Родная старина - В. Сиповский

Многим новгородцам суд великого князя полюбился. Стали они ездить к нему в Москву судиться. Это было уже прямым нарушением новгородской старины: новгородца, вольного человека, по старому обычаю, можно было судить только в Новгороде; но обычай этот нарушал не великий князь – сами новгородцы по своей воле ехали к нему на суд: знали, что он не мирволит богатым и знатным людям, а действует по правде. Те, которые приезжали в Москву искать управы, должны были давать присягу великому князю, как своему государю, «задавались за государя», как тогда говорили. Таким образом, новгородцы сами мало-помалу отдавались в полную власть великого князя. Наконец, Иван Васильевич увидел, что настала пора закрепить такой порядок – совсем покончить со старыми новгородскими порядками. Нужен был ему только предлог. За ним дело не стало.

В 1477 г., 27 февраля, прибыли в Москву два посла из Новгорода. Обращаясь к великому князю, новгородцы обыкновенно называли его господином, а эти послы называли его государем. Этим словом означался полный властитель. Было ли это случайной обмолвкой или сделано нарочно сторонниками Москвы – неизвестно, но Иван Васильевич ухватился за этот случай. Посланы были немедленно в Новгород московские послы. Они явились на вече и сказали:

– Великий князь приказал просить новгородцев: какого хотят они государства? Хотят ли, чтобы в Новгороде был один государев суд, чтобы тиуны государя сидели по всем улицам? Хотят ли очистить для великого князя Ярославов двор?

Эти вопросы озадачили новгородцев. Вече зашумело.

– Никакого государства не хотим! – раздавались крики. – Хотим быть по старине!

Многим новгородцам старый вечевой порядок был еще очень дорог; поняли они, что ему приходит конец, и пришли в ярость.

– Как смели ходить в Москву судиться! – кричали они. – Как смели присягать великому князю, как государю?!

Плохо пришлось некоторым сторонникам Москвы, ездившим туда на суд; одного побили камнями, другого изрубили топорами в куски; несколько человек было убито; но московских послов не оскорбляли; продержали их шесть недель. Наконец, новгородцы дали ответ, что не желают ничего нового, хотят, чтобы старина их ни в чем не была нарушена. Когда дошел этот ответ до Ивана Васильевичами выразил негодование.

– Я не хотел у них государства, – говорил он, – сами прислали, а теперь отговариваются, выставляют меня лжецом!

Объявлен был поход на Новгород. Осенью 1477 г. московская рать, поделившись на отряды, опять выступила в Новгородскую область. На пути к Ивану Васильевичу являлись многие новгородцы, били челом, чтобы он принял их к себе в службу. Псковичам приказано было также идти на Новгород. В 30 верстах от него явился к великому князю Феофил, новгородский владыка, с посадниками и стал бить челом и умолять:

– Господин великий князь всея Руси, Иван Васильевич, – говорил он, – я, богомолец твой, и архимандриты, и игумены, и все священники семи новгородских соборов бьем тебе челом. Твой меч и огонь ходят по Новгородской земле, христианская кровь льется. Смилуйся над отчиной твоей: уйми меч, угаси огонь!

К. В. Лебедев. «Марфа Посадница. Уничтожение новгородского вече». 1889 г.

Умоляли великого князя о том же люди всех сословий Новгорода, бывшие с владыкою в посольстве, предлагали ему уплачивать дань, лишь бы только не нарушалась вконец новгородская вольность. Все было напрасно: на этот раз Иван Васильевич не шел ни на какие сделки.

– Захочет Великий Новгород бить челом, то он знает, как ему бить челом, – твердил он.

Между тем московская рать со всех сторон охватила Новгород. Монастыри, села вокруг города были захвачены. Из сел народ бежал в Новгород. Скоро он переполнился народом. 3 декабря город был замкнут со всех сторон. Начались волнения: одни хотели покориться великому князю, другие – защищаться до последней капли крови. Через два дня явились новгородские послы в стан к великому князю с повинной головой.

– Хотим такого же государства в Новгороде, – сказал им великий князь, – какое в Москве.

Послы просили князя отпустить их в город подумать. Попробовали было послы еще раз выговорить кое-какие льготы своему городу. Все напрасно.

– Сказано вам, – твердил великий князь, – что хотим государства в Великий Новгород такого же, как у нас в низовой земле, в Москве!

Послы ответили, что низовых обычаев новгородцы не знают, не ведают, как великий князь держит там свое государство.

– Государство наше такое, – отвечал Иван Васильевич, – вечевому колоколу в Новгороде не быть, посаднику не быть, а государство все держать нам; волостями, селами нам владеть, вывода не бойтесь, а суду быть по старине!

Шесть дней думали новгородцы об этом ответе великого князя. Наконец, владыка с посадниками явились с согласием новгородцев. Послы думали, что по-прежнему великий князь заключит с Новгородом договор и скрепит его своим крестным целованием. Они просили великого князя об этом.

– Не быть моему целованию! – отвечал он.

Просили, чтобы бояре целовали крест, – последовал отказ. Просили, чтобы присягнул по крайней мере будущий наместник, – отказано и в этом. Просили, наконец, позволения великого князя вернуться в город, – не позволял.

А между тем Новгороду день ото дня становилось тяжелее. Стены и укрепления города были хороши, и взять его силою было бы нелегко. Великий князь, не любивший делать ничего на авось, порешил истомить осажденных голодом. Пути были все переняты московскими отрядами: новгородцам ни входу, ни выходу не было; запасы у них истощились; настал голод, затем начались повальные болезни, мор. Неурядица в Новгороде настала страшная.

– Идем биться. Умрем за святую Софию! – кричали одни.

– Остается нам только покориться великому князю! – кричали другие.

Чернь восстала на бояр, а бояре на чернь. Крики, вопли раздавались по улицам. Многие умирали с голоду. Ссоры, драки и убийства шли, по словам летописца, беспрерывно. Наконец, новгородцам дольше терпеть осаду стало невмочь. В 1478 г., 13 января, владыка пришел со многими новгородскими боярами и купцами к великому князю и принес присяжную запись. На ней была подпись самого владыки, печать его и печати всех пяти концов Новгорода. На этой записи и целовали крест новгородские послы. Своей присягой они теперь не договор с великим князем скрепляли, как бывало в прежние времена, а отдавались ему в полную власть, как своему повелителю и самовластному государю.

Иван Васильевич поставил в Новгороде своих наместников, велел схватить нескольких лиц, враждебных Москве, в том числе Марфу Борецкую с внуком, и отвезти их в Москву. Имение их было отписано на великого князя.

После присяги новгородцев москвичи явились в Ярославово дворище и сняли вечевой колокол. «Сильно плакали новгородцы, – говорит летописец, – но сказать не смели ничего». Иван Васильевич отправился в Москву, за ним повезли туда и вечевой колокол. Подняли его на колокольню на Кремлевской площади.

Но этим дело не кончилось. Трудно народу отвыкать от тех порядков и обычаев, с которыми он сжился, тяжело ему менять склад жизни, какой был у отцов, дедов и прадедов. Немало было в Новгороде людей, которые дорожили еще новгородской стариной, а московские порядки были им совсем не по душе. И вот, когда Москве стала грозить опасность от татар, с которыми заодно была и Литва, заговорили в Новгороде о возвращении к старому вечевому строю, стали пересылаться с литовским князем. Иван Васильевич вовремя проведал об этом. С небольшим отрядом немедля отправился он к Новгороду – хотел застать новгородцев врасплох и распустил слух, будто идет на немцев. Но новгородцы затворились в городе, восстановили у себя вече и порешили не пускать миром великого князя в город.

Когда подошли подкрепления к Ивану, он осадил Новгород и стал громить его пушками. В Новгороде поднялась снова смута. Многие из приставших раньше к мятежу теперь толпами передавались великому князю. Скоро пришлось покориться силе. Послали осажденные просить у великого князя опасной (охранной) грамоты своим послам, хотели вести с ним переговоры. Но прошли для Новгорода времена переговоров с великим князем. Он смотрел на них, как на простых мятежников, и требовал, чтобы они отдались без всяких условий на милость ему как самовластному государю.

– Я сам опас (охрана) невинным! – сказал он. – Я ваш государь: отворяйте ворота. Войду – никого невинного не обижу!

Наконец ворота отворились. Владыка, посадник, тысяцкий (новгородцы восстановили было эти должности), старосты, бояре и множество народа вышли из города.

Владыка и духовенство с крестами выступили вперед. Все пали ниц и с плачем молили великого князя о пощаде и прощении.

– Я государь ваш, – сказал громко Иван Васильевич, – даю мир всем невинным, не бойтесь ничего!