Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли

тело. Ну, ты понимаешь. Она может облегчить твою ношу, просто стоя рядом. Умна и точно знает, как заставить Джо вести себя как можно лучше. Он теперь почти не пьет, а ты помнишь, каким выродком он мог быть, когда хорошенько прикладывался к бутылке.

Напиваясь, Луппи обычно сидел голышом на крыльце с помповым ружьем одиннадцатого калибра. При малейшем шорохе он палил в темноту и заявлял, что целится в сусликов. Так он ранил двух своих работников. Один лишился кончика левого мизинца, а другому достались тридцать швов на ягодицах, и он носил в медальоне на шее расплющенную дробь. Вроде талисмана на удачу.

В чем угодно можно увидеть промысел Божий, даже если его приходится извлекать из собственной задницы.

– Ты когда-нибудь видел здесь мою сестру? – спросил Шэд.

– Тут, на ферме? Мег? Какого черта ей тут делать?

– Говорят, она и эта девушка, Келли, были подругами.

– Не то чтобы я когда-нибудь это замечал.

– Они вместе участвовали в Молодежном служении проповедника Дадлоу.

Имея дело с такой тесной компанией, поневоле пройдешь полный круг. Все равно что пытаться домчать до границы округа – какую проселочную дорогу ни выбери, в конце концов окажешься у реки, возле ущелья или на шоссе. В Лощине минут десять выжимаешь девяносто, а потом приходится разворачиваться и ехать обратно.

Джейк закурил. Пар из чана поднялся высоко вверх, и в воздухе заметалась вспышка голубого пламени. По всему городу можно было встретить мужчин, брови которых никогда не отрастут заново.

– Я знаю, что Келли иногда туда заходила – помогала миссис Свузи печь пироги для церковных распродаж. Ходила прибираться в лачугах у реки и продавала лишнее барахло на блошином рынке у парковки.

Нытик со всхлипом запрыгнул на водительское сиденье и положил лапы на руль, как будто хотел врубить четвертую передачу и рвануть отсюда к чертовой матери. В самом деле умный пес.

Свиньи визжали и кружили все ближе и ближе, что-то их взбудоражило.

Поле зрения Шэда начало сужаться. Он моргнул, но ничего не изменилось, за исключением того, что ночь надвигалась, наседала, словно шла следом за ним. Весь мир начал темнеть. Это было нечто новенькое. Шэд глубоко вздохнул, и струйка дыма от сигареты Джейка полетела тому прямо в лицо. Шэд почувствовал рядом с собой чье-то присутствие, возможно, даже наблюдателя с полей.

Нытик дважды ударил по клаксону, и в глазах у Шэда прояснилось. Он вытянулся по стойке смирно, будто ему в почку заточку воткнули.

– Заходи, – сказал Джейк. – Дорогу ты знаешь. Келли не из нервных.

Шэд пересек двор, заметив примятую траву в том месте, где на этой неделе приземлялись вертолеты федералов. Остальные мужчины бросали на него взгляды, кивали и возвращались к работе – грузили пластиковые бутыли в багажники, а блокировщики возились с двигателями.

Приди сюда Мег, что бы она подумала обо всем этом? Жар усиливался и медленно расползался по затылку, челюсть начала болеть. Неужели именно отсюда за Мег отправилась смерть? Что привела ее на Евангельскую тропу.

Он шагнул к двери дома Энсонов и внезапно захотел поговорить с отцом, отложить на время этот визит и вернуться к старику. Он и сам не знал почему.

Нытик снова посигналил.

Дверь Луппи всегда была открыта. Шэд просунул голову в дом, огляделся.

За кухонным столом корпела над бумагами девушка, очень напоминавшая Меган, когда та была занята уроками.

Лет восемнадцати, тонкие светлые волосы многослойными кружевами украшали ее плечи. Напряженные темные глаза притягивали внимание, даже если не смотрели на тебя. Они сияли черными драгоценными камнями. На девушке были джинсы и белый вязаный свитер, который тоже напомнил Шэду о Мег. Даже больше, чем следовало, но, возможно, сейчас полезно было вспомнить мертвых.

Келли Энсон встала и прошла с чековой книжкой и счетами через кухню, хмурясь, как будто ей не нравились цифры, которые она постоянно придумывала. С раздраженным вздохом Келли все бросила.

Шэд мог себе представить банковский счет Луппи. Долгие годы тот следовал традициям своего деда и закапывал наличные в стеклянных банках по всей ферме. Обычно он хранил замысловатые карты, нарисованные на миллиметровой бумаге, но однажды в сезон дождей половину его земель затопило, и восемнадцать тысяч утонули в грязи. Раз теперь Луппи Джо хранил деньги в банке, у него, скорее всего, имелось с дюжину разных счетов, средства на которые поступали и уходили без всякого порядка.

Девушка засуетилась в холле, обошла гостиную и тут заметила в дверном проеме Шэда. Легкий ветерок окутал его и взметнул ее волосы.

Не выказывая ни малейшей тревоги, девушка заглянула Шэду через плечо и увидела, что Джейк по-прежнему возится с деревянной рейкой, а остальные мужчины ходят по двору к сараю. Это ее обнадежило.

Девушка выпрямилась во весь рост – она была почти шести футов, такая же высокая, как Луппи, – и спросила:

– Ты кто?

– Я – Дженкинс. Шэд Дженкинс. – Он попытался изобразить обезоруживающую улыбку, но не был уверен, что получилось так, как он надеялся.

Взгляд темных глаз смягчился.

– Брат Меган?

– Точно.

– Ты был в тюрьме.

– Да.

– И только что вышел.

– Да. – Так все и должно было происходить.

– Ты не Джо ищешь? – На самом деле это был не вопрос, а скорее тема для разговора, но Келли отвергла ее в ту же секунду, как затронула. – Ты хотел поговорить со мной.

– Да.

Милый голосок девушки был словно топленое масло среди зимней стужи – мягкий, густой, гладкий и какой-то воздушный. Голос напомнил Шэду, насколько Келли молода, и он ощутил странную обиду на Луппи.

– Чтобы поговорить о ней. Ведь тебя так долго не было.

Можно без конца кивать, пока не почувствуешь себя идиотом, поэтому Шэд просто ждал приглашения сойти с придверного коврика.

– Не знаю, чего ты от меня ждешь.

– Я тоже, – ответил он.

– Что ж, заходи.

На каминной полке стояла большая фотография, на которой были запечатлены Луппи Джо и Келли в день их свадьбы. Луппи выглядел счастливым, но чувствовал себя неловко в рубашке с коротким рукавом и галстуке «боло». Огромный живот нависал над поясом, пуговицы едва не расстегивались. На Келли была короткая вуаль, которая опускалась до середины переносицы, скрывая ее глаза, хотя их все же можно было различить – черные, как прорехи в ткани. На ней было длинное белое шелковое платье допотопного фасона. Такие носили, прогуливаясь по плантациям, перед Гражданской войной. На фотографии Келли была по меньшей мере на шестом месяце беременности.

Шэд не заметил поблизости никаких детских игрушек. Ни кроватки, ни бутылочек, ни баночек с детским питанием. Возможно,