Йоханнес Кабал. Некромант - Джонатан Ховард

— Кора, послушай, пожалуйста, — сказал Криппен, и явно не в первый раз. — Я тебя не убивал. Это было непредумышленное убийство. Несчастный случай.

— Значит, ты случайно расчленил меня и похоронил в подвале? В негашеной извести? Вот так случайность, жалкий ты червяк!

— Это просто минимизация негативных последствий, мэм, — сказал солдат США в очереди за ними. Он был известен тем, что лучше владел измельчителем документов, чем винтовкой.

— Но я ведь жертва! — закричала она. — Что я здесь делаю? Почему я здесь? Почему? Почему? Почему?

Артур Трабшоу поднял голову от картотеки, с которой всё это время сверялся.

— Прелюбодеяние. Несколько случаев, — сказал он скучающим голосом. Он взглянул на следующую карточку. Потом ещё на одну. — И весьма немало случаев.

Все посмотрели на Кору Криппен. Под всеобщим вниманием она слегка сникла.

— Ну, — тихо сказала она, — мне было одиноко.

— Как интересно, — сказал новый голос.

При виде полностью одетого Кабала начало очереди отдалилось от двери, как будто его срезало бритвой.

— Здравствуй, Трабшоу. Я вернулся. Будь добр, открой дверь.

Трабшоу прищурился и некоторое время его разглядывал. Затем мерзкий оскал появился у него на лице.

— Так это опять вы, мистер «Впустите меня, у меня не назначена встреча»? Конечно, вы можете войти. — Он хихикнул, нагнулся под стойку, достал увесистую пачку бланков и просунул её через окошко. — Как только заполните бумаги!

Кабал кипу листов брать не стал; только наклонил голову, чтобы прочитать первую страницу: «Форма VSKW/I, Заявление на предоставление пропуска живому лицу ввиду чрезвычайных обстоятельств». Кабал выпрямился и посмотрел на Трабшоу.

— Ты что, серьёзно?

— Ещё как серьёзно! Составил специально для вас. Должен признать, заковыристо вышло. Несколько раз придётся заполнить, пока всё правильно не получится. Скажем, раз двести-триста.

Трабшоу снова захихикал.

Общеизвестно, что не надо ломиться в открытую дверь. Но означает ли это, что нужно ломиться в закрытую? Наверное, да, если ты очень тупой, настырный и не очень любишь двери. Или тех, кто за ними стоит.

Кабал просунул руки в окошко, схватил Трабшоу за уши, и потянул. Тот дико визжал, пока из окошка не вылезла вся голова, после чего Кабал зажал ему шею и начал тащить. Трабшоу не был крупным, и всё же он никак не проходил в оконную раму, пока одно плечо не сломалось с таким хрустом, что очевидцы поморщились. Вытащив тело полностью, Кабал бросил его на раскалённую землю.

— Ах ты, сукин сын! — рыдал Трабшоу. — Проклятый сукин сын! Ну, погоди, вот доложу Его Всемогуществу, что ты тут вытворяешь…

Кабал не собирался слушать: рывком поставив Трабшоу на ноги, он свирепо рявкнул ему в лицо:

— Мне совершенно наплевать. А вот ты лучше бы о другом подумал.

Он развернул его лицом к равнинам Лимба. Повсюду, насколько хватало глаз, были люди — они побросали на землю бланки с карандашами и поднимались на ноги. Громадная вздымающаяся волна обозлённых людей лицом к лицу со своим мучителем.

— Артур Трабшоу, знакомься, твои поклонники, — закончил Кабал и пинком в поясницу толкнул его в это необъятное море, и оно тут же над ним сомкнулось.

Как правило, Кабал не любил иметь дело с толпами линчевателей, однако, если бы его хоть раз догнали, потеря сознания или смерть существенно сократили бы этот неприятный опыт. А вот Трабшоу подобные послабления доступны не были. С улыбкой на губах Кабал просунул руку через окошко во Вратах Ада и открыл задвижку на двери. Если уж впереди паршивый день, почему бы не разделить эту участь с теми, кто на это напрашивается?

Когда Астрепаг Бельфохур, генерал Адских Орд, получил известие о вторжении в Ад и бунте на равнинах Лимба, он заглянул в свой карманный ежедневник, нашёл запись годовалой давности, выругался, и сказал, что разберётся. Он встретился с Кабалом на Четвёртом Круге.

— Здравствуй, Кабал, — сказал он, выражаясь как можно дипломатичнее. — Вернулся, я смотрю…

— Сам додумался? Теперь, Бельфохур, я понимаю, как ты выбился в генералы.

— Сарказм тебе не приличествует, — насмешливо ответил Бельфохур, а сам подумал, что на досуге надо бы посмотреть в словаре, что значит «приличествовать».

Кабал одарил демона взглядом, от которого тот пожалел, что не сделал это заранее.

— Твои соображения касательно моего личностного развития меня не интересуют. Как ты прекрасно знаешь, я пришёл к Сатане. Так что, отойди-ка, — он обратил внимание на явное отсутствие у Бельфохура ног, — или что ты там обычно делаешь, чтобы убраться в сторону. У меня встреча.

— Без проблем. Но сначала удовлетвори моё любопытство. Ты достал все души? Все сто?

— Не твоё дело.

— Значит, не достал.

Кабал смерил его взглядом, залез в свой неизменный саквояж и достал коробку с контрактами.

— Каждый контракт в этой коробке подписан, — убирая коробку, сказал он, тщательно придерживаясь принципа говорить правду, не всю правду, и не только правду.

— Вот как, — сказал Бельфохур, гребень его греческого шлема поник. — Я был уверен, что ты не справишься. Досадно.

— Спасибо за беспокойство. Признаю, трюк с Билли Батлером хорошенько попортил нам кровь.

— В любви и на войне все средства хороши. Без обид? — добродушно сказал Бельфохур, хотя ему явно было плевать, что Кабал думает по этому поводу.

— Не знал, что у нас война, но уверен, что мы друг друга недолюбливаем. И всё же, это очень благородно с твоей стороны.

— Правда? — смущённо сказал Бельфохур.

— Правда. Без обид.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Кабал сказал:

— Пойду я.

Генерал Астрепаг Бельфохур смотрел, как Йоханнес Кабал исчезает за поворотом тоннеля, и задумчиво почесал когтём кость подбородка. Он не занимал бы сейчас свой пост, если бы не умел чувствовать двусмысленность, даже если не понимал, что именно подразумевается. Здесь что-то нечисто. Явно нечисто, даже попахивает. Он повернулся, чтобы найти источник запаха, и задел какой-то предмет, которой загремел и откатился. Он протянул руку и поднял почти пустую стеклянную банку с торчащей из-под крышки кисточкой. Банка с клеем. Что она здесь делает?

Из-за угла, со стороны Третьего Круга, выбежала толпа чертей и, увидев его, со скрипом копыт о землю остановилась. Они отдали честь, хотя во всех них вместе взятых ни капли чести не наберётся, однако от Бельфохура не утаились сдавленные смешки, и вообще от этой компании веяло лёгким непослушанием. Он коснулся навершия на шлеме и сдержанно сказал: