Глубокая печаль - Син Кёнсук

нижнее веко и светло-коричневыми верхнее. Накрасила ресницы, а потом нанесла на губы светло-оранжевую помаду. Расчесала свои короткие волосы и завила внутрь около ушей. Нацепила сережки. Уже собралась выйти, но опять долго сидела у зеркала.

Напротив офиса Вана было все то же кафе под названием «Рассвет».

Ынсо вошла в кафе и набрала номер Вана.

– Да? – голос Вана звучал ровно без особой интонации. Ынсо молчала. Ван еще раз позвал. – Алло?

– Это я, Ынсо.

Молчание.

– Ынсо, говорю.

– Да-да. Где ты?

– В «Рассвете».

– Я сейчас приду, подожди.

Воспоминания. Как же трудно все-таки избавиться от них. Пока она ждала Вана, перед ней пролетела, словно произошедшая только вчера, сцена последнего свидания с ним. Ынсо низко наклонила голову. Именно здесь, в этом кафе, она спросила: «Любишь ли ты Пак Хёсон? Ты не любишь меня?» Он не ответил, сидел, избегая ее взгляда, и смотрел в окно. Лишь произнес: «Любовь… Слишком уже устарело жить в сегодняшнем мире, любя кого-нибудь».

Ынсо медленно обвела взглядом кафе. Ничего не изменилось с тех пор.

«Вон тот столик – пустой». – Ынсо посмотрела через несколько столиков от себя. В тот день она сидела с жалким видом перед Ваном, а там, за тем столиком, сидел бедный мужчина с таким же жалким видом перед бросившей его женщиной. Ынсо была готова тогда расплакаться, Ван же все смотрел в окно на улицу. Женщине было безразлично – плачет или нет перед ней мужчина, – она тоже смотрела в окно. Мужчина горячо просил ее: «Неужели мы больше не можем встречаться? Я все могу стерпеть, но только не твой уход», – чем больше мужчина уговаривал ее, тем холоднее и тверже становилось выражение ее лица. Она сказала: «Хватит уже так себя вести. Как тебе не стыдно? Мы же тут не одни. Люди смотрят. Разве можно вернуть прошлое твоими слезами? Ты же говорил, что хотел только повидать меня, а что ты тут устроил? Что за плач?» – но мужчина все равно продолжал плакать: «Как ты могла вот так просто бросить меня? Разве так можно?» Не вытерпев, женщина оставила его одного и вышла за стеклянные двери кафе. Мужчина сидел, наклонившись на стол, и не заметил ее ухода и все продолжал бормотать: «Ты можешь просто уйти, и тебе ничего не будет. А я? Как же я? Что будет со мной?!»

Ынсо повернула голову и посмотрела в окно.

Гораздо позже мужчина заметил, что женщина покинула его, без сил еле встал и вышел, не зная, куда направиться, рассеянно потоптался на месте, прошел несколько шагов в сторону и, не дожидаясь, когда загорится зеленый свет светофора, внезапно бросился на проезжую часть дороги и был сбит такси.

Как в тот момент Ынсо хотела, чтобы Ван успокоил и утешил ее. «До каких пор, в конце концов, до какого времени так сильно будет болеть мое несчастное сердце?» Как она хотела задать этот вопрос Вану, который заявил, что решил жениться на Пак Хёсон. С ее языка вот-вот была готова сорваться фраза: «Давай не будем расставаться! Что бы ни случилось, до конца будем всегда советоваться друг с другом».

Почему люди живут, не говоря всего, что хотят сказать?

«Неужели я больше не смогу снова увидеть его? Что мне делать без коротких мгновений встреч с ним?»

Оставив Вана в кафе с Пак Хёсон и выйдя на улицу, Ынсо горячо желала, чтобы он выбежал и задержал ее. Когда она оглянулась назад, Ван сидел, спокойно откинувшись на спинку кресла. К ее месту – напротив Вана – легкой походкой подошла Пак Хёсон и, чтобы привлечь внимание Вана, игриво постучала по столу.

Ван, как и обещал, пришел очень быстро. Он грузно сел около окна и пристально посмотрел на Ынсо. Когда к ним подошла официантка, заказал себе кофе и снова посмотрел на нее. Ынсо заказала черный чай.

– Зачем ты так коротко подстриглась? – спросил Ван, оглядывая волосы Ынсо. – А ведь твои волосы струились как ручей.

Сейчас волосы Ынсо спадали волной чуть ниже ушей, и Ван дал понять, что раньше они струились гораздо красивее.

Когда перед ними были поставлены чашки с кофе и чаем, они, словно очнувшись, одновременно произнесли:

Ван:

– С чего это ты?

А Ынсо:

– Почему вы так со мной поступаете?

Эти две фразы, высказанные одновременно, повисли в воздухе. Ван замолчал. Ынсо начала первая:

– Почему вы так? Я спрашиваю, почему вы так со мной поступаете?

В глазах Вана застыл вопрос.

– Зачем вы так сделали?

Молчание.

Ынсо упорно старалась называть его на «вы». Словно она специально хотела показать Вану, что она не такая, как прежде. Когда она уже в который раз спросила:

– В конце концов, что вы хотите от меня?

Ван, наконец, с трудом произнес:

– О чем ты сейчас говоришь?

– Почему вы ему звоните? Почему приходите к нашему дому? Неужели мы еще о чем-то можем говорить?

Молчание.

– Зачем вы мучите его?

– О чем ты?! Я не понимаю, о чем ты говоришь. Это я звонил Сэ? Я приходил к твоему дому? Я?!

– А разве нет?

– Ынсо!

– Не называй меня так!

Ван, чтобы быть ближе к Ынсо, сидел, наклонившись всем телом на стол, на какое-то время замер, а потом откинулся назад. Его рубашка была, как всегда, свежей. Короткая стрижка, видимо сделанная только вчера или на днях, сильно молодила его. Желобок над верхней губой все так же выдавал его упрямство, а лицо озадаченного Вана сильно изменилось. Он отпил глоток кофе и снова посмотрел на Ынсо.

– Что ты такое говоришь? После того последнего звонка я так больше ни разу и не звонил. В тот день я перепил и позвонил совершенно неосознанно. Если я тебе это скажу, ты можешь и возмутиться, но в тот день я думал, что сойду с ума. Ты стояла рядом с Сэ такая красивая. Я даже и представить тебя такой не мог, что ты так расцветешь рядом с ним. Когда я услышал, что вы с Сэ поженились, я долго не мог поверить. А может, проблема была вовсе не в сиюминутном ощущении…

– Я пришла сюда не для того, чтобы это услышать.

– А что случилось? Из-за того, что ты вот так сидишь сейчас передо мной и я могу тебя реально чувствовать, когда-нибудь я обязательно захочу позвонить тебе. Но ты должна знать, что после того звонка я больше не звонил. Тем более зачем мне звонить Сэ? Что говорит Сэ?

Выражение Вана изменялось с каждым вопросом.

Ынсо замешкалась: «Что означают его слова?»

– Вы не звонили