Бунт на «Кайне» - Герман Вук

— Так где мой брат? — спросил романист.

— О, вы — лейтенант Кифер, — повернулся к нему вновь прибывший. — Ну, сэр, — он взглянул на остальных, вновь на Кифера. — Сэр, к сожалению, я должен сообщить вам печальную весть. Вчера ваш брат умер от ожогов. Мы похоронили его в море.

Кифер кивнул, его лицо осталось бесстрастным.

— Пойдемте вниз, мистер Уайтли, вы расскажете нам обо всем. Это Кейт, давний друг Ролло.

В кают-компании он настоял на том, чтобы разлить кофе, хотя Вилли пытался отобрать у него кофейник.

— Позвольте сказать вам, мистер Кифер, ваш брат спас «Монтаук». — Уайтли нервным глотком выпил половину чашки. — Он получит Военно-морской крест[28]. Его фамилии уже внесена в список. Я понимаю, это ничего не значит… Я хочу сказать, для вас и вашей семьи, по сравнению с утратой… но, все равно, он его заслужил…

— Отец будет гордиться его наградой, — устало ответил Кифер. — Что же случилось?

И энсин Уайтли рассказал о внезапной встрече эскорта авианосцев адмирала Спрэгью с главными силами японского флота около острова Самар, о хаосе тропических ливней и дымовых завес. Ход сражения он изложил путано, отрывочно, но рассказ о спасении «Монтаука» получился у него вполне связным.

— От прямых попаданий снарядов загорелись корма. Хуже того, был разрушен запасной командный пункт и погиб старпом, а обычно он руководил тушением пожаров, на учениях, знаете ли. Чертовски толковый мужик. Коммандер Гривзе. Ну, Роланд командовал дивизионом живучести, и он взялся за дело. На ангарной палубе загорелся бензин, но Роланд успел сбросить за борт торпеды и бомбы. Он сохранял хладнокровие, и пожарные команды уверенно наступали на огонь. Казалось, худшее уже позади. Остался один очаг пожара, посередине корабля, с левого борта, на ангарной палубе. И тут этот чертов камикадзе прорвался сквозь дымовую завесу и дождь и врезался и рубку. Самолет, похоже, был набит взрывчаткой, потому что разверзся ад. Ужасный взрыв, всюду огонь, ревущее пламя, корабль, кренящийся на правый борт. С мостиком связаться невозможно, командир погиб, все смешалось, люди метались, как муравьи, а некоторые даже попрыгали за борт. Я руководил аварийной командой левого борта, поэтому и остался жив. Основной удар пришелся на правый борт. Система громкой связи тоже вышла из строя, потому что порвались силовые кабели. Корабль крутился, распугивая эсминцы охранения, везде огонь, дым, да еще заревела сирена газовой атаки, без всякой на то причины, о Господи…

— Ну, Роланд и тут не сплоховал. На ангарной палубе с левого борта был аварийный бензиновый генератор системы связи. Роланд запустил его и начал руководить борьбой с огнем через громкоговорители. По его приказу затопили погреба боеприпасов, включили все спринклеры, углекислые огнетушители и все такое, потом к нему по безбатареечному телефону пробились из отделения рулевой машины и доложили, что не получают никаких приказов, поэтому Роланд взял на себя управление кораблем, отдавая команды через те же громкоговорители, выбегая на продольный переходной мостик, чтобы посмотреть, что делается впереди.

— Там его и накрыл горящий обломок, свалившийся неизвестно откуда. Никто так и не знает, что на него упало. Роланда придавило к палубе. Затем матросы вызволили его, сбросив обломок за борт, но ему крепко досталось. Он, однако, продолжал руководить тушением пожара и управлять кораблем. Двое матросов поддерживали его, перевязывали, давали морфий…

— А потом появился командир авиационной части, лейтенант-коммандер Вольк. В момент атаки камикадзе он находился в рубке и чудом остался жив. Его контузило, но он был в лучшем состоянии, чем Роланд, и старше по званию, так что он взял командование на себя, а Роланд потерял сознание, и его унесли в лазарет. К тому времени он уже распределил людей, и каждый занимался привычным делом, как на учениях, поэтому мы и спасли корабль. Так что коммандер Вольк представил его к Военно-морскому кресту, и Роланда обязательно наградят.

— Вы видели его после этого? — Глаза Кифера покраснели.

— Конечно. Я просидел рядом с ним не один час. Видите ли, я принял командование его дивизионом, и он рассказывал мне, что надо делать, говоря сквозь дыру в повязке на лице. Он был слаб, но бодр. Заставил меня прочитать рапорт о повреждениях и подсказал, что нужно исправить. Доктор говорил, что не теряет надежды на спасение. Но началось воспаление легких и… Он просил меня повидать вас, если… — Уайтли помолчал, взял со стола фуражку. — Он умер во сне. Не мучился. Морфий…

— Благодарю. — Кифер встал. — Я ценю ваше участие.

