Риббентроп. Дипломат от фюрера - Василий Элинархович Молодяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Статья 1. Япония признает и уважает руководящее положение Германии и Италии в установлении нового порядка в Европе.
Статья 2. Германия и Италия признают и уважают руководящее положение Японии в установлении нового порядка в Великой Восточной Азии.
Статья 3. Япония, Германия и Италия соглашаются осуществлять взаимное сотрудничество, основывающееся на указанном курсе; если одна из трех договаривающихся сторон подвергнется нападению со стороны какой-либо державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне и в японско-китайском конфликте, то три страны обязуются оказывать взаимную помощь всеми имеющимися в их распоряжении политическими, экономическими и военными средствами.
Статья 4. В целях осуществления настоящего пакта безотлагательно создается смешанная комиссия, назначаемая правительством Японии, правительством Германии и правительством Италии.
Статья 5. Япония, Германия и Италия подтверждают, что указанные выше статьи никоим образом не затрагивают политического статуса, существующего в настоящее время между каждым из трех участников пакта и Советским Союзом.
Статья 6. Настоящий пакт вступает в силу с момента его подписания. Срок действия пакта — десять лет со дня вступления в силу. В любой момент в течение этого периода по требованию одной из держав, заключивших пакт, договаривающиеся стороны обсудят вопрос пересмотра настоящего договора»{16}.
В тот же день в Токио Мацуока и Отт обменялись тремя парами секретных писем в соответствии с японскими требованиями. Посол сделал это без ведома и согласия Риббентропа (от имени которого выступал!), что подтверждается отсутствием данных документов в германских архивах. Он ничего не сообщил шефу, переложив это на возвращавшегося домой Штамера, но тот понимал, чем рискует, и тоже никому ничего не сказал. Четверть века спустя Отт оправдывался, что письма не противоречили общему курсу Рейха, что основной текст пакта не освобождал Японию от обязательств и что ситуация требовала немедленных решений{17}.
Первое письмо гарантировало Японии «оказание полной поддержки и помощи всеми военными и экономическими средствами» со стороны Германии и Италии в случае нападения на нее. Второе извещало немцев о том, что «условия, существующие в настоящее время в Великой Восточной Азии и повсюду, не позволяют японскому правительству пребывать в уверенности, что в имеющихся обстоятельствах не существует возможности вооруженного конфликта между Японией и Великобританией, и в соответствии с этим оно желает обратить внимание германского правительства на такую возможность и заявить свою уверенность в том, что в таком случае Германия сделает все возможное для оказания помощи Японии всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении». Третье письмо содержало отказ Рейха от бывших тихоокеанских владений на условиях неназванного «вознаграждения». Ответы, как принято в дипломатической практике, текстуально подтверждали приведенные письма{18}.
3Риббентроп прекрасно понимал, что Тройственный пакт приобретет смысл только при участии в нем СССР, хотя бы в силу географических причин. Еще 2 октября 1939 года Дриё ла Рошель записал в дневнике: «Вот и снова демократии ждут решений Сталина, Гитлера, Муссолини. Сформируют ли они триумвират?»{19}
Непосредственно история несостоявшегося, но вполне вероятного политического, экономического и даже военного сотрудничества СССР с тремя державами как с единым целым начинается именно с подписания этого пакта. Официально Москва была оповещена о его подготовке лишь 26 сентября, когда германский поверенный в делах Вернер Типпельскирх (Шуленбург был в отъезде) явился к Молотову, снабженный инструкцией Риббентропа, предварявшейся словами: «Ввиду сердечных отношений, существующих между Германией и Советским Союзом, я хотел бы заранее, строго конфиденциально, информировать о следующем…»
Тут опять начинаются загадки: секретная телеграмма рейхсминистра, полученная в посольстве в полдень, и меморандум на русском языке, врученный Молотову десять часов спустя, содержат количественно незначительные, но содержательно важные разночтения. Текст, подготовленный Хильгером и сохранившийся в советских архивах, гласит:
«1. Происходящая в демократических странах кампания поджигания войны, ищущая в настоящей стадии окончательного покорения Англии последний исход в расширении и удлинении войны, повела к переговорам между Германией и Италией, с одной стороны, и Японией — с другой. Эти переговоры, вероятно, в ближайшие дни приведут к подписанию военного союза между этими тремя державами.
2. Этот союз, соответственно с причиной своего происхождения, направлен исключительно против демократических поджигателей войны. Хотя это в договоре, согласно обычаю, не будет прямо сказано, однако это вытекает с полной ясностью из его формулировки.
3. Само собой разумеется, что этот договор не преследует никаких наступательных целей. Его исключительная цель направлена к тому, чтобы образумить элементы, стремящиеся к удлинению и расширению войны, доказав им воочию, что при вступлении в происходящую в настоящее время войну они автоматически будут иметь против себя прежде всего эти три великие державы.
4. Между договаривающимися державами с самого начала переговоров существовало полное единомыслие в том, что их союз никоим образом не затронет отношений, которые каждая из них имеет с Советским Союзом. Для того чтобы на этот счет и вовсе устранить всякие сомнения, в договор включена особая статья, говорящая о том, что политический статус, существующий между каждой из трех договаривающихся держав и Советским Союзом, этим договором не затрагивается. Это постановление означает, что не только договоры, заключенные этими тремя державами с Советским Союзом, в частности германо-советские договоры, подписанные осенью 1939 года, в полном объеме сохраняют свою силу, но что это вообще относится и к совокупности их политических отношений с Советским Союзом.
5. Следует думать, что договор окажет укрощающее влияние на поджигателей войны в демократических странах, что он будет противодействовать дальнейшему расширению настоящей войны и в этом смысле, может быть, послужит восстановлению всеобщего мира»{20}.
Правка, внесенная в первоначальный текст (кем? когда? почему?), устраняла из него все прямые указания на то, что пакт имеет какое-либо отношение к США. Ранее в первом, втором и пятом пунктах говорилось о «поджигателях войны» конкретно в «Америке», а не в неких «демократических странах», в третьем — об отсутствии у пакта «наступательных целей» не вообще, а «против Америки» и о вразумлении элементов, «настаивающих на вступлении Америки в войну». Послевоенная публикация германских документов содержит оба варианта с указанием, что Молотову был вручен измененный текст, но без каких-либо объяснений этого обстоятельства{21}. Принять такое решение мог только сам министр (но уж точно не поверенный в делах!).
Некоторый свет на события может пролить разговор Вайцзеккера с Шкварцевым 28 сентября. Статс-секретарь повторил полпреду основное содержание послания, сделав в записи примечательную
