Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Выходные прошли быстро, да и сама Теа мечтала, чтобы они побыстрей закончились. Она не могла жить здесь, постоянно ощущая на себе жесткий, давящий взгляд матери, не могла сносить ее презрение, от каждого такого взгляда у нее сжималось сердце. Мать никогда ее не простит и не примет. Теа давно не говорила с ней на женские темы, не могла спросить совета, узнать мнение. Все, что она получала, — ненависть. Аманда ее презирала. Девушке в двадцать лет не нужно чье-либо наставление, только это ее и утешало. Девушка в двадцать лет строит жизнь сама, тем более что все зовут ее ледышкой. А у льда не может быть сердца, только вода в сосудах.

В пятницу, после долгой репетиции, когда перед премьерой Лоренс и Тони постоянно кричали на нее, Теа поехала домой с плохим настроением. Она не спала всю ночь, прокручивая в голове свою роль, и на следующий день показала всей трупе, на что способна. Тони пообещал: если премьера станет успехом, то она обязательно будет актрисой Олд-Вик и потеснит на пьедестале многих див. Перед спектаклем девушка сильно мучилась, волнение с головой захватывало ее. Теа не ждала, что вся эта публика приедет к ней, конечно, они идут смотреть на обаятельного Лоренса, но никак не на нее. Кто он — и кто такая Теа Портси?

На спектакль приехала вся ее семья, поэтому перед выходом ее колотила дрожь. Теа сделала нежный макияж, передние пряди шелковистых волос уложила мягким валиком, отчего казалось, что на голове ее корона; а остальные волосы заплела в толстую косу, заправив в сеточку. Надев платье, сшитое специально для нее, она вышла на сцену с колотящимся сердцем. Все прошло просто блестяще, ее завалили цветами, а в гримерной труппа открыла бутылку шампанского. На улице после всего ее ждали родные. Теа хотела просто уехать домой и побыть одной, только друзья звали в «Сохо» отметить успех.

В «400» было шумно, когда она приехала вместе с подругой Инесс Дорсон, звездой Друри-Лейн, и другом Максом Гилбертом, фотографом и любовником Инесс. Женщины осыпали ее любезностями, мужчины — комплиментами. Все смеялись и выпивали, танцевали и болтали, у этого вечера была какая-то магия. Теа, выпив пару бокалов шампанского с ананасовым соком, танцевала со своим давним поклонником Колтоном Риверсом. Колтон, конечно, обаятелен, девушки сходили с ума от его небрежно уложенных медовых волос, падавших на темно-карие глаза. Им нравилось, что его отец — авиа-промышленник, а сам Колтон — мотогонщик, но Теа это не привлекало по-настоящему. Она могла позволить пару поцелуев и пару объятий, но большее — нет. Может, это и казалось старомодным, но девушке хотелось вкусить плод любви, а не просто с кем-то переспать. В тот вечер она позволила крепко поцеловать себя.

Гости разошли к полуночи. Теа взяла атласное алое пальто, вытащила из маленькой серебристой сумочки пудреницу подправить макияж, когда заметила у зеркала высокую блондинку в розовом платье. Теа узнала ее. Это Роуз Линдсон, любовница ее отца. Теа подошла к Роуз, та пугливо обернулась.

— Где вы живете?

— На Чарльз-стрит, — испуганно прошептала Роуз. — Чашку чая?

— Не откажусь, — они вместе поймали такси, вместе прошли в ее большую квартиру. Все это время они молчали, конечно, Роуз поняла, что Тее все известно, а Теа ощутила, как Роуз боится ее.

Роуз переоделась в простое платье, вскипятила чайник, разлив им кипяток. Теа посмотрела на девушку. Безусловно, красавица. Хрупкая фигурка при высоком росте казалась эфемерной, светлые волосы, как у ангела, и золотистые глаза с вечно меняющимся выражением. Теа поставив чашку на блюдце, заметила ее маленький животик и заулыбалась.

— Вы знаете, кто я? — спросила Теа.

— Да, — Роуз поджала верхнюю губу.

— Я знаю, Роуз, о вас и моем отце, — Теа говорила это тихо, в ее голосе не слышалось ни осуждения, ни раздражения.

— Мне жаль.

Дружба с любовницей отца? Многие бы сказали: жестокая ошибка, — но не для Теи. Теа отнюдь не так думала. Роуз была совсем одна, Сайман редко наведывался, и, конечно же, Роуз был нужен кто-то, кто стал бы ей опорой. И опорой стала Теа, готовая всегда всем помочь, даже встретиться с ее отцом. Теа и Роуз не превратились в соперниц или врагов, а наоборот, стали подругами.

Если Аманда узнает об этом, еще больше возненавидит Тею. Но не такая уж это высокая цена.

