… и шуршала не змея…

Он открыл глаза.

— Гарри, — прошептала Гермиона. — Ты как себя чувствуешь — нор… нормально?

— Да, — солгал он.

Гарри был в палатке, лежал на нижней койке под кучей одеял. Он мог определить, что уже почти рассвет, по неподвижности и характерной чистоте холодного света над брезентовым потолком. Он был весь в поту; он чувствовал, что потом залиты простыни и одеяла.

— Мы выбрались.

— Да, — сказала Гермиона. — Мне пришлось применить Чары Парения, чтобы уложить тебя на койку, я не могла тебя поднять. Ты был… ну, ты был немного…

Под ее карими глазами пролегли фиолетовые тени, и Гарри заметил в ее руке маленькую губку: она вытирала ему лицо.

— Ты был болен, — закончила она. — Сильно болен.

— Как давно мы оттуда ушли?

— Несколько часов назад. Сейчас почти утро.

— И я был… что, без сознания?

— Не совсем, — неловко произнесла Гермиона. — Ты кричал и стонал, и… всякое, — добавила она таким тоном, от которого Гарри стало неуютно. Что он делал? Выкрикивал проклятья, как Волдеморт? Плакал, как ребенок в кроватке?

— Я не могла снять с тебя Хоркрукс, — продолжила Гермиона, и он понял, что она решила сменить тему. — Он прилип, прилип к твоей груди. У тебя осталась отметина; прости, мне пришлось применить Рассекающие чары, чтобы убрать его. Змея тебя тоже укусила, но я промыла рану и капнула туда немного ясенца…

Он снял и отшвырнул мокрую от пота футболку, которая на нем была, и посмотрел вниз. Над его сердцем был алый овал — там, где его обжег медальон. Также он мог разглядеть полузатянувшиеся проколы на предплечье.

— Куда ты дела Хоркрукс?

— В мою сумочку. Думаю, нам надо держать его подальше некоторое время.

Он откинулся назад в подушки и взглянул в ее похудевшее, посеревшее лицо.

— Нам не следовало идти в Годрикову Лощину. Это моя вина, я во всем виноват, Гермиона. Прости меня.

— Это не твоя вина. Я тоже хотела пойти; я действительно думала, что Дамблдор мог оставить там для тебя меч.

— Да, ну что ж… мы с этим ошиблись, так?

— Что произошло, Гарри? Что произошло, когда она взяла тебя наверх? Змея где–то там пряталась? И она вдруг выскочила, и убила ее, и напала на тебя?

— Нет, — ответил он. — Она и была змеей… или змея была ей… все это время.

— Ч‑что?

Гарри закрыл глаза. Он все еще ощущал исходящий от него самого запах дома Батильды; это делало все произошедшее ужасающе отчетливым.

— Батильда, наверно, уже давно мертва. Змея была… была внутри нее. Сама — Знаешь-Кто поместил ее в Годрикову Лощину, чтобы ждать. Ты была права. Он знал, что я вернусь.

— Змея была внутри нее?

Он вновь открыл глаза; на лице Гермионы было написано отвращение, ее словно тошнило.

— Люпин говорил, что мы встретимся с магией, которую мы и представить себе не можем, — произнес Гарри. — Она не хотела говорить в твоем присутствии, потому что это был Змееяз, все на Змееязе, а я не догадывался, но конечно, я мог ее понимать. Как только мы поднялись в комнату, змея послала сообщение Сама — Знаешь-Кому, я слышал это у себя в голове, я ощутил его возбуждение, он сказал держать меня там… и тогда…