Косарев - Николай Владимирович Трущенко

Мы хотим видеть этого героя во всем многообразии его переживаний, не ходульного, не схематического, не «икону», а живого человека, способного беззаветно работать и бороться, глубоко чувствовать, искренне радоваться и страдать, ошибаться и исправлять свои ошибки.

Мы хотим, чтобы язык и стиль этого описания удовлетворяли требованию Ленина о чистоте и культуре языка».

И все же заверения писателей о готовности откликнуться на призыв секретаря ЦК комсомола на самом деле тонули в писательских дискуссиях по поводу… Саша понимал, что процесс творчества нелегок, мучителен. Но в то же время нельзя было не видеть, что жизнь, как в сказке, прямо, «на блюдечке» подносила писателям богатейший материал, потому-то и не хотел он мириться с их медлительностью.

В тот день к Косареву пришел Володя Бубекин. Он работал уже ответственным редактором «Комсомольской правды» и сейчас принес письмо секретаря комсомольской организации писателей Натана Рыбака. Косарев поначалу без энтузиазма стал читать его: «О создании типа положительного героя в последнее время пишут у нас чрезвычайно много, — признавался Рыбак. — Хуже всего то, что об этом наравне с критиками и писателями только дискутируют. Было бы, конечно, гораздо полезнее, если бы писатели не высказывали свои соображения по этому поводу, а сами в своей творческой практике боролись яростнее и настойчивее за создание типа положительного героя в своих произведениях — создавали бы такие образцы».

— Чего же не пишете-то, черт возьми! — в сердцах воскликнул Саша, окончив чтение.

И действительно: почему не писали? Газеты пестрели сообщениями о блистательной победе Георгия Димитрова на лейпцигском процессе. Мужественное поведение борца с фашизмом, мракобесием и угрозой войны — разве не образ? А ученых-полярников и команды советского парохода «Челюскин», попытавшихся за одну навигацию проплыть по Северному морскому пути из Мурманска во Владивосток? Уже рассказывалось ранее, что корабль был затерт льдами и затонул. Участники рейса во главе с О. Ю. Шмидтом разбили среди ледяных торосов лагерь. Вся страна следила за жизнью героев. В условиях полярной ночи и непогоды советские летчики спешили спасать людей. Их мужество и мастерство побудили ЦИК СССР принять решение об учреждении звания Герой Советского Союза!

— Вот уже и звание Герой у нас есть, а книг о молодом герое-современнике не видно! — огорчался Косарев в том разговоре с Бубекиным.

— Потерпи, Саша, пишут писатели и поэты, пишут…

— Пишут?! Весь мир, даже наши враги восхищаются спокойным мужеством Шмидта и его экспедиций. Это же не спокойствие обреченных людей, не храбрость отчаяния, не поза гибнущих одиночек. Это Hie — большевистское мужество, Володя, понимаешь ты, — мужество коллектива, выдержка людей, прошедших школу пролетарской революции, всюду и везде осознающих себя частицей великого целого. Как Димитров в тюрьме у фашистов, так и челюскинцы в плену у льдов знали и помнили, что «есть на свете Москва. Это придавало бодрость, это их окрыляло. Они держались как подобало советским гражданам.

Косарев произнес это, как выпалил. И, подойдя к Бубекину почти вплотную, продолжал горячо:

— За спасением челюскинцев напряженно и взволнованно следили миллионы дружеских глаз. И ярче всех, Володя, горели и сегодня горят обращенные на Север глаза нашей молодежи.

Косарев подошел к тумбочке, на которой стоял графин с водой. Налил в стакан и большими глотками, расплескивая воду на себя и на пол, выпил ее залпом. Бубекин, воспользовавшись паузой, сел за стол и начал быстро набрасывать что-то в в блокнот. А Саша на той же ноте, что и закончил последнюю фразу, продолжал:

— Наши комсомольцы и молодежь восхищаются поведением челюскинцев и героизмом летчиков, гордятся тем, что комсомольцы экипажа «Челюскин» показали вместе с другими большевистское мужество, гордятся тем, что герои-летчики Ляпидевский и Каманин — сыны Ленинского комсомола. Неудивительно, что ЦК ВЛКСМ получил больше тысячи заявлений комсомольцев о посылке их в Арктику. Жажда геройских подвигов во имя социализма живет в груди советского человека.

Косарев остановился. И, будто бы только сейчас, увидев строчащего Бубекина, спросил:

— Чем занят, редактор?

— Тебя стенографирую…

— То есть?

— Зови свою машинистку, я ей в момент разъясню, что к чему… Потом проверишь срочно, подправишь, что найдешь нужным, и в номер сдадим. И не спорь, пожалуйста. В публицистическом жанре Александр Косарев еще ни разу в «Комсомолке» не выступал, а ты, Саша, — прирожденный публицист!

— Ну-ну, не забывайся, я же — генеральный, а ты меня — в журналисты…

— И напрасно задираешься! — отпарировал Бубекин. — Ленин что в своих анкетах против графы «профессия» писал, знаешь?

— Не… — с Саши мигом сошел налет официальщины.

— То-то и оно, что не знаешь… «Журналист», писал Ленин. Потому не сердись и не гнушайся этого звания. Его еще заслужить надо. А статью твою давай назовем «Героям». Идет?

На другой день — 5 июня 1934 года — статья была опубликована в «Комсомольской правде».

— Как, Саша, получился у тебя разговор с читателями о молодом герое нашего времени? — спросил при встрече Володя не без ехидства.

— Я не о нем, а им, героям, писал, — как бы не замечая иронии, ответил Саша. — А о герое, Володя, ты сам сказал: «Пишут…»

Косарев терпеливо ждал этого писателя. Даже чувствовал, что если не в ближайшем цековском окружении, но он уже должен был быть. И уже творит свое благородное дело. Жизнь, сама действительность должны были дать ему возможность проявиться. И он уже есть, может быть, даже где-то рядом, среди той же комсомольской братвы.

И он явился в лице писателя-бойца Николая Островского. Такого близкого по духу и так ревностно откликнувшегося на призывы Косарева.

Именно в те дни, когда Саша выступал на пленуме ЦК комсомола Украины, ратуя за создание произведений о молодом герое, Н. А. Островский заканчивал свой роман «Как закалялась сталь». И не надо в этом факте искать простого совпадения по времени. Прямую связь обращения Косарева к писателям с рождением книги, с бессмертным образом Павки Корчагина и его современников раскрыл сам писатель.

«Товарищи, роман «Как закалялась сталь», — говорил Николай Алексеевич в отчете на бюро Сочинского горкома ВКП(б), — это мой ответ на призыв секретаря ЦК ВЛКСМ товарища Косарева к советским писателям создать образ молодого революционера нашей эпохи…»

Писатель Марк Колосов рассказывал:

«Я припоминаю, как радовался Косарев нашему открытию этого произведения,