— Я… я привез его вещи… — Уайтли тоже поднялся. — Их немного. Если вы хотите оставить их у себя…

— Я думаю, лучше отправить их матери, — ответил Кифер. — Она тоже ближайшая родственница, не так ли?

Уайтли кивнул. Романист протянул руку, и юный офицер с «Монтаука» пожал ее. Разгладил указательным пальцем усы.

— Мне очень жаль, мистер Кифер. Он был отличным парнем…

— Благодарю, мистер Уайтли. Позвольте проводить вас до трапа.

Вилли сидел, уставившись в переборку, перед его мысленным взором бушевал пожар на «Монтауке». Спустя несколько минут вернулся Кифер.

— Том, — Вилли встал, едва открылась дверь, — я понимаю, как тебе тяжело…

Уголок рта у Кифера дернулся.

— Ролло держался хорошо, не так ли?

— Чертовски хорошо.

— Дай мне сигарету. Тут поневоле задумаешься. Может, военная подготовка что-то да значит, Вилли? Мог бы ты сделать то же, что и он?

— Нет. Я одним из первых бросился бы за борт, сразу же после взрыва самолета. Ролло и в училище был одним из лучших. Ему там нравилось.

Кифер глубоко затянулся.

— Не знаю, как бы я поступил на его месте. Решения в таких случаях принимаются подсознательно. Человеком руководит инстинкт. У Ролло были хорошие инстинкты. А проверить это можно лишь в экстремальной ситуации… Ладно. — Он повернулся, чтобы уйти в свою каюту. — Не зря мне хотелось повидаться с ним.

Вилли коснулся его руки.

— Я сочувствую тебе, Том. Очень жаль Роланда.

Писатель помолчал. Потер глаза.

— Мы не были близки, знаешь ли. Жили в разных городах. Но он мне нравился. В колледже мы могли бы узнать друг друга лучше… но мне казалось, что он глуповат. Отец больше любил Ролло. Возможно, он смотрел глубже. — И Кифер ушел к себе, задернув занавеску.

Вилли поднялся на полубак и не меньше часа мерял его шагами, поглядывая на искореженный корпус «Монтаука». Село ярко-красное солнце, холодный бриз поднял легкую волну. А Вилли все пытался представить себе озорного, сыплющего ругательствами ленивого, толстого Роланда Кифера в геройской роли, сыгранной им у острова Лейте. И не мог. Одинокая звезда засветилась над пальмами Улити, вслед за ней из-за горизонта всплыл узенький серпик луны. Вилли подумал, что Роланд Кифер уже никогда этого не увидит, и немного всплакнул.

Вилли сдал вахту в полночь и плюхнулся на койку. Ему снилась Мэй Уинн, когда чья-то рука грубо встряхнула его. Вилли застонал, уткнувшись лицом в подушку.

— Вам нужен Дьюсели. Он на другой койке. Я только что с вахты.

— Мне нужны вы, — раздался над ухом голос Квига. — Вставайте!

Вилли, голый, выпрыгнул из постели.

— Да, капитан.

Квиг держал в руке радиограмму.

— Депеша Управления личного состава. Поступила две минуты тому назад. — Вилли потянулся за одеждой. — Потом оденетесь, в кают-компании не холодно. Надо поскорее раскодировать ее.

Кожаная обивка стула холодила голые ноги Вилли. Квиг стоял над ним, наблюдая, как буквы одна за другой появлялись из кодировочной машины. Сообщение было коротким.

«О переводе энсина Альфреда Питера Дьюсели. Прибыть самолетом в Управление личного состава, Вашингтон, за новым назначением. Категория срочности четыре».

— Это все? — прохрипел капитан.

— Так точно, сэр.

— Сколько служит у нас Дьюсели?

— С января, сэр… Девять, десять месяцев.

— Черт, значит у нас остается семь офицеров. Они там, похоже, свихнулись.

— К нам направляются два новых офицера, сэр. Фаррингтон и Воулз. Если они доберутся до нас, сэр.

— Мистер Дьюсели может и подождать, пока они не прибудут. Наверное, я перестарался с его служебной характеристикой.

Капитан направился к трапу на палубу.

— Его матери принадлежит судоверфь, сэр, — бросил вслед Вилли.

— Судоверфь, значит? — И Квиг вышел, громко хлопнув дверью.

26. Галлон клубники

«У меня Желтопятная грусть,Старины Желтопятного грусть,Если где-то вдруг выстрел гремит,Там меня ты уже не найдешь,У меня Желтопятная грусть…»

Вилли Кейт играл на вконец расстроенном пианино в офицерском баре на острове Могмог, восстанавливая былой дар импровизации. Он прилично выпил, так же как и Кифер, Хардинг и Пейнтер, сгрудившиеся вокруг него с высокими бокалами в руках, то смеющиеся, то подпевающие.