Лексикон - Макс Барри

Макс Барри

Лексикон

Для Джейн, снова

Каждая история, когда-либо написанная,

Состоит из одинаковых букв, одинаковых символов,

Расставленных в разном порядке.

Иногда эти символы приносят радость,

Иногда – печаль.

А иногда люди бросают их в огонь,

Потому что их расстановка несет страх и ужас.

Max Barry

Lexicon

Copyright © 2013 by Max Barry

© Павлычева М.Л., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Часть I

Поэты

Когда был создан Ра, величайший из богов, отец дал ему тайное имя, столь ужасное, что ни один человек не решался разузнать его, и столь преисполненное могущества, что все другие боги жаждали узнать его и завладеть им.

Глава 01

– Он приходит в себя.

– У них с глазами всегда так.

Мир был в тумане. На правый глаз что-то давило. Он сказал: «Мм».

– Черт!

– Дай сюда…

– Поздно, забудь об этом. Вынимай.

– Еще не поздно. Держи его.

В поле его зрения появился силуэт. Он учуял запах алкоголя и застоявшейся мочи.

– Уил? Слышишь меня?

Он потянулся к своему лицу, чтобы смахнуть то, что давило.

– Убери… – На его запястье сомкнулись чьи-то пальцы. – Уил, тебе нельзя прикасаться к своему лицу.

– Почему он в сознании?

– Не знаю.

– Ты что-то напортачил.

– Ничего я не напортачил. Дай мне вот то…

Шуршание. Он сказал: «Мм-м».

– Перестань дергаться. – Он ухом ощутил чье-то дыхание, горячее и нежное. – У тебя в глазном яблоке игла. Не двигайся.

Он не двигался. Что-то завибрировало, что-то электронное.

– Ах, черт, черт…

– Что?

– Они здесь.

– Уже?

– Двое из них, как видно. Надо уходить.

– Я уже вошел.

– Нельзя ничего делать, пока он в сознании. Ты поджаришь ему мозг.

– Надеюсь, не поджарю.

Он сказал: «П-пжаааалста, не убиваайте меня».

Щелканье зажимов.

– Я в процессе.

– Нельзя, пока он в сознании, и у нас мало времени, и мы, кажется, ошиблись с парнем.

– Если не хочешь помогать, так хотя бы не мешайся под ногами.

Уил сказал:

– Мне… нужно… чихнуть.

– Чих только повредит тебе, Уил. – Он ощутил, как на грудь опустилась тяжесть. В глазах потемнело. Его глазное яблоко слегка дернулось. – Может быть чуть-чуть больно.

Звук надрезаемой плоти. Тихий электронный вой. Ему в мозг воткнулся железнодорожный костыль. Он закричал.

– Ты жаришь его.

– Ты в порядке, Уил. С тобой все в порядке.

– Он… ох, у него кровь идет из глаза.

– Уил, мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Важно, чтобы ты отвечал честно. Ты понял?

«Нет, нет, нет…»

– Первый вопрос. К кому ты себя относишь: к тем, кто любит собак, или к тем, кто любит кошек?

«Какого…»

– Давай, Уил. Собак или кошек?

– Данные невозможно прочитать. Именно мы ничего не делаем, когда объекты в сознании.

– Отвечай на вопрос. Боль прекратится, когда ты ответишь.

«Собак! – завопил он. – Собак, умоляю вас, собак!»

– Это была собака?

– Ага. Он пытался сказать «собак».

– Отлично. Очень хорошо. Один есть. Какой твой любимый цвет?

Что-то зазвенело.

– Проклятье! Черт побери!

– Что?

– Вульф здесь!

– Это какая-то ошибка.

– Эта штука показывает, что она здесь, черт побери!

– Покажи.

«Синий!» – кричал он в тишину.

– Он ответил. Видел?

– Да, видел! Ну, и что из этого? Нам надо уходить. Нам надо уходить.

– Уил, я хочу, чтобы ты задумал число между единицей и сто.

– О, боже.

– Любое число, какое хочешь. Давай.

«Я не знаю…»

– Сконцентрируйся, Уил.

– Сюда идет Вульф, а ты тыкаешь зондом не в того парня. О чем ты только думаешь?

«Четыре, я выбрал четыре…»

– Четыре.

– Я видел.

– Молодец, Уил. Еще два вопроса. Ты любишь свою семью?

«Да, нет, что за…»

– Она уже рядом.

«У меня нет… наверное, да, то есть все любят…»

– Подожди, подожди. Ладно. Я вижу. Господи, ничего не понять…

– Еще один вопрос. Зачем ты это сделал?

«Что… я не…»

– Простой вопрос, Уил. Зачем ты это сделал?

«Что я сделал сделал сделал…»

– Очень спорно, я бы сказал. Все указывает на восемь разных сегментов.

«Я не понимаю о чем вы я ничего не делал клянусь я никогда никому ничего не делал только только однажды я был знаком с девушкой…»

– Вот.

– Да. Да, верно.

На его рот легла ладонь. Давление на глазное яблоко усилилось, как будто его высасывали. Они вытаскивают его глазное яблоко. Нет, это игла, ее вынимают. Он пронзительно вскрикнул, возможно. А потом боль ушла. Чьи-то руки подняли его. Он ничего не видел. Он плакал по своему несчастному, измученному глазу. Но тот был на месте. На месте.

В тумане замелькали неясные тени.

– Что, – сказал Уил.

– Коарг медисити найтен коменс, – сказала тень повыше. – Вставай на ноги.

Уил зажмурился, озадаченный.

– Ш-ш, – сказала тень пониже. – Может, это все же он.

Они наполнили раковину и ткнули его лицом в воду. Он вынырнул, судорожно хватая ртом воздух.

– Не намочи его одежду, – сказал высокий.

Он был в туалете. В аэропорту. Он прилетел в три ноль пять вечера из Чикаго. В самолете место у прохода занимал крупный мужик в гавайской рубахе, и Уил никак не мог его разбудить. В аэропорту туалет был закрыт на уборку, но уборщик снял табличку, и Уил со всех ног припустил к заветной двери. Он подскочил к писсуару, расстегнул брюки и испытал непередаваемое облегчение.

Дверь открылась. Вошел высокий мужчина в бежевом пальто и с красивыми глазами. В туалете было по меньшей мере с полдюжины свободных писсуаров, но мужчина встал рядом с Уилом. Летели секунды, а незнакомец все не писал. Уил, на высокой скорости опорожнявший мочевой пузырь, ощутил в душе сострадание к бедняге. У него такое случалось.

Дверь снова открылась. Вошел еще один мужчина и запер дверь.

Уил заправил свое хозяйство в брюки. Он посмотрел на мужчину рядом с собой и подумал – как забавно это выглядит в ретроспективе, – что, что бы тут ни случилось, какую бы опасность ни нес с собой тот тип, что сейчас вошел в общественный туалет и запер дверь, он, Уил, и высокий мужчина в пальто по крайней мере заодно. Что их по крайней мере двое против одного. А потом он заметил, что взгляд у Мочевого Пузыря спокойный и серьезный, вернее, что взгляд у него спокойный, как у человека, которого не удивляет происходящее. В следующее мгновение Мочевой Пузырь схватил его за голову и толкнул так, что Уил шарахнулся об стену.