Всегда в декабре - Эмили Стоун

положит голову ему на плечо. Это неправильно. Это несправедливо. Несправедливо, что он ушел из жизни, что его забрали у нее. Несправедливо, что он не рассказал ей об этом, что он с самого начала знал, что у них нет будущего. Она вздохнула медленно и глубоко, стараясь справиться с эмоциями. Неправильно злиться на него. Не в этот день.

Похороны закончились, люди стали расходиться, и Джози заметила Эрин. Эрин, которая, как выяснилось, не была девушкой Макса – по крайней мере, этот последний год. Ее голубые глаза покраснели от слез, лицо было бледное, губы – плотно сжаты, точно она сдерживала себя. Но Эрин улыбалась неуверенной, дрожащей улыбкой, направляясь к Джози, и той на мгновение захотелось повернуться и бежать прочь со всех ног. Потому что она не была уверена, что выдержит, что в состоянии разговаривать с теми, кто знал Макса, потому что тогда его уход станет окончательным и неоспоримым фактом.

Биа сильнее стиснула ее руку, но Джози тряхнула головой и прошептала:

– Я в порядке. Сейчас догоню тебя, хорошо?

Биа помедлила, а Хелен пробормотала:

– Ты уверена, дорогая?

А Эрин между тем подошла к ним вплотную, ее шикарные светлые волосы были стянуты сегодня в аккуратный узел.

Джози кивнула, и Биа с Хелен ушли без дальнейших разговоров. Джози была рада этому – момент принадлежал тем, кто знал Макса, по-настоящему знал его.

– Как ты? – тихо спросила Джози.

– Сама знаешь, – пожала плечами Эрин.

Они посмотрели друг на друга, и Джози покачала головой.

– Я пытаюсь подобрать правильные слова, но не могу.

– Не думаю, что такие слова существуют.

В глазах Эрин блестели слезы, и Джози чувствовала, что ее глаза тоже наполняются слезами. Обе отвернулись, и Джози подумалось, что Эрин, как и она, пытается взять себя в руки.

– Я так любила его, – выдохнула Эрин, глядя себе под ноги, где в мягкой земле увязали ее каблуки.

У Джози болезненно стиснуло горло.

– Я тоже.

Эрин кивнула, снова встретившись с ней взглядом.

– Знаю. Я видела это в Эдинбурге.

Джози помолчала.

– Я не хотела… Тогда я думала, что вы вместе.

– Я знаю, – снова сказала Эрин. – Это было не так, – добавила она. – Но сейчас, я полагаю, ты все поняла. Поэтому, говоря, что любила его, я просто имела в виду…

– Ты не должна ничего объяснять, – прошептала Джози. Она знала, каково Эрин. Если Эрин поняла, что чувствовала Джози по отношению к Максу, то и другое было правдой – они любили друг друга, и то, что романтическая любовь прошла, ничего не меняло.

– Но он не мешал тебе заблуждаться, – тихо произнесла Эрин. – Я понимала, что он делает, стараясь спрятаться за моей спиной. И пыталась заставить его сказать правду, но он… Думаю, он не отваживался. Потому что не знал, как это повлияет на твое отношение к нему.

Джози вдруг вспомнилось, как Эрин и Макс стояли у кофейни в Эдинбурге.

– Ну что, ты ей сказал?

– Не торопи, Эрин, это не так просто.

Джози закрыла глаза, чтобы не так жгло, а когда открыла, почувствовала, что они увлажнились от слез. Эрин шагнула ближе и, взяв ее руку в свои, стиснула.

– Мне жаль, что он не сказал тебе раньше.

При этих словах в Джози стала закипать горечь – он все утаил от нее, он позволил ей в него влюбиться! Но какая-то ее часть сопротивлялась этому, и Джози знала, что спустя время, когда горе уляжется, когда она переживет невозможность этих нескольких недель, эта часть останется, и в ней будет радость. Радость оттого, что встретила его, узнала и полюбила. Если бы Макс сказал ей при первой встрече, когда еще не оправился от страшного известия, в тот день, когда она сбила его на велосипеде, посмела бы она влюбиться в него? Едва ли. Она не отважилась бы. И упустила бы то, что оказалось способно изменить ее жизнь.

Поэтому сейчас она покачала головой.

– Я понимаю, почему он этого не сделал.

Это было не совсем прощение – оно придет позднее. Это было понимание, и это было начало.

Эрин посмотрела поверх плеча Джози, и та, повернувшись, увидела сестру Макса Хлою, с которой познакомилась в Нью-Йорке. Она направлялась к Джози и Эрин – совсем не похожая на Макса, с короткими темными волосами, обрамлявшими привлекательное лицо. Но когда Хлоя, подойдя к ним, улыбнулась сквозь слезы, Джози увидела у нее то же самое мягкое выражение, какое появлялось на лице у Макса. Комок подкатил к горлу, и на мгновение стало невозможно дышать. Где-то чирикали птицы – им было невдомек, что произошло, и сигнал проезжающей вдалеке машины резанул слух Джози, напомнив о том, что мир существует и продолжает жить дальше.

Эрин и Хлоя улыбнулись друг другу, это было сродни обоюдному пониманию.

– Еще увидимся, Джози, – сказала Эрин, легонько касаясь ее плеча на прощание.

– Я надеюсь, – ответила Джози и не кривила душой.

Хлоя посмотрела вслед Эрин, а затем повернулась к Джози.

– Я рада, что ты пришла.

Его сестра, подумала Джози. Что она могла сказать его сестре – его малышке, как он однажды назвал Хлою?

– Мне так жаль, что…

Но Хлоя покачала головой, словно бы и так зная, что именно Джози собиралась сказать. Что ей жаль, что в свои последние минуты Макс был с ней. Что она забрала его у них – хотя на самом деле ей не было жаль, потому что она эгоистично хотела, чтобы эти мгновения принадлежали ей. Эти и те мгновения, которые уже никогда не будут ей принадлежать.

– Он хотел быть с тобой, – тихо сказала Хлоя. Она оглянулась через плечо, подзывая кого-то, затем вздохнула, расправив плечи, и снова взглянула в лицо Джози.

К ним подошли еще двое – женщина с такими же, как у Макса, каштановыми волосами, и мужчина, лицом похожий на Хлою, но более крепкого телосложения. Родители Макса. Джози прерывисто вздохнула.

– Джози, – сказала Хлоя, – это Валери и Роджер. Мои родители.

Глядя в глаза Валери, Джози почувствовала, как у нее задрожал подбородок. Это были глаза Макса, хотя взгляд их был чуть мягче.

– Мои глубочайшие соболезнования в связи с постигшей вас утратой, – сказала она, правда, не таким твердым голосом, как хотелось бы.

Валери покачала головой и, подойдя ближе, взяла руку Джози в свои.

– Это наша утрата, – твердо сказала она с чуть слышным американским акцентом. – Раз вы были девушкой Макса, значит, это наша общая утрата.

Джози кивнула и почувствовала, как слезы, которые все время были где-то рядом, подступают снова.

Она разговаривала