Место встречи - Левантия - Варвара Шутова

— Ну если так, тогда… — Моня снова о чем-то заспорил с Давыдом на своем птичьем языке.

— Ну да, тогда вполне что-то может получиться, — наконец согласился Давыд, — только кто такими вещами может заниматься?

— Был такой человек, — вздохнула Арина, — я у него училась.

Арина рассказала про Хайкова и его внезапное увлечение темой Особых.

— Мда. И никто ничего не знает, — вздохнул Моня. — Что не уничтожено — то засекречено, что не засекречено — то уничтожено.

— Будем действовать по методу Марины Комаровой, — решительно заявила Арина. — Мы знаем, что, во-первых, Хайков что-то нашел, во-вторых, нашел он это, находясь в Левантии. Значит, сможем повторить его открытие…

— Ага. Осталась сущая мелочь — перечитать все книги Левантии, собрать из информации неизвестно что… Дел-то на три минуты, — вздохнул Моня.

Шорин, который вновь уткнулся в приключения ньюфаундленда, наконец-то оторвался от книжки. Он загнул угол страницы, на которой остановился, — и с сожалением положил книгу на стол.

— Дава! Не порти книгу! Поссоримся! — почти серьезно зашипел на него Моня.

— Моня! А ведь ты шикарную мысль сейчас выдал! — Арина подскочила как ужаленная.

— Что книги портить нельзя? Ну, эту мысль культурный человек в детстве усваивает. Но некоторым она вон недоступна.

— Да отстань ты от него. Я другое сообразила. Хайков с книгами был очень неаккуратным. Ну, на самокрутки не пускал, а вот заметки на полях делал постоянно, целые монологи записывал. Спорил с автором, аргументы приводил, даже истории рассказывал. В общем, если найдем нужные книги — подсказки он нам сам оставит.

— А если мы совсем сумасшедшие везунчики, то нужные книги, скорее всего, будут в библиотеке вашего института, — добавил Моня и облизнулся, как кот.

Моня оказался везунчиком, каких мало. В институтской библиотеке нашлись не только сведения о том, какие книги брал Хайков, но и книги из его личной библиотеки. Библиотека получила их после его ареста, но даже не успела оприходовать.

В общем, книг получилось хоть и много, но вполне обозримое количество.

Моня на коленях молил Арину помочь разобраться с библиотекой, как-то рассортировать, понять, что к чему. Она была бы и рада помочь, но времени не хватало катастрофически. Да и уставать она к ноябрю стала изрядно.

Голова постоянно кружилась, ноги налились свинцовой тяжестью, иногда было трудно дышать. И официальная медицина, и Белка в один голос утверждали, что все нормально, все пройдет, как только Арина родит, но как-то от этого было не легче.

Моня, конечно, все понимал, но предупредил, что над этими горами фолиантов он сначала сойдет с ума, а потом состарится и умрет.

Арина обещала что-нибудь придумать.

И Монино везение снова сработало — однажды в магазинной очереди Арина встретила Филю.

Поболтали. Филя женился, жена его любила, на работе — уважали. Но все было как-то скучно, пресно.

— Как будто жизнь мимо меня проходит. У людей что-то интересное, а у меня — сплошная рутина, — жаловался он Арине. — Могу рассказать, что буду делать завтра, через год, через десять… С точностью до минуты.

Кажется, у Арины появился шанс убить двух зайцев: устроить Филе приключение и выдать Моне помощника, обладающего необходимыми знаниями, и при этом не пытающегося упасть в обморок при первой возможности.

Выяснили эти двое, впрочем, не так уж много. Судя по всему, Хайков интересовался Смертными. И вопросом, почему Смертные не могут сосать Особых. Как высосать из Особых жизнь — так и не понял. Зато нашел нечто более интересное.

Историю он подробно описал на полях учебника нейрохирургии. Как-то в начале сорок первого года ему попалась великолепная, почти безнадежная гнойная рана. Некий деревенский Смертный пошел на таран поезда. Ну, или просто задумался на путях.

К потере половины бедра отнесся философски — и пошел домой отлеживаться. Перед Хайковым очутился уже с температурой за сорок, в бреду, с прекрасным образцом гнойной раны и с полной готовностью перейти из Смертных в просто мертвые.

Конечно, Хайков своего Смертного с того света вытащил, даже ногу ему сохранил. Но в процессе наблюдения за выздоровлением Смертного Хайков обнаружил нечто потрясающее. Кроме ноги, тот поезд хорошенечко треснул своего оппонента по башке. Что-то там то ли помял, то ли окончательно оторвал — на момент описания истории Хайков не знал. Зато благодаря поезду получил тот Смертный прекрасное умение: сосать из Особых их особые способности.

Присосется, скажем, к тройке — она становится двойкой. Тот Смертный это в порядке анекдота рассказал. Мол, приходила к нему бабка-шептунья боль в ноге заговаривать — так он ее соснул. И ведь вышло. А так — больше ни-ни. Куда те единички высосанные девать, он не знал, сам пытался мутить — ничего не вышло. В общем, прекрасная загадка, требующая приложения гениального хайковского ума.

И ведь решил он эту загадку. Как — неизвестно. Но в другой книге на полях похвастался, мол, догадка есть, осталось проверить. А что материал для экспериментов у него вскоре появился — это уже было понятно.

— Получается, по Левантии гуляет Смертный, способный высасывать Особых. До донышка… — задумался Моня. — Только вот всех Смертных призвали еще в сорок первом и так до сих пор и не демобилизовали. Нестыковочка.

Арина попыталась вспомнить. Где-то она слышала про Смертного в Левантии, но где и когда?

На ум ничего не приходило.

— А тот Смертный, с которого все началось?

— Я проверил, он в сорок втором помер. Шел по рельсам, не заметил поезд… Судьба! Моня многозначительно поджал губы.

Арина вышла на крыльцо. Мысль о Смертном не давала ей покоя. Она точно слышала о таком… Но где?

— Вы бы поменьше курили, милочка! — вернувшаяся с обеда Цецилия Цезаревна демонстративно сморщила нос. — Вам сейчас неполезно. Потом ребеночек будет синенький, из роддома сразу на кладбище.

Кладбище… Ну конечно, кладбище!

Арина с таким восторгом и благодарностью посмотрела на Цецилию, что та аж отпрянула.

— Спасибо вам огромное! Это гениальная мысль! — Арина кинула едва начатую папиросу в ведро и умчалась к Моне.

Моня, услышав про восстание мертвецов на кладбище, тоже заметно повеселел. Но после разговора с Вазиком как-то сник.

— Как тот, который с поездом? Не жив? — осторожно спросила Арина.

— Живее всех живых. Пережил оккупацию, но сошел с ума. Сидит на Кувшинке, шьет рукавицы для нужд населения, — досадливо отрапортовал Моня.

—