Бунт на «Кайне» - Герман Вук

— Нет, сэр. Как вам известно, мы каждый день выходили в море и…

— Но по вечерам-то мы стояли на якоре. Позволю заметить, что за это время вы успели написать немало страниц вашего романа.

— Сэр, я обещаю провести инвентаризацию сегодня ночью, как только вернусь, даже если мне не придется лечь спать…

Квиг покачал головой.

— Я следую своим правилам, Том, и выработаны они в результате долгих наблюдений за поведением людей. Более того, у меня мягкое сердце, хотя, возможно, вы придерживаетесь иного мнения, и, однажды сделав исключение, я не смогу остановиться, и вся моя система рухнет, как карточный домик. Что бы вы ни думали о моем стиле командования кораблем, на «Кайне» поддерживается полный порядок, и я еще не допустил ни одной ошибки. Я ничего не имею против вас лично, но, к сожалению, не могу отпустить с корабля до тех пор, пока не получу докладной о завершении инвентаризации.

Кифер и Вилли всю ночь составляли список секретных документов под аккомпанемент ругательств артиллериста. Квиг так и не разрешил ему передать Вилли учет поступающей секретной документации. В Пёрл-Харборе капитан велел Киферу забрать книгу учета у Вилли вроде бы на неделю или две, пока тот не войдет в курс дела. А потом, месяц за месяцем, тянул с передачей учета офицеру по связи.

— Я уже отказался от мысли убедить этого лунатика снять меня с крючка, — бубнил Кифер. — Я понял, что он никогда не откажется от вожделенного для него момента, когда я должен о чем-то его просить. Он будет относиться ко мне, как к библиотекарю «Кайна», даже если я дослужусь до адмирала, при условии, конечно, что он будет старше меня по званию. Это же классический психопат. Анализ его психики вошел бы во все учебники, — он ворчал и ворчал, Вилли изредка вставлял сочувственную фразу, чтобы скрыть улыбку или подавить смех, ибо происходящее в немалой степени забавляло его.

Следующим утром Кифер принес докладную о проведенной инвентаризации и с виноватой улыбкой протянул ее капитану.

— Прошу разрешения взять катер для визита на «Монтаук», сэр.

— Разрешаю. Спасибо, Том. — Квиг небрежно просмотрел докладную. — Хорошего вам отдыха.

— Вилли Кейт хотел бы сопровождать меня, сэр.

Капитан нахмурился.

— А почему он сам не обратился ко мне… Ладно, я рад, что не придется лишний раз видеть его глупую физиономию. Заодно он сможет забрать там расшифровки приказов, с которыми вечно запаздывает.

Когда Кифер вышел на шкафут, его уже ждал опечаленный Вилли.

— Том, авианосцы уходят…

— О Боже, нет…

— Два из них уже снялись с якоря. «Монтаук» еще стоит.

— Давай посмотрим. — Романист взбежал по трапу на мостик и, насупившись, застыл у фальшборта. Четыре авианосца направлялись к «Кайну».

— Может, они переходят на южную стоянку, — робко предположил Вилли.

Кифер не ответил.

Возвышаясь над их головами, первый авианосец, громада серого металла, прошел в сотне ярдов от «Кайна». Тральщик закачался на поднятых им волнах.

— Пошли на верхний мостик, — решил Кифер.

Несмотря на раннее время, часы показывали только восемь утра, солнце уже раскалило не защищенный навесом мостик. Кифер прищурился. Семь авианосцев медленно двигались в кильватер друг другу, рассекая сверкающую под яркими лучами воду. «Монтаук» шел шестым. Выйдя из канала, первый авианосец повернул налево и лег курсом в открытое море.

— Южная стоянка в другой стороне, — с горечью бросил Кифер.

— Они не задерживаются подолгу, — вздохнул Вилли. Хотя от него ничего не зависело, он чувствовал себя виноватым в том, что Киферу не удалось повидаться с братом. Несколько минут офицеры молча наблюдали за движением кораблей.

— Наверное, идут на Филиппины. — Кифер пожевал нижнюю губу. — Упреждающий удар. А может, должны встретиться с транспортами. Такие вот дела, Вилли. Наступление по всему фронту.

— Знаешь, Том, я не против того, чтобы оставаться здесь и буксировать баржи-мишени. Я как Рузвельт. Ненавижу войну.

Еще два авианосца проследовали мимо. «Кайн» поднимался и опускался на волнах, натягивая якорную цепь.

— А мне так хотелось служить на авианосце. — Кифер с завистью оглядывал самолеты, сгрудившиеся на носовой части «Арнольда Бея». Мимо проплыл четвертый авианосец, за ним — пятый.

— Кажется, я его вижу, — воскликнул Вилли. — Смотри, там, на ангарной палубе, сразу за клюзом. Да, это он. Машет мегафоном.

Кифер кивнул. Снял зеленый мегафон с кронштейна на фальшборте и поднял его над головой. Когда «Монтаук» сблизился с «Кайном», Вилли навел бинокль на Роланда Кифера. Его сосед по комнате в училище, в лиловой бейсбольной шапочке на голове, как и прежде, добродушно улыбался, но лицо его заметно осунулось. Он стал еще больше походить на брата. С первого взгляда Вилли показалось, что на ангарной палубе стоит сам Том Кифер.

Роланд что-то крикнул, но шум бурлящей между бортами кораблей воды заглушил слова.

— Громче, громче, — проорал Кифер и приставил рупор к уху. Роланд находился теперь в двадцати ярдах прямо над ними.

— …удачи… — донеслось до Вилли. — …В следующий раз наверняка… Шинола… Счастливо, Том.

— Удачи тебе, Роланд! — проревел Кифер. — Расскажешь о войне, когда увидимся!

Роланд рассмеялся и кивнул. Авианосец удалялся с каждой секундой. Роланд крикнул что-то еще, но они разобрали только одно слово: «…брат…»

«Монтаук» вошел в пролив Мугаи и, набирая скорость, последовал за ушедшими вперед кораблями.

Жители Соединенных Штатов знали о великом сражении в заливе Лейте больше, чем участвующие в нем матросы, и гораздо больше, чем экипаж прозябающего на Улити «Кайна». До старого тральщика отзвуки битвы долетали в виде зашифрованных радиограмм, главным образом депеш о поврежденных кораблях, пересыпанных странными названиями: Суригао, Самар, Бернардино. Утром 26 октября, когда Вилли кодировал очередную радиограмму, ему бросилось в глаза название «Монтаук». Какое-то время он продолжал работу, а затем, потемнев лицом, отнес не до конца расшифрованное сообщение Киферу. Писатель сидел за столом и красивым карандашом правил рукопись.

— Привет, Вилли. Как идут дела?

Вилли протянул ему депешу.

— «Монтаук»? — Кифер сразу все понял.

— Четвертый абзац.

Артиллерист покачал головой, посмотрел на Вилли, пожал плечами, усмехнулся.

— Мой брат — счастливчик, Вилли. Можешь не волноваться, с ним ничего не случилось. Возможно, конгресс наградит его Орденом почета[27]. Роланд неуничтожим.

— Надеюсь, что с ним все в порядке.

— Ты же знаешь об автокатастрофе, в которую он попал? Четверо погибли, а он лишь растянул связки ноги. Наши судьбы предопределены. Ему выпал счастливый билет.

— Через пару дней мы все узнаем, Том. Они возвращаются сюда.

— Камикадзе, а? Господи, им действительно не повезло…

— Как продвигается роман, Том? — спросил Вилли.

Кифер отодвинул рукопись.

— Так себе. Старина Желтопятный сумел-таки замедлить прогресс американской литературы. За год я написал меньше, чем за два месяца при Де Вриссе.

— Когда я смогу почитать его?

— В ближайшем будущем. — Такой же неопределенный ответ Вилли получал и раньше.

Двумя днями позже, ближе к вечеру, Кифер пил кофе в кают-компании, когда зазвонил телефон.

— Том, это Вилли. Я на мостике, «Монтаук» входит.

— Сейчас иду. Как он?

— Весь разбит.

Кифер поднялся на мостик с бланком сигнального сообщения, подписанным Квигом.

— Пусть кто-нибудь из мальчиков передаст его, Вилли. Босс разрешил.

Энгстренд просемафорил «Монтауку», заходившему на якорную стоянку. Тут же с почерневшего от гари мостика авианосца поступил ответ:

«Шлюпка подойдет к „Кайну“, как только мы станем на якорь».

Кифер повернулся к Вилли.

— Что это значит? — раздраженно спросил он.

— Том, у них же все кувырком. Не надо волноваться.

Увидев вельбот, отваливший от авианосца и направляющийся к тральщику, офицеры спустились с мостика и подошли к трапу.

— Вон он, на корме, — Кифер разглядывал вельбот в бинокль. — Потерял свою адмиральскую фуражку, и все, — он передал бинокль Вилли. — Он же, не так ли?

— Конечно, он, Том. — Офицер на корме ничем не напоминал Роланда. Низкорослый, сутуловатый и, как показалось Вилли, с усами.

— Это не Роланд, — минуту спустя признал Кифер.

Подошел Хардинг, дежурный по кораблю Трое офицеров молча ждали. Вельбот с «Монтаука» замер у борта. Юный, испуганный энсин со светлыми усиками поднялся по трапу. На левой руке у него была толстая повязка, сквозь которую проступали желтые пятна. Он представился как энсин Уайтли.