Глава 27

Когда обнажаешь перед кем-то сердце, оно, понятное дело, становится легкой мишенью для ножа.

Бризин Корпс. «Осколки»

Зима — весна 1938.

Джейсон вышел на террасу; ночь была теплая, небо слегка затянуто облаками. Он вернулся в Мадрид раньше времени, потому что не смог без нее. Копая окопы, спасая раненых, он все время думал о ней. Он помнил свой восторг, когда она ответила на его чувства много лет назад, зимой спокойного и тяжелого 1923. Те два года, что они прожили в Испании, напомнили, как важно любить кого-то, как трудно в этом обществе быть самым счастливым и самым любимым. Но Джейсон был таким. Уже пятнадцать лет. Это было восхитительное время, когда пришла пора взаимных интимных прикосновений, но и не прошла пора первого платонического трепета. Все было впереди, вся жизнь; он не верил в легенды, он верил в солнечное завтра.

Некогда волшебное и странное слово «завтра», которое когда-то для него значило куда больше. Он набрал ночной воздух в легкие и, сев на ступеньку, замечтался...

«Эта ночь чудная», — подумала Каталина, накинув шаль на толстый шерстяной свитер, и вышла на улицу, чтобы погулять, не боясь «пятой колоны», зверствующей по ночам. Каталина собиралась переночевать в госпитале, где помогала маленьким детям, оставшимся без родителей. Она уже считала дни и ожидала его приезда, потому что поняла, что не может без него жить. Он был ее всем. Как она противилась, как не хотела этого, но все же сопротивляться оказалось бесполезно. Каталина не понимала этого раньше, но Мадрид обострил, обнажил чувства, сняв с них толстую кожу.

На улице было тихо... и она бесшумно шла по узким улочкам.

— Надо пробраться в дом, — услышала она, — чтобы выкрасть девку. Она нужна ему живой, — Каталина затаилась, не смея шелохнуться.

— А потом где-нибудь подальше отсюда мы убьем ее и закопаем, — все в ней застыло от страха и ужаса.

— Да, надо только не проколоться, а то не видать нам наших денежек...

— Ну что, пошли? — они двинулись в ее сторону. Пока они ее не заметили. Но еще пара шагов, и ее увидят, и тогда ей конец.

В ней сработал инстинкт самосохранения. Она должна была убежать, скрыться. Она кинулась в сторону дома — там Диего и Джейсон. Но тщетно: они заметили ее.

— Вон она, хватай! — заорал один из них.

Кто-то схватил Кат за талию, она взвизгнула.

— Заткнись, сука! — крикнул один из них.

— Пусти, — Кат одного из них ударила в пах, тот взвыл.

В темноте Каталина не различила лиц. Они знали, что она англичанка, и только Бог знал, что они хотят с ней сделать.

— Пустите! Диего! Джейсон! — кричала она.

Темнота скрывала их, только узкие улицы и неровные стены станут свидетелями ее смерти. Каталина услышала два выстрела. Замертво упали полковник и один из верзил. Второго, того, что так крепко держал ее, кто-то стукнул из темноты. Кат упала неизвестному на руки.

Джейсон сидел на крыльце и вдыхал аромат зимы, смешанный с кровью и гнилой плотью. Завтра он увидит ее, принесет ей букет роз и напомнит, как он ее любит, а еще лучше — возьмет гитару и ранним утром споет серенаду прямо перед госпиталем. Джейсон бросил взгляд на одно из зданий, в просветах было видно, как кто-то с кем-то борется, а потом знакомый до боли крик. Это была она... Что же случилось?! Мужчина вытащил пистолет, снял с предохранителя...

Он обнял ее, чувствуя крупную дрожь. Она разрыдалась, как только голова коснулась его груди и как только они вернулся домой. Пришлось попотеть: Джейсон оттащил трупы подальше и скинул их в сточную канаву. У него в горле застрял ком: что заставило ее в столь поздний час гулять по ночному городу и почему ее трясет? Что-то в нем перевернулось, что-то заледенело от ужаса. Джейсон взял ее на руки и унес в спальню. Он налил ей чашку водки, что недавно принес Диего, насильно заставляя выпить, потом опустился пред ней на колени, гладя ладони и вытирая слезы. Он терялся в догадках, мысли запутались в один большой клубок нервов. Когда жена успокоилась, все ему рассказала, все, как было. Джейсон прерывисто прижал ее к себе, унимая дрожь в себе и в ней. Он стирал большими пальцами слезы, катившиеся по ее щекам, приглаживал растрепанные волосы. Все слилось в эту минуту: любовь, ревность, страх, жалость, чувство потери, сострадание и страсть.