Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

— Почему не знаю? Я знаю. Когда работал у Лэннинга над кандидатской работой, он мне дал эту разработку, как пример обучающих себя алгоритмов. Ругал за то, что в программе много лишнего очень. Но… извините, а куда мы идём?

«Хотела бы я это знать!» — подумала Ирочка, оглядываясь. Круговой коридор. Кажется…

— Мы же так сможем попасть к этому… ангару где «Улисс»?

— Сможем, но нужно повернуть, — глубокомысленно изрёк Ватанабе, придерживая зарвавшегося «фавна». Потом покивал и добавил:

— Мы обходим этот коридор уже в третий раз кругом, мне показалось. Сюда, пожалуйста.

Ирочка послушно повернула на лестницу, и, чтобы забыть поскорее о хождении по кругу, напомнила:

— Вы говорили, что знаете мою электронную камеристку.

— Конечно, — подтвердил Ватанабе. — Я нашёл в ней одну штуку… Вещь. Кто-то из старых разработчиков оставил, я думаю. Я назвал её синтезатором процессов. Такая большая неудобная программа. Лэннинг хотел, чтоб я её убрал, но… Понимаете, Ирина, почти все сегменты этой программы — как это? — замкнуты? завязаны?

— Связаны, — подсказала Ирочка.

— Да, связаны были. С остальными программами. Очень. Так очень, что я не смог удалить. Пришлось… Понимаете, я тогда был молодым и — как это? — быстрым? коротким? поспешным?

— Торопливым, — подсказала Ирина.

— Да, — Ватанабе улыбнулся. — Очень. И я просто спрятал. Вернее, изолировал эту программу совсем. Так я вашу камеристку знаю, конечно, хорошо, вы теперь видите. Её делали для таких летающих домов. Вы не знаете.

«Знаю!», — хотела возмутиться Ирочка, но не успела. Собеседник подал новый повод для возмущения:

— Эти камеристки должны быть, — как это? не острыми… тупыми. Как такая говорящая птица, красивая очень… Говорун? Повторяй? Да, я запоминал! Попугай.

— Арина тупая?! — Ирочка разгневалась. Даже остановилась прямо посреди коридора (каков нахал!) — Она умница! И она не говорящая птица и не попугай, она моя прабабушка!

— Извините, я что-то не понимаю, — отшатнулся Ватанабе. Такого отпора не ожидал. — Это странно получается по-русски. Программа — мать вашей бабушки? Или отец?

— Да нет же! — (какой непонятливый!) — А говорите, знаете мою камеристку. Она…

Ирочка стала рассказывать неосведомлённому кибернетику о том, как личность умершей давно прабабушки Арины вселилась в обыкновенную электронную камеристку. Так разошлась, что шнырявшие по коридору научные сотрудники станции Веста шарахались от неё и даже глупый «фавн», пару раз подвернувшийся под руку, теперь жался к ногам своего повелителя.

— И она изучила письма Арины и её книги, и то, что она писала в дневнике, и книги, написанные о ней, а когда изучила всё это, то стала разговаривать с Ариной… Вернее, не с настоящей Ариной, а с той Ариной, которая получилась у неё внутри. Со второй Ариной, которая… — Ирочка запуталась в личностях своей прабабушки, живших в памяти электронной камеристки, но опытного кибернетика это не смутило.

— Да, я стал понимать! — возбуждённо подхватил он и отпихнул в сторону беднягу «фавна». — Она запустила ещё один процесс! Она сделала вторую себя и стала обучать! Это вылезает из ряда! Или выходит? Как?! Мы видим, синтезатор процессов, который я запер… Заключил? Не важно! Он не заперся совсем! Так? У вашей камеристки получилось расщепление личности! Это просто нетрадиционно! Очень! Где я могу эту камеристку получить сейчас? Я хочу её копию и анализ ей сделать без ожидания!

Польщённая неподдельным восторгом собеседника, Ирочка простила ему непонятное желание сделать Арине анализ. «Может быть, он ничего плохого не хотел сказать, просто я не поняла. Он такой смешной, когда волнуется», — подумала она и предложила:

— Если вы проводите меня к «Улиссу», я познакомлю вас с Ариной. Она любит принимать гостей. И ей скучновато там одной. Ваш «фавн» не отстанет? Кажется, он чем-то напуган. Так вот, Арине скучновато одной, потому что я сейчас почти не бываю дома.

Ватанабе так не терпелось познакомиться с Ариной, что он перестал слушать, Ирочке приходилось поспевать за ним едва ли не бегом. Это было немного обидно, но вполне совпадало с планами самой девушки — как можно быстрее попасть на «Улисс», посмотреть, что там поделывает Сашечка. Припомнилось выражение лица мужа, когда он говорил, что пойдёт разгружать корабль. Только ли разгружать? «У Джеффри тоже вид был такой… многозначительный. Когда он сказал, пойду, мол, поработаю. И так нажал при этом на букву «о». Ботаю. К чему бы это? Какая всё-таки огромная станция идём-идём, а места всё незнакомые. Или… А, я, кажется, узнаю. Это уже…»

— Так и есть, вход в ангар! — обрадовалась Ирочка.

— «Улисс!», — церемонно объявил Ватанабе, делая широкий жест рукой, как будто и ангар, и «Улисс» были его собственностью давно и по праву.

— А как же мы, — проговорила девушка, задрав голову к открытому люку, — туда поднимемся?

«Не хочется, чтоб этот Ватанабе таскал меня на руках», — подумалось ей, когда она вспомнила, каким манером спустилась вниз. Но кибернетик ответил, нисколько не смущаясь:

— Как на лошади.

«Нет, это слишком», — щепетильная Ирочка поджала губы.

— На «фавне». Как это по-русски? Верхами.

«А! Верхом на «фавне» — другое дело! Даже забавно. Как на него…»

— А как на него садиться? — поинтересовалась Ира, с восхищением следя, как ловко кибернетик справляется с некой блестящей штуковиной размером с ладонь. С таким экранчиком.

— Как садиться? — рассеянно переспросил, возя пальцем по экрану, Ватанабе. Да просто опускаете на его спину свою… м-м… Извините. И держаться за рога тоже нужно крепко. Это не тяжело. Попробуйте.

Не разобравшись, что именно не тяжело — седоку ездить или лошади возить, Ирочка, как и было ей предложено, аккуратно опустилась на широкую спину «фавна», но не верхом, а боком. И за рога схватилась, как и было указано — крепко.

«Ух! Здорово! В два счёта довёз. И какая у него спина тёплая, даже слезать не хочется. А как же сам Ватанабе?»

Но «фавн», едва освободившись от своей прекрасной ноши, мотнул головой, вильнул, разворачиваясь, и проворно нырнул вниз. Вернулся тут же и непочтительно вывалил своего господина в кессон «Улисса». А может быть, Ватанабе сам так неуклюже спешился?

Подошли к лифту. Пока ждали кабину, Ирочка пыталась сообразить: «…где искать Сашу? Собирался разгружать корабль, но что разгружать? В верхнем грузовом отсеке — ничего, кроме нашего бабла, в нижнем — пусто. Начать с рубки? Да», — решилась она и не ошиблась в выборе: Саша был в рубке. Подобно Пизанской башне нависал над одним из кресел, перегнувшись через спинку, и водил пальцем по экрану.

— Вот тут плотность распределения у тебя… — нудил он усталым голосом. «Он не один, — сообразила Ирочка. — Так и есть чей-то затылок над спинкой».

— Са-шеч-ка, — томно простонал женский писклявый голос, — ну можно ты мне вот это покажешь, только ме-едлен-но. Откуда у тебя вылазит…

«Марго, — узнала Ирина. — Он сказал, что собирается разгружать «Улисс», а сам…»

— Саша! — позвала она. Голос не слушался, как-то нехорошо было внутри — опять появился давешний холодный пузырёк. Волков вздрогнул, повернул голову.

— Ира? — Волков глянул удивлённо. Секунды не потребовалось Ирочке, чтобы понять: все её подозрения — чепуха. Но пузырёк всё ещё был внутри, увеличивался в размерах и холодел — семя раздора. И хуже того — по инерции с губ слетали слова, полные упрёка:

— Так-то ты разгружаешь «Улисс»! Много выгрузил?! Или вы уже тут…

«О небо, что я несу?! Она высунулась, глядит. Противная Маргошка!»

— Нашёл себе помощницу? А я там…

«А что я? Он ничего не понимает. Но она… она улыбается! Я смешна. Стыд-то какой».

— А меня бросил одну! — отчаянно выкрикнула бедная Ирочка, чувствуя — сейчас случится самое позорное — брызнут слёзы. Нет, только не это. Реветь у неё на глазах! Бывшая принцесса Грави с места бросилась к лифту, не разбирая дороги. Толкнула Ватанабе — совсем о нём забыла! — потом кто-то жёсткий под ноги подвернулся — а, да это же «фавн»! Девушка шарахнулась от робота, добралась кое-как до лифта и вслепую захлопала по стене ладонью, ища кнопку.

«Да где же она? В глазах мутится. Как медленно двери… — только попробуй разреветься, истеричка! — еле едут. Зачем же я закатила… — ну, всё, наконец-то. Теперь вниз, вниз! — …ему этот ужасный скандал?!»

Пол кабины ухнул вниз, Ирина Волкова, впервые в жизни устроившая мужу сцену, получила, наконец, возможность разреветься с полным комфортом — в гордом одиночестве.

— Что это с ней? — спросил обескураженный муж у двери лифтовой шахты, закрывшейся за женой.

— Я думаю, её кто-то обидел вдруг, — авторитетно заявил Ватанабе, исправляя некоторый беспорядок в одежде, устроенный обиженной девушкой. — Здравствуйте Александр Сергеевич.