Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

остальных партнеров, желающих продолжить деятельность фирмы, любой полный или ограниченный партнер, кроме Андре Мейера, должен уйти на пенсию, он может быть обязан уйти на пенсию по требованию Партнера в соответствии с разделом 4.1 с любой будущей даты, которую он может определить". Гершель держит копию письма в рамке на своем столе в Gerschel & Co., своей частной инвестиционной компании на Мэдисон-авеню. Ему пришлось судиться с Lazard, чтобы вывести свой капитал, поскольку Мишель не хотел отдавать его ему.

 

 

Осуществление замысла Мишеля в отношении Lazard началось в январе 1978 года с переписанного партнерского соглашения. Новая процентная доля Мишеля выросла до 19,05387 %, и он один стал самым важным партнером в соответствии с разделом 4.1 нового партнерского соглашения фирмы. Мишель согласился, что "решения", принимаемые в соответствии с соглашением, "должны приниматься после консультаций с Андре Мейером", но поскольку Мейер постоянно болел, Мишель теперь единолично распоряжался кошельком. Кроме того, в новом соглашении было объявлено, что Андре, Патрик Гершель, Диск Дин и Говард Книффин "уходят в отставку" с поста "генеральных партнеров" и становятся "партнерами с ограниченной ответственностью". К ним присоединились Нед Херцог, Стэнли Осборн и Фред Уилсон. Также в качестве партнеров с ограниченной ответственностью в море отправились братья и сестры Патрика Гершеля, Лоран и Марианна Гершель. Брат и сестра Патрика никогда не участвовали в бизнесе, но в 1976 году получили по 2,7255 процента от прибыли фирмы. В новом партнерском соглашении впервые было прописано, что все доли семьи Андре, вместе взятые, должны были равняться 67,301 % долей семьи Мишеля, вместе взятых. Таким образом, в 1977 году доля семьи Мейер составила 17,3352 процента от прибыли, а доля семьи Дэвид-Уилл - 25,7552 процента от прибыли. Другими словами, вместе эти две семьи забирали более 43 процентов прибыли в Нью-Йорке - факт, который со временем стал бы серьезным ударом по фирме, особенно учитывая, что с уходом Андре никто из этих бенефициаров, включая Мишеля, не приносил фирме большого бизнеса, если вообще приносил.

Многие проценты прибыли партнеров также были изменены без какой-либо видимой закономерности. Доля больного Книффина сократилась до 1 % с 4,5 %, а доля Феликса - до 8 % с 11 %. Дональд Петри, одна из ключевых фигур в успехе Avis, вернулся в фирму в качестве партнера с долей в 2,5 %.

Мишель предпринял первые шаги по сокращению размеров фирмы в соответствии со своими заявлениями в Fortune. Его беспокойство было оправдано ухудшением финансовых показателей нью-йоркского партнерства. Да, в 1971 году нью-йоркская Lazard заработала 13,1 миллиона долларов, что составляло 44 процента от чистого дохода трех домов, равного почти 30 миллионам долларов. Но эта цифра неуклонно падала, достигнув всего 8,1 миллиона долларов в 1974 году - "темные века" на Уолл-стрит, по словам Феликса, - а затем снова выросла в середине 1970-х годов, до 15,4 миллиона долларов в 1977 году. Однако в 1978 году чистая прибыль снова резко упала - до 11,9 миллиона долларов в Нью-Йорке, что намного ниже доходности Лондона, которая составила 16,8 миллиона долларов. Даже гораздо меньший парижский дом не сильно отставал от нью-йоркского, заработав в 1978 году 6,7 миллиона долларов.

Мишель решил, что должен исправить Нью-Йорк - и исправил. "Если бы вы спросили людей с Уолл-стрит, смог бы я добиться успеха в Нью-Йорке, думаю, ответ был бы отрицательным", - сказал он в 1981 году. "Три года назад они сказали бы вам, что идея отправить молодого француза, приятного, богатого, относительно хорошо образованного, в такие джунгли, как Уолл-стрит, и особенно в такие джунгли, как Lazard Freres, где полно талантливых, но очень сложных личностей, была просто смехотворной". В 1988 году Мишель сказал о своих первых днях в Нью-Йорке: "В то время и даже в ретроспективе казалось, что все шансы были против меня. Но я никогда не сомневался. Трудности - да. Сомнений - нет".

Тем не менее к июлю 1978 года Мишель чувствовал себя достаточно хорошо из-за своей растущей значимости в фирме, и он решил устроить своеобразный выход в свет для французского делового сообщества на страницах Le Nouvel Economiste, уважаемого делового журнала. На обложке журнала был изображен полуулыбающийся сорокапятилетний Мишель, одетый в дорогой серый костюм-тройку, жилет, застегнутый на все пуговицы, кроме одной снизу. Его иссиня-черные волосы (куда исчезли его рыжие волосы?), не уложенные в прическу, были зачесаны назад, далеко от выдающихся бровей. На другой фотографии, слегка расфокусированной, Мишель был изображен сидящим в скудном парижском конференц-зале под четырьмя фотографиями своих предков в черных рамках, с подписью, что он "наследник знаменитого рода банкиров". Статья дополнила растущую мифологию Lazard как невероятно скрытного, невероятно могущественного собрания важных людей, ведущих важные дела по всему миру. В статье приводились старые добрые присказки: способность контролировать миллиарды долларов в мгновение ока, имея лишь малейшую каплю капитала - 17,5 миллиона долларов в Нью-Йорке и 17 миллионов франков в Париже; спартанские, почти непростительные условия работы, когда на двух партнеров приходится один секретарь, в обшарпанных арендованных офисах; важность долгосрочной жадности путем предоставления непревзойденных консультаций руководителям компаний, а не просто предоставления денег в долг.

Вряд ли в такой заметной и хвалебной статье было что-то тайное. Но было несколько тонких (и не очень) посланий, которые Мишель передавал своим партнерам, включая публичное укрепление важности партнерства в фирме и опровержение неудачной философии управления Кука. "Это правило Lazard: Никаких пирамидальных структур", - объяснил Мишель. Извините, мистер Кук". В конце статьи утверждалось, что Lazard "остался верен" устоявшимся принципам частных европейских инвестиционных банков XIX века - "убежище, где сходятся все различные нити тесно связанной сети и где принимаются решения, авторство которых отдается другим", - и читателям оставляли небольшой отрывок из Стендаля, где герой-авантюрист Люсьен Левен интересуется, почему его отец, банкир, заставляет четырех валютных трейдеров ждать его в холле своего офиса. Его ответ: "Их работа - ждать меня. А моя работа - читать газету".

 

 

Середина 1970-х годов стала периодом глубоких перемен на Уолл-стрит. Кризис бэк-офисов в начале десятилетия, который Феликс помог разрешить, привел к тому, что множество старых брокерских компаний прекратили свое существование, а другие были ликвидированы. Затем, 1 мая 1975 года, Комиссия по ценным бумагам и биржам США распорядилась отменить фиксированные комиссионные за операции с акциями. "После 183 лет ведения бизнеса в условиях фиксированных комиссионных Уолл-стрит придется отвечать на вызовы свободного предпринимательства",