Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

летом пекло, а зимой дубак. Такие тонкости не для женского ума, поэтому увиденное сразу сбило гнев Флавии.

— Не думала, что Валерии живут так плохо, — призналась она.

Снаружи блеск, а внутри гнилье — это девиз Рима и любой другой империи.

Говорить его жене не стал, себе дороже, а всего лишь посоветовал:

— Не торопись. Успеешь разозлить подружек и знакомых, никуда они не денутся. Зато приведешь их в домус, который будет выглядеть, как новенький.

Флавия вздохнула тяжело и в тот же день поехала со мной в латифундию, где терпеливо просидела почти до конца января. За это время домус полностью обновили и заполнили мебелью, частично неведомой римлянам. У них, как и у других нынешних и предыдущих народов, в жилье пустовато. Из мебели только столы, табуреты, стулья, лавки, полки, прибитые к стенам, и у богатых еще сундуки и кровати с деревянным каркасом и кожаной сеткой. Обычно делают их очень узкими, односпальными. Богатые предпочитают ночевать раздельно. Флавия из, так сказать, низа среднего класса, поэтому любит спать вместе. Говорит, что по ночам одной бывает страшно, а, как сделал вывод я, ей нравится утренний спонтанный секс. По моему заказу изготовили широкую двуспальную кровать, а еще шкафы, комоды, диваны, кушетки, кресла, тумбочки и даже трельяж. Я пообещал изготовить летом и вставить в него большие, высокие, стеклянные зеркала. Пока что римляне пользуются бронзовыми, хорошенько надраенными.

Первые недели три домус был чем-то средним между музеем и банкетным залом, причем в большем триклинии оттягивались дамы. После обхода всех помещений им надо было основательно поесть и выпить, чтобы не лопнуть от зависти. Особенно их расстраивало, что вся эта красота принадлежит именно Флавии. Вот такой щедрый у нее муж. Впрочем, я был всего лишь желательным, но не очень обязательным придатком к шикарному домусу. Это был триумф моей жены. Более крутой, чем победа на Гераклидой. Ее так распирало от тщеславия, что я опасался, как бы не свихнулась. Ничего, выдержала и, судя по мечтательному выражению лица, придумала новую цель. Боюсь спросить, какую. Надеюсь, не обзавестись мужем-консулом, потому что меня на эту должность не выберут.

В марте у сочетавшихся браком в прошлом году Марка Випсания Агриппы, лучшего друга Октавиана Августа, и Юлии, единственной родной дочери императора, родился сын Гай. У мужа это третий брак, у жены второй, но сын у обоих первый и пока единственный. Поскольку у деда нет наследников мужского пола, все сразу поняли, кто будет следующим правителем. По этому случаю были устроены пятидневные гладиаторские бои, на которые мы с Флавией не ходили именно потому, что оба хотели. Если бы возжелал кто-то один, не буду показывать пальцем, кто именно, то, скорее всего, нарушили бы собственную договоренность, а как только выяснилось, что оба загорелись, пришлось отказаться.

Зато сходили на скачки, проходившие в Большом цирке. На этот раз Флавия позаботилась, выслав рано утром двух рабов, которые заняли нам хорошие места в первом ряду. Мы хоть и не патриции, а всего лишь всадники, но и не какая-то там нищая шушера, живем на Палатине, как любит говорить моя жена. В домусе теперь рабов, как мне кажется, не меньше, чем было при Марке Валерии Мессале. Впрочем, большая их часть оказалась там временно. С началом сельскохозяйственных работ вернутся в латифундию. На этот раз прибыли впритык к началу представления, потому что Флавию не устраивала прическа. Надо было походить на Юлию, нынешнюю законодательницу женской моды Римской республики, и при этом немного отличаться. Результат был далек, несмотря на полтора часа стараний двух мастериц. Обе были доведены до слез и услышали угрозы быть проданными другой хозяйке.

Изуверство было прекращено мной, когда заявил:

— Ты никогда не будешь похожа на Юлию Октавию. У тебя слишком красивые волосы в отличие от нее. Так что будь Флавией Октавией. Пусть подражают тебе.

Мою жену сразу отпустило, даже заулыбалась. Обе мастерицы были прощены и помилованы. В портшез Флавия села уже веселой, и всю дорогу болтала со мной, шедшим рядом. Тем более, что все пялились на ее одежду, сшитую из ярко-желтой ткани с лимонно-золотистым отливом. Это я продал красильщикам пиури, привезенную из Индии, и взял часть оплаты готовыми тканями. Жена нашила из них несколько комплектов самой разной одежды и теперь носит вместе с шелковой других цветов, хотя эта ткань не для холодной погоды. Еще на Флавии три низки жемчужных бус из отборных минералоидов. Обычно носит одну, но сегодня особый случай. В ушах сережки из крупных розоватых жемчужин в золотых крапановых закрепках («лапках»), на голове золотая диадема, на запястьях браслеты и на средних пальцах обеих рук перстни со сравнительно мелкими жемчужинами. На навешанные на нее украшения можно купить небольшой домус в Риме, но даже этого не хватило, чтобы заставить ее подруг сдохнуть от зависти. Всего лишь чахнут потихоньку. Поэтому от меня ждут других доказательства своих чувств к жене. Я пока воздерживаюсь дарить булыжники.

Флавию с ее рыжей шевелюрой, заметной издали, опознали сразу. Даже ринулись уступать места, но рабы заняли для нас хорошие места в середине первого ряда. Контролер тоже был поклонником моей жены, поэтому не выгнал их, разрешил посмотреть скачки, стоя в проходе. Флавия поглядывала в сторону соседнего сектора, где уже разместился Марк Випсаний Агриппа с женой Юлией, но приглашения перейти туда так и не получила.

— Ты знаком с Марком Випсанием? — спросила она меня.

— Нас представил друг другу император, — ответил я.

— И ты не смог подружиться с ним, — печально угадала жена.

— Не счел нужным, — поправил я.

— Говорят, его сын будет следующим правителем, — поделилась она сплетней.

С этим периодом истории я ознакомился в двадцать первом веке, поэтому выдал уверенным тоном:

— Друид предсказал, что следующего будут звать Тиберий.

Поскольку Флавия знала, что «друид» предсказал мою встречу с Октавианом Августом, поверила сразу и воскликнула удивленно:

— Его зять⁈

Недавно Тиберий Клавдий Нерон, пасынок императора, женился на Випсании Агриппине, старшей дочери от первого брака Марка Випсания Агриппы. Говорят, по любви. Рим большой, в нем чего только не случается.

— Скорее всего. Друид назвал мне только имя, — сообщил я.

На этот раз Флавия поставила всего десять сестерциев, поэтому шума производила меньше. Самое забавное, что выиграла. Правда, всего два сестерция, потому что поставила на фаворита.

— Вот видишь, когда мало орешь, выигрываешь, — подсказал я.

— Я вообще не орала! — искренне заявила жена.