Том 1 - Григорий Анисимович Федосеев

подняться по ошкуренному столбу. Но тем не менее сохранившиеся следы служили явным доказательством, что виновниками все же были медведи. В чем же дело? Как оказалось, буря свалила на лабаз старую ель, по ней-то и пробрался первый смельчак. Лабаз был раскрыт, все разворочено. Но позже, видимо, этот медведь был захвачен там другими, произошла драка… Вот тогда-то они и сломали сруб. Все наши запасы оказались на земле. После нашлось много любителей поживиться чужим добром. Даже больше, судя по выбитым ямам, по клочьям шерсти, валявшейся всюду, видно было, что не один медведь оспаривал в жестокой схватке с другим зверем свое право на наши продукты.

Все, что лежало перед нами, было так перемешано с землей, что уже не представляло никакой ценности, и, если бы не голод, сделавший нас неразборчивыми к пище, мы даже не подумали бы собирать остатки.

Предо мною вновь встал вопрос — что делать? Идти ли дальше, не имея ни одежды, ни продовольствия, или повернуть обратно? Страшно было подумать о возвращении, находясь уже у ворот самой интересной и малодоступной части Восточного Саяна. Вернуться, чтобы на следующий год снова пережить все трудности пройденного пути?! Это было почти сверх сил.

Чем больше я задумывался над создавшимся положением, тем печальнее рисовалось мне наше будущее. Решиться продолжать путешествие казалось безрассудным. Нужно было рисковать и, прежде всего людьми, но я не мог подвергнуть таким испытаниям своих товарищей, столько лет разделявших со мною невзгоды скитальческой жизни по просторам Сибири.

Стемнело. Спустилась прохлада. В тайге все засыпало. Не спал только лагерь, да и до сна ли было тогда?!

В памяти, словно вчерашний день, осталась освещенная месяцем поляна, угрюмые лица, озаренные пламенем костра, и стеной подступившая к нам, мрачная, уходившая неведомо куда тайга. Вокруг было тихо. Мы сидели близко у огня. Я тогда пережил ночь страшных дум. Больно было сознавать, что так нелепо оборвалась экспедиция, но я не допускал мысли, чтобы не сбылась мечта проникнуть в центральную часть Восточного Саяна. Свое мнение о дальнейшем я не хотел высказать первым и предоставил прежде всего самому отряду решить этот вопрос. Хорошо, что даже в такие минуты человека не покидает надежда, и я, совершенно бессознательно, все еще чего-то ждал, на что-то надеялся.

Говорили долго, обо всем, но сдержанно, и никто ясно не выражал свои мысли. Одни предлагали срубить избушку и сложить в ней снаряжение, материалы для следующего года, а самим разделиться на два отряда. Одному возвращаться с лошадьми, второму же сделать лодки и на них пройти дальше. Другие предлагали пройти намеченным маршрутом по Восточному Саяну, отказавшись от геодезической работы, что, конечно, внесло бы ясность в организацию работ следующего года.

Во всех разговорах, к которым я прислушивался, стараясь определить настроение своих товарищей, я не уловил противоречий. Как на меня, так и на всех моих спутников мысль о возвращении действовала гнетуще. Казалось, что нет ничего более позорного, как отступить, сознаться в своем бессилии. Мы стояли перед фактом, когда нужно было обеспечить свое существование за счет ресурсов Саяна. Справедливость была на стороне осторожности; был случай, когда экспедиция по таким же причинам вернулась из Саяна, не достигнув намеченной цели. Но в этот раз стрелка весов склонилась в сторону разумного риска, он был способен спасти нашу профессиональную честь.

— Я думаю о другом, — вдруг заговорил Алексей, сидевший до сего времени погруженным в думы. — Как же наши великие землепроходцы: братья Лаптевы, Дежнев, Беринг? Неужели они на годы запасались пельменями, молоком, сухарями? Они уходили надолго, не зная края земли, боролись с вечными льдами… Вот это люди! А мы еще рассуждаем, так ли или этак ли? И кто это выдумал слова: «не дойдем», «не сделаем» или еще хуже, «вернемся», — продолжал Алексей. — Чего рассуждать, нужно продолжать работу. Ну подумайте: приедем в Новосибирск — как будем выглядеть? Как мне отчитываться перед комсомолом? Так вот, пусть лучше медведь за меня отчитывается, а я не поеду, стыдно…

Все подняли головы и посмотрели на Алексея. Кто-то подошел к костру и поправил огонь. Где-то высоко над нами метеорит огненной чертой пробороздил пространство и рассыпался в небе. Шумел, не смолкая, Кизыр.

— Никто еще не собирается бросать работу. Не так уж безнадежно наше положение, — вдруг обратился ко всем Мошков. — У других, наверное, и хуже бывает. Как ты думаешь, Павел Назарович?

— Кто его знает! Только без продуктов плохо будет, а с мясом что-то у нас не получается, — ответил старик.

— Да ведь мы же не охотимся, — вмешался в разговор Прокопий. — Все мимоходом только. Если заняться как следует, почему не добудем мяса? Зверя тут много…

— Дело еще не в том, что зверя много, а как сохранить мясо в такую жару? — спросил Павел Назарович.

— А помните, — обратился ко мне Мошков, — как нас на Охотском побережье эвенки кормили мясными сухарями и вяленой рыбой? А какой вкусный суп мы ели у них из сушеной крови? Ведь это было летом, значит, можно сохранить продукты!

— Конечно, дело тут добровольное! — сказал Алексей. — Кто не верит в свои силы — пусть возвращается, а я… — он окинул взглядом товарищей, — Степан, Кирилл, Тимофей Александрович, Самбуев, Прокопий, Кудрявцев…

Я встал, обнял Алексея.

— Довольно, друг! Ты, кажется, всех уже перечислил, но возвращаться кому-то придется…

Все взглянули на меня удивленно.

— Да, некоторым товарищам придется все же вернуться, чтобы организовать заброску нам продовольствия самолетами, другого выхода нет. Ошибочно было бы думать, что одного нашего желания достаточно, чтобы продолжить работу. Следует серьезно подумать, как просуществовать до получения подкрепления, а самое главное — предугадать, сможем ли мы выбраться из этих гор, если почему-либо самолеты не обеспечат нас всем тем, на что сейчас рассчитываем, решаясь на такой шаг. Придется изменить весь распорядок нашей жизни и работы. А тебе, Алексей, как никому и никогда, предоставляется возможность показать свои поварские способности. От тебя зависит многое. Подумай, чем заменить хлеб, как приготовить удобоваримую пищу без соли, теперь тебе не придется пользоваться поварским справочником, там нет таких блюд, тебе придется подыскивать и названия тем кушаньям, которыми ты будешь нас кормить.

— Насчет приготовления не сомневайтесь, — улыбнулся Алексей, — а вот ежели затруднения будут с названиями, неужели не поможете?!

Все дружно рассмеялись. Было уже поздно, и товарищи стали укладываться спать.

На востоке зардела широкой полоской заря. На душе стало легко. Мы с Мошковым еще долго сидели у почти затухшего костра.

«Удивительные дела наши», — думал я. Мне казалось, что часть товарищей захотят вернуться в жилые места, да