Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

Взошло солнце, разсеялся туманъ.

Вместо ожидаемой японцами паники, они увидели грозную силу нашихъ стрелковыхъ цепей и почувствовали, что въ нихъ направлены жерла орудій батарей, ставшихъ на новыя, имъ еще неизвестныя позиціи.

Такъ началъ отступленіе правый отрядъ.

Во время очищенія Зеленыхъ горъ, на нашемъ левомъ фланге японцы наткнулись на роковое место, "самодействующій фугасъ".- Только шматки и клочья полетели, говорили мне потомъ стрелки пулеметной команды поручика Лебедева. Кроме того, несколько взрывовъ, произведенныхъ подъ личнымъ наблюденіемъ заведующаго фугасными работами поручика Дебагорій-Мокріевича, помимо паники среди наступающихъ, дали возможность, задержавъ отступленіе, спасти несколько пулеметовъ.

Лишь только взошло солнце и разсеялся туманъ, противникъ открылъ ожесточенный огонь изъ всехъ своихъ орудій.

Но напрасно: войска и батареи переменили позиціи.

Бомбы одна за другой рвутся на позиціяхъ, где вчера были расположены батареи, а сегодня оказавшихся пустыми.

Нужно снова вести пристрелку, но найти батареи очень трудно – опытъ заставилъ и пріучилъ насъ хорошо применяться къ местности, маскировать батареи.

Наши батареи время отъ времени посылаютъ противнику то бомбу, то шрапнель – словно дразнятъ его…

7 часовъ утра.

Съ Высокой горы все наше расположеніе, какъ на ладони. Только орудій туда имъ не втащить – больно она ужъ крута.

Со стороны Артура подходятъ свежія роты для прикрытія отступленія.

Роты идутъ съ музыкой, бодро, весело.

Японцы, очевидно, въ недоуменіи – примемъ мы бой, или отступимъ.

Въ нашемъ расположеніи царитъ полный порядокъ. Задымились походныя кухни. По дороге впередъ и назадъ тянутся извозчики, рикши, носилки. Изъ Артура спешатъ добровольные санитары изъ гражданъ.

Не этого ожидали японцы после двухдневнаго боя. Они ожидали повторенія того, что было на Киньчжоу.

Передовой перевязочный пунктъ быстро работаетъ: большой еще приливъ раненыхъ.

Особенно на себя обращаетъ вниманіе летучій морской отрядъ, организованный докторомъ Кефели и работающій подъ непосредственнымъ его руководствомъ.

Докторъ Кефели, прибывшій сюда по собственной иниціативе, принесъ огромную пользу во время всего двухдневнаго боя, находясь со своимъ отрядомъ все время впереди, подъ Зелеными горами – въ сфере непріятельскаго ружейнаго огня.

Не говоря уже о прекрасно обученномъ фельдшерскомъ персонале, составе санитаровъ, обиліи перевязочныхъ средствъ и медикаментовъ,- по свидетельству докторовъ пехотныхъ частей, огромную пользу принесли санитарныя легонькія двухколесныя повозки, перевозка на которыхъ приноситъ ничтожное безпокойство раненымъ, требуя всего лишь 3-хъ человекъ, свободно, быстро, безъ напряженія силъ доставляющихъ раненыхъ въ госпиталь.

Между темъ носилки требуютъ огромныхъ усилій, и переноска на нихъ крайне мучительна.

Мне много разъ приходилось слышать, какъ раненые просили остановиться.

– Мочи нетъ, погодите, дайте отдохнуть – жалобно молили они санитаровъ.

А путь отъ Зеленыхъ горъ до Артура – 18 верстъ.

Перевозка же въ колясочкахъ Кефели была чистымъ благодеяніемъ для раненыхъ.

Оборудованіе этихъ колясокъ было произведено по мысли доктора Кефели и подъ его личнымъ наблюденіемъ и сопровождалось очень несложными работами. Брался двухколесный рессорный ходъ рикши, и къ нему приделывались съ устойчивымъ дномъ носилки съ ручками – вотъ и все.

Что же касается носилокъ, то, не говоря уже о техъ мукахъ, которыми сопровождалась переноска раненыхъ – носилки эти были оборудованы изъ гнилого, ветхаго, негоднаго матеріала.

На моихъ глазахъ разыгрывались тяжелыя сцены, въ особенности я много ихъ наблюдалъ 13 іюля.

Несутъ очень тяжело раненаго. Страдалецъ стонетъ – видимо,страшно мучается.

Вдругъ брусья ломаются, и раненый летитъ на землю, или застреваетъ въ самомъ неудобномъ положеніи.

Запасныхъ носилокъ, конечно, нетъ, и несчастнаго верстъ 10-15 несутъ на рукахъ.

Тотъ, кто былъ когда-нибудь раненъ, пойметъ, что это за муки.

Возмущенный такими порядками, я сообщилъ объ этомъ въ редакцію, хотелъ написать громоносную статью. Напрасныя волненія и трудъ – цензура считала, что опубликованіе такихъ сообщеніи можетъ повредить обороне крепости.

Говорилъ я объ этомъ инспектору госпиталей, покойному генералъ-маіору Церпицкому; указывалъ ему, что это не единичные случаи, что это наблюдается мной очень часто.

– Скажите мне, что я могу поделать съ этими мошенниками? Ведь это целая строго организованная каста. Все воруютъ, отъ старшаго до младшаго. Наворовались, кажется, достаточно въ мирное время – куда ни взглянешь, всюду и везде недохватъ или рухлядь; казалось бы, можно успокоиться – такъ нетъ. Не хотятъ пожалеть людей теперь, когда люди умираютъ, страдаютъ отъ ужасныхъ ранъ. Теперь… вы понимаете?- теперь, когда льется кровь, мне приходится бороться съ хищеніями и не маленькими, а большими хищеніями въ госпиталяхъ.

Ведь это не люди, а звери какіе-то.

Хочу уволить какого-нибудь мерзавца смотрителя – чуть ли не съ поличнымъ поймалъ – вы думаете я, инспекторъ госпиталей, въ силахъ это сделать? нетъ! паршивецъ лезетъ къ Стесселю, къ Вере Алексеевне, те заступаются, и молодецъ остается на месте, посвистывая себе въ кулакъ.

Представьте, каково мое положеніе!

Капитанъ Бондаревъ, смотритель своднаго госпиталя – ведь это убежденный мошенникъ, