Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Видите цифры на ребре монеты? — в заключение четвертого собрания принялась объяснять Гермиона, взяв для образца один галлеон. В свете факелов монета роскошно блеснула желтым. — На настоящих галлеонах здесь просто серийный номер того гоблина, что отлил монету. А на этих фальшивых монетах цифры будут меняться и показывать дату и время следующего собрания. Если время изменится, то монеты станут горячими, и если вы будете носить ее в кармане, то почувствуете. Каждый возьмет по одной и, когда Гарри определит время, то на своей монете он эти цифры заменит, а на ваши монеты они скопируются сами, потому что я наложила на них Перевоплощальные чары.[171]

После слов Гермионы наступила полная тишина. Гермиона смущенно обвела всех взглядом.

— Ну, в общем… мне казалось, что это удачная идея, — растерянно сказала она, — Даже если Амбридж попросит нас вывернуть карманы, то ведь нет ничего подозрительного в том, что там у нас галлеон? Но… ладно, если вы не хотите ими пользоваться…

— Ты умеешь накладывать Перевоплощальные чары? — поразился Тэрри Бут.

— Да, — кивнула Гермиона.

— Но это… это ведь уровень ТРИТОНов, — выдавил он.

— О… ну да… — со скромным видом согласилась Гермиона, — ну да… вроде бы, да.

— А что же ты не в Равенкло? — с плохо скрываемым изумлением спросил у нее Тэрри напрямик, — раз ты такая умная.

— Ну, Распределяющая шляпа на церемонии чуть было не отправила меня в Равенкло, — призналась Гермиона, — но, в конце концов, решила в пользу Гриффиндора. Значит, как я понимаю, галлеонами мы пользуемся?

Раздались одобрительные возгласы, и все потянулись к ее корзине разбирать монеты. Гарри искоса взглянул на Гермиону.

— Знаешь, что это мне напоминает?

— Нет, а что?

— Метки Искушённых Смертью. Волдеморт прикасается к метке у одного, и у всех метки начинают жечь, так они узнают, что он их зовет.

— Ну… да, — шепнула Гермиона. — Этот способ меня и натолкнул на мысль… но, заметь, я же решила время на железках проставлять, а не на их коже.

— Угу… твой вариант мне больше нравится, — ухмыльнулся Гарри и сунул в карман свой галлеон. — Пожалуй, единственный минус в том, что вдруг ктонибудь случайно им расплатится.

— Вряд ли, — тяжело вздохнул Рон, изучая свой фальшивый галлеон, — настоящих у меня все равно нет, так что не перепутаю.

Приближался первый матч квиддичного сезона — Гриффиндор против Слизерина, Анжелина настояла на почти ежедневных тренировках, и собрания «ДА» временно откладывались. А то обстоятельство, что квиддичный кубок уже давно не разыгрывался, значительно подогревало интерес к предстоящей игре. Равенкловцы и хаффлпаффцы живо интересовались результатом, потому что в этом сезоне им еще предстояло встретиться с обеими командами, за своих болели и Главы Домов соперничающих команд, хоть и пытались благопристойно замаскировать это любовью к спорту вообще. Как жаждет проигрыша Слизерина профессор Макгонаголл, Гарри осознал, когда за неделю до матча она даже не стала задавать им задание на дом.

— Полагаю, вы сейчас и так слишком заняты, — покровительственно заметила она.

Все даже ушам своим не поверили, пока она не взглянула на Гарри и Рона в упор и не пояснила:

— Мальчики, я привыкла видеть квиддичный кубок в своем кабинете и у меня нет ни малейшего желания отдавать его в руки профессору Снейпу, так что воспользуйтесь дополнительным временем для тренировок, ясно?

Снейп был не менее предвзятым: он так часто оформлял заявки на квиддичное поле для тренировки слизеринцев, что у гриффиндорцев появились проблемы с тем, как туда попасть. Кроме того, он оставался глух к жалобам на то, что слизеринцы вне уроков пытаются накладывать заклятия на гриффиндорских игроков. Когда Алисия Спиннет очутилась в больничном крыле изза того, что брови ее так быстро разрастались, что мешали смотреть и даже лезли в рот, — Снейп отрезал, что по всей вероятности она применяла к себе Густовласые чары,[172] и отказался выслушать четырнадцать свидетелей, которые твердили ему, как видели слизеринского вратаря Майлза Блетчли, колдовавшего за спиной Алисии, пока та сидела в библиотеке.

Гарри к шансам Гриффиндора на победу относился с оптимизмом: в конце концов, никогда раньше команде Малфоя они не проигрывали. Конечно, пока еще Рон уровня Вуда не достиг, но тренировался очень много. Его самым слабым местом была тенденция терять веру в себя после какойнибудь грубой промашки: пропустив мяч, Рон начинал волноваться и делал ошибку за ошибкой. Но, с другой стороны, Гарри был свидетелем, как поистине эффектно Рон отражал нападения, когда был в форме: во время одной незабываемой тренировки Рон повис на метле на одной руке и так отбил ногой кваффл от колец, что тот пролетел через все поле и угодил в центральное кольцо на противоположной стороне. Вся команда сочла, что такая защита ворот сравнима лишь с последней игрой вратаря ирландской сборной Барри Райана против польского суперохотника Ладислава Замойски. Даже Фред сказал, что они с Джорджем могут Роном гордиться и всерьез подумывают признать, что Рон приходится им родственником, каковой факт, по их уверениям, в течение четырех лет они пытались отрицать.

Гарри заботило лишь одно: как близко к сердцу примет Рон уловки слизеринской команды сбить его с толку еще на подходе к полю. Сам Гарри уже больше четырех лет сносил их колкости вроде шепотков: «Эй, Потертый, я слышал, как Уоррингтон поклялся в субботу сбить тебя с метлы» — такое его в ужас не приводило, а просто смешило.

— У Уоррингтона напрочь сбит прицел, так что я буду больше переживать, если он станет метить в когонибудь неподалеку, — парировал он, смеша Рона и Гермиону и стирая улыбочку с лица Панси Паркинсон.

Но Рон такой целенаправленной кампании травли, насмешек и оскорблений никогда не подвергался. Поэтому, когда какието верзилыслизеринцы с седьмого курса, проходя мимо в коридоре, шепнули Рону:

— Ты себе уже койку в больничном крыле заказал, а, Уизли?

Рон вместо того, чтобы рассмеяться, побледнел и заморгал.

А когда Драко Малфой передразнивал, как Рон пропускает кваффл (а кривлялся Малфой всякий раз, как только оказывался в пределах Роновой видимости), уши Рона заливались яркоалым цветом, а руки начинали трястись так, что из них все валилось.

По завываниям порывистых ветров и уровню проливных дождей октябрь превзошел сам себя. Затем подступил студеный ноябрь с крепкими утренними заморозками, ледяным дыханием обжигавший незащищенные руки и лица. Небеса на потолке Главного зала стали бледными, жемчужносерого оттенка, горы вокруг Хогвартса покрылись снегом, а температура в замке настолько упала, что многие в коридорах между уроками надевали плотные защитные перчатки из драконьей кожи.

В день матча утро выдалось безоблачным и холодным. Проснувшись, Гарри обнаружил, что Рон с ничего не выражающим взглядом напряженно сидит на кровати, обхватив колени руками.

— С тобой все нормально? — шепнул Гарри.

Рон молча кивнул. Гарри невольно вспомнил тот случай, когда Рон ненароком наложил на себя Слизнетворные чары:[174] тогда он был таким же бледным и потным и точно так же старался не открывать рот.

— Тебе просто нужно позавтракать, — подбодрил его Гарри. — Пойдем.

Когда они спустились на завтрак, в Главном зале было уже не протолкнуться, состояние у всех было взвинченное, и разговоры шли на повышенных тонах. Когда друзья проходили мимо слизеринского стола, там началось оживление. Краем глаза Гарри отметил, что в дополнение к обычным зеленым с серебром шарфам и шляпам у всех висели серебряные значки в виде корон. Почемуто многие слизеринцы замахали Рону и громко засмеялись. По пути Гарри попробовал разглядеть, что же написано на значках, но его больше заботило, как побыстрее провести Рона мимо слизеринского стола, поэтому прочесть надписи он не успел.

За гриффиндорским столом, расцвеченным краснозолотыми одеждами, их ждал восторженный прием, но здравицы в их честь вместо того, чтобы поднимать боевой дух Рона, угнетали того до невозможности. Рон рухнул на скамью с краю с таким видом, словно ему предстояла последняя трапеза перед казнью.

— Наверное, я псих, раз пошел на это, — сипло прошептал он. — Псих.

— Не валяй дурака, — твердо ответил Гарри, всучивая Рону овсяные хлопья. — У тебя все будет хорошо. Нервничать это нормально.

— Я ничтожество, — прохрипел Рон, — полное. Не смогу играть, хоть убей. Ну что я себе думал?

— Возьми себя в руки, — строго приказал Гарри. — Вспомни, как лихо ты недавно отбил мяч, даже Фред и Джордж сказали, что это было шикарно.

Рон измученно взглянул на Гарри.

— Это была дурацкая случайность, — прошептал он с несчастным видом, — я сорвался с метлы, а никто из вас этого не видел. А когда пытался обратно влезть, случайно пнул кваффл.