Всегда в декабре - Эмили Стоун

в макушку, зная, что еще недолго сможет говорить ей это. – Но я должен увидеться с ней, прежде чем я…

Хлоя отпрянула, смахнув слезу, и кивнула.

– Поезжай. – Она прерывисто вздохнула. – Скажи ей – если только прежде она не выставит тебя вон, – что если она захочет встретиться со мной, сейчас или в будущем, я буду рада. – Она наклонила голову и слегка улыбнулась. – Я хочу узнать поближе эту твою девушку.

Он пошел к выходу, и Хлоя последовала за ним. Твою девушку. Она действительно была его девушкой, пусть даже сама не подозревала, насколько сильно завладела его сердцем. Завладела им, когда было уже слишком поздно, когда он был не вправе забирать ее сердце, как она забрала его. Он пытался положить этому конец, но сейчас было слишком поздно, остановить падение невозможно, поэтому все, что оставалось, – это принять наилучшее в данный момент решение и не быть трусом.

Он повернулся к Хлое.

– Скажешь родителям, хорошо?

Если он скажет сам, они забеспокоятся и попытаются помешать ему. Хлоя кивнула. Он еще раз обнял ее и, почувствовав, как она всхлипнула, поцеловал ее в макушку.

– Я люблю тебя, ты знаешь.

– Знаю, – прошептала она. – И всегда буду знать.

Она отстранилась и посмотрела на него.

– А теперь беги к своей девушке, пока не стало слишком поздно.

Глава 29

Джози смотрела на свое имя на конверте. Сердце отбивало в четком ритме: неправда, неправда, неправда. Хелен по-прежнему была в другом конце помещения, искала для нее воду. Разнообразные шумы вокруг сливались в монотонный гул – урчание машины, звук шагов, обрывки разговоров.

Неправда, неправда, неправда.

Она подняла письмо – бумага казалась на ощупь мягкой и хрупкой.

Неправда, неправда, неправда.

Мучительно медленно она открыла конверт. Тело двигалось словно само по себе, неподконтрольное мозгу. Затем, не в силах тянуть дольше, она принялась читать.

Джози,

надеюсь, у меня будет возможность сказать тебе все это лично, но мы оба не понаслышке знаем, что человек предполагает, а жизнь располагает. Не хочу портить тебе Рождество, говоря об этом сейчас, но я должен объяснить тебе все напоследок. Так что это – на после Рождества, если что.

Когда я впервые встретил тебя в прошлом декабре, мне только что диагностировали рак в последней стадии – неоперабельную опухоль мозга. Сколько именно мне оставалось, точно не говорили, где-то полгода. Да, я ехал в Нью-Йорк повидаться с родителями, но еще и затем, чтобы пройти там лечение, которое, как предполагали врачи-оптимисты, должно было повлиять на качество и продолжительность моей жизни. Я не хотел сближаться с тобой. И уж, конечно, влюбляться в тебя, зная, что никакого будущего у нас не может быть. Узнав тебя, я пришел в ужас от мысли, что причиню тебе страдания – и не хотел и не хочу стать еще одним человеком, который заставит тебя горевать.

Вот почему я так покинул тебя в прошлом году – я позволил себе провести эти несколько дней с тобой и решил, что порвать отношения будет лучше для нас обоих. Я не предполагал, что увижу тебя снова, но счастлив, что нашим жизненным путям было суждено пересечься вновь. Я повел себя эгоистично, позволив себе увидеть тебя, и приехал на свадьбу, лишь бы быть рядом, потому что твое, пусть даже самое скромное, присутствие в моей жизни сделало этот последний год более сносным и дало мне повод надеяться, когда я считал, что все потеряно. Я целый год набирался смелости рассказать тебе об этом.

Лечение не помогло, пришлось признать, что никакого выхода нет – мои дни сочтены. Но в этот последний год ты подарила мне мгновения счастья – иначе моя жизнь была бы беспросветным мраком, и я хочу, чтобы ты знала, как много это для меня значит и как я тебе благодарен. За этот последний год я дважды впадал в отчаяние – в прошлом декабре и в сентябре, и оба раза ты дарила мне искру надежды.

Врачи говорят, что дальше будет хуже. Возможно, начнутся изменения личности, болезнь станет более заметна и вскоре ее будет невозможно скрывать. Я не хочу, чтобы ты это видела. Я хочу, чтобы ты запомнила меня таким, как сейчас, а не больным, неадекватным и умирающим. Это эгоистично, и еще одна причина, почему я оттягиваю этот момент – в надежде, что уйду быстро и тихо, и ты этого не увидишь. Если так случится, знай, что мне этого и хотелось.

Прости меня, Джози. Прости, что втянул тебя в это и не смог держаться от тебя подальше.

Но я не прошу прощения за то, что люблю тебя. Об этом я никогда не пожалею и надеюсь, что и ты тоже.

Пусть у нас нет общего будущего, но то, что я сказал в прошлом году, правда: я всегда буду благодарен за то, что встретил тебя. Я люблю тебя, Джози, и надеюсь, что твоя жизнь будет полна удивительных, неожиданных и прекрасных вещей, которые осветят ее так же ярко, как светишь ты сама. Знай, будь у меня возможность, я прожил бы свою жизнь с тобой.

Вечно твой,

Макс

Хелен уже вернулась, когда Джози опустила письмо на колени и подняла глаза. Жаркие слезы текли по ее щекам.

– Он не попрощался, – оцепенело сказала она.

– О, дорогая, по-моему, он пытался попрощаться с тобой с самого начала.

И тут наконец Джози сжалась на стуле в комочек и зарыдала.

Часть пятая

Январь

Глава 30

Джози стояла среди небольшой группы людей, собравшихся в Бристоле неподалеку от того места, где прошло детство Макса. Ее каблуки утопали в сырой траве, дыхание превращалось в облачко пара. Слезы жгли глаза, текли по лицу, но под холодным ветром быстро высыхали. Она вслушивалась в слова священника, говорившего о том, как его будет не хватать, как много он для всех значил и как трагически рано ушел из жизни.

Трагически рано. При этих словах у Джози перехватило дыхание, и Биа подхватила ее под руку слева, а Хелен придвинулась ближе справа, положив руку ей на плечо. Мемо не было – она хотела бы присутствовать, но по-прежнему лежала в больнице. Острая боль пронзила Джози насквозь. И ее тут быть не должно было. И его – лежащего в гробу и уходящего под землю, где никто его больше не увидит. Она не увидит больше его полуулыбки, не возьмет за руку, не