Место встречи - Левантия - Варвара Шутова

— Тогда чай! — решительно выкрикнул Цыбин.

В маленьком уютном кабинете Эрлиха со шкафов пристально глядели бюсты неандертальца, Ленина и основателя музея. Соломон Исидорович кипятил чайник на буржуйке, расставлял стаканы, жестянку с чаем, треснутую сахарницу с сахарином, сухарницу с галетами, а сам рассказывал об истории музея в общем и о каждом экспонате отдельно.

Арина не преминула упомянуть родителей и двухголового младенца в чепчиках.

— Мы его ласково называем Васенькой, — признался Эрлих, — он практически талисман нашего музея.

— Кроме спирта, что-нибудь еще пропало? — деловито спросил Ангел.

— Пропало? — Эрлих встрепенулся, как будто его только что разбудили. — А… Вы знаете, да. Очень странная история — из всех экспонатов пропал только один. Скальпель из диорамы «Урок анатомии доктора Рюйша». Вещь, конечно, ценная — подлинный инструмент восемнадцатого века, но вряд ли его можно кому-то продать, кроме узкого круга коллекционеров.

— Раз уж о деле заговорили, — вздохнул Моня, разомлевший от чая и музейных историй, — может, подскажете, как часто вы меняете спирт в экспонатах?

— Раз в несколько лет. В последний раз меняли в сороковом, ну вы понимаете, потом не до того было. Но сейчас — очень важно сменить, иначе возможны невосполнимые утраты. Взять, например, замечательный экземпляр раковой опухоли, вырезанный и декорированный самим основателем музея…

— То есть получается, кто-то знал, что у вас будет спирт, и пошел к вам в музей целенаправленно? — перебил его Моня, не пожелав дослушать историю раковой опухоли.

— Да все знали. То есть все сотрудники музея, постоянные посетители — мы из причины закрытия тайны не делали. В Спиртпроме тоже знали… В горсовете.

— В общем, все, кроме нас, — задумчиво произнес Моня. — Ладно, товарищи, к делу!

«Маскарады» разнообразием не баловали. Та же кривая маска углем на стене, та же девушка, подчинившая сторожа. Давыд выяснил, что скальпель стащила именно она. Но больше ничего нового узнать не удалось.

— Моня! Я женился на транжире! — Давыд вскочил навстречу другу с табуреточки в Аринином кабинете.

— Боже мой! Что натворила эта женщина? Позволила себе новую помаду? Или даже платье? Или… неужели, туфли? — голосом опереточного трагика завыл Моня.

— На всю зарплату купила книги. Конец октября, а у нас дров на зиму считай нет, полсарая свободно, зимнего пальто у нее нет, для ребенка ничего не куплено, а она книги тащит вон такенными стопками, — Давыд кивнул в угол кабинета, где стояли две весьма внушительные связки книг.

— Тяжело тебе с этим некультурным? — вздохнул Моня, обращаясь к Арине. — Дашь посмотреть, что достала?

Он разворошил обе связки и углубился в одну из книг, сидя прямо на полу.

— Пропащие люди, хуже алкоголиков, — вздохнул Шорин.

— Кстати, вот эту рекомендую, тебе понравится, — протянул Моня не глядя один из томов, — там про собаку. Не волнуйся, детская, все поймешь.

Давыд недоверчиво оглядел потрепанную книгу с ньюфаундлендом на обложке, открыл, пробежал глазами, перелистнул на начало — и тоже углубился в чтение.

Арина умиленно смотрела на обоих. Когда Ангел влетел к ней в кабинет, шумно распахнув дверь, она хотела уже зашипеть на него, мол, тишина должна быть в читальном зале, но остановилась — все-таки рабочий кабинет в рабочее время не совсем библиотека.

— Арин Пална! А вы знаете, что Михала опять взяли? В этот раз — надолго!

— О боже! Все-таки наркотики?

— Хуже. Человека убил. В рамках самообороны. С ним сейчас Николай Олегович общается. Ой, как у вас книжек много! А можно посмотреть? А почитать дадите?

Арина прикрыла голову от потока слов. Указала жестом на книги, мол, делай, что хочешь.

Вскоре читающих было уже трое.

Конечно, Арина тоже была не против сесть в уголке с книжкой, но случившееся с Михалом ее волновало. Так что она отправилась к Васько. Но не удержалась и прихватила все-таки одну из книг — монографию по древнегреческой поэзии. Такая же была у родителей, но тогда руки так и не дошли прочесть.

— Подожди минут десять, мы уже почти все выяснили, — шепнул ей Васько, закрывая дверь прямо перед носом.

Арина не стала возражать и пошла на крыльцо курить. Конечно, открыла книгу и, конечно, зачиталась. Где-то в середине странных и болезненных любовных отношений Сапфо и Алкея, подробно откомментированных бесстрастным ученым, на крыльцо вышел и Васько, на ходу прикладываясь к фляжке.

— Ты не в курсе, Михала этого в детстве головой никуда не роняли? — спросил он у Арины, закуривая.

— Мы не были знакомы.

— А я думал, все в Левантии друг друга знают.

Арина улыбнулась. И вспомнила, как они так же стояли на крыльце полтора года назад — когда Арина только вернулась в город. Совсем недавно — а сколько всего успело измениться.

— Не все, но многие.

— Как с Дашей идем куда — она обязательно с десятком-другим людей здоровается. Хотя… Я тоже заметил — как-то много знакомых стало вокруг. Не всех, правда, помню, кто и откуда. Как-то вижу лицо знакомое, говорю, мол, здравия желаю, думал, кто из Дашиных знакомых… Оказалось — карманник, которого мы полгода назад брали. Неудобно вышло. Но скоро буду как Даша — весь город в голове держать.

— Вы с ней вообще похожи стали. Вон, ты сейчас руку держишь, как она обычно… Васько с удивлением принялся рассматривать свою руку.

— И правда…

— У меня в книжке про то же. Там про двух древнегреческих поэтов — мужчину и женщину. Так автор пишет, что раз у мужчины попадаются стихи в ее стиле, а у женщины — в его, скорее всего, они были влюбленной парой.

— Забавно… Это, получается, как у Смертных?

— А что у них?

— Ну, когда Смертный кого-то соснет, ну, не много народу разом, а одного кого-нибудь, он потом, пока жизнь его не отдаст мертвому, на этого человека похож становится, — Васько покосился на Арину, чтобы понять, разобралась ли она в нагромождении слов. Арина кивнула, и Васько продолжил: — Мы даже смеялись. У нас Смертный был такой идейный, что прям жуть. Я себя рядом с ним врагом народа чувствовал. Вот спустят приказ какой дурацкий…

— И засекаешь время по часам, когда его отменят, — усмехнулась Арина. — Знакомо.

— Ага, — разулыбался Васько, — понимаешь. А