Том 1 - Григорий Анисимович Федосеев

за ним. Скоро мы поднялись к одинокому кедру, примеченному еще с соседнего отрога. Стадо паслось все там же, за пригорком, но бык спустился ниже. Он находился от нас метрах в двухстах, но, какая досада, мы видели только его спину да изредка рога, когда он поднимал свою голову. А тут, как на грех, солнце уже спряталось за горизонтом и стало темнеть.

Прокопий снял ичиги и проверил бердану. Мне он предложил остаться, а если идти с ним, то тоже разуться. Я покорно выполнил его условие, и мы стали подбираться к зверю.

Можно удивляться той ловкости, с какой Прокопий подкрадывался к сокжою. Под его ногами бесшумно мялся сухой ягель, не ломались веточки, не трещал валежник. Он то выглядывал из-за камней, то, пригибаясь до земли, прятался за ерником. Наконец он лег на живот и стал осторожно подползать к кустам карликовой ивы. Казалось, за ними мы уже увидим и зверей.

Вдруг Прокопий задержался и, припав к земле, замер. Я, не шевелясь, осмотрелся, но нигде не было ни единого подозрительного пятнышка. Однако охотник еще пуще прижался к земле и подал мне знак подползти ближе.

— Видишь? — тихо спросил он, показывая глазами под куст ивы.

В двух метрах от меня находилось какое-то небольшое животное, светло-рыжей масти, с пятнами на спине. Оно лежало под кустом, вытянувшись и затаившись. Если бы не его черные глаза, смотревшие на нас с каким-то детским испугом, мы бы наверняка проползли мимо. Животное лежало без движения, не подавая признаков жизни. Так продолжалось менее минуты. Наконец Прокопий не выдержал и стал отползать назад. Но не успел он отступить и метра, как животное в одно мгновение вырвалось из-под кустов.

— Бёк… бёк… — прокричало оно и, разбрасывая ноги, как старый сокжой помчалось наверх.

Это был теленок-сокжой. Мы поспешно поползли дальше и скоро оказались на пригорке.

В распадке уже никого не было. Присматриваясь, мы заметили серую полоску — это, перегоняя друг друга, удалялись звери. Впереди мчался старый бык, а рядом с ним бежал теленок. Они выскочили на верх отрога и, не уменьшая бега, скрылись из глаз.

— Дьяволенок, угнал зверей, — с досадой сказал Прокопий.

Мы еще с минуту находились на пригорке. Кто же действительно спугнул зверей? Мы или теленок? Нашего присутствия они обнаружить не могли, так как ветер дул на нас от зверей, тогда почему же появление телка встревожило стадо?

У каждого зверя есть свои повадки. Самка дикого барана никогда не покидает своего теленка. Он неотступно следует за ней по скалам, смело прыгает по уступам, преодолевает снежные перевалы. Детеныш кабарги видит свою мать днем только во время кормежки и ночью. Небезынтересна и жизнь маленького сокжоя.

Обычно в первой половине мая самка дикого оленя уже находится поблизости от того места, где намерена телиться. Это вершина глухих ключей с пологими террасами и густо заросшими рододендронами, ерником, ольховником. Чаще всего там летом лежит снег и много ягеля. В первый день появления на свет теленок плохо владеет ногами, уж больно они у него длинные и несуразные. Но природа, чтобы оградить этого еще беспомощного малыша от неприятности попасться на глаза хищнику, наделила его поразительной способностью прятаться. Ну как не удивляться! Теленку всего от рождения несколько часов; услышав посторонний звук, он мгновенно припадет к земле и, вытянувшись, положит головку на крошечные копытца передних ног, подберет под себя задние и прижмет уши. Такова неизменная поза спрятавшегося телка. Она позволяет ему позже, при опасности, мгновенно сорваться с места и спасаться бегством.

Баютканом эвенки называют теленка, рожденного от домашнего оленя и сокжоя. Он обычно наследует от отца (сокжоя) немного внешних признаков и дикий нрав. Я не раз наблюдал за ними, когда мне приходилось встречаться с кочующими стадами эвенкийских колхозов. Стоит на баюткана крикнуть, как он сейчас же припадет к земле и, приняв соответствующую позу, замрет. Охватывает ли его страх, вызывает ли предмет подозрение — от всего он прячется и, надо отдать справедливость, так ловко, что можно рядом пройти и не заметить.

Появившись на свет среди живописной природы, теленок-сокжой первые дни своей жизни проводит в одиночестве. Чтобы не выдать своим присутствием малыша, мать обычно на день покидает его, а тот забивается в кусты или залегает в мох и терпеливо коротает день. Вы не услышите его крика, а если он и встанет, то всего на минуту и, видимо, под действием страха, снова прячется. Редко кому приходится видеть в это время самку с теленком.

Когда на горы ляжет вечерняя прохлада, потемнеет, исчезнет комар, невидимой тропою мать придет к малышу и пробудет с ним до утра. Их ночные прогулки очень коротки: самка боится оставить на траве след малыша. Если он еще маленький, иногда самка кормит его, ложась на землю. В таком положении он сосет ее сзади, пропуская свою мордочку под приподнятую ногу матери. Когда же они отдыхают, теленок неизменно лежит у ее головы; это присуще и другим зверям. Кормит она его и днем.

Хочется отметить еще одну особенность. Ни один из зверей не боится так гнуса, как дикий олень. Его нервирует даже звук, который издает паут во время полета. В ясный летний день полчища этих отвратительных насекомых появляются с утра, как только исчезнет роса, и сокжои принуждены спасаться от паута бегством. Они спускаются к реке, несколько километров бегут по воде или тайге, затем бросаются на белогорье, носятся по отрогам или ложатся в снег. Так у них проходит весь день, пока не стихнет паут. Природа не зря наградила телят этих животных способностью прятаться, разве смогли бы они следовать за матерью при такой беготне?!

…Утром мы встали до солнца и сразу же ушли к той разложине, где вчера выслеживали сокжоев, но там никого не было. И этот день оказался неудачным. На крутом увале, обросшем густой травою, нам попались две самки изюбров. Животные, не замечая охотников, спокойно паслись, а мы обошли их сторонкой и скрылись за узкой полоской кедрачей. В это время года все самки уже имеют малышей и охота на них ничем не может быть оправдана. Несколько позже преследовали медведя: он завел нас в такие трущобы, что мы и не рады были охоте. Видели трех молодых сокжоев, даже стреляли, но неудачно. В три часа пришлось возвратиться ни с чем.

Над нами не было солнца. Серые облака, казавшиеся необычайно легкими, ползли низко, задевая вершины гор. Появилось много комара. Отбиваясь от него, мы продолжали подниматься на Фигуристый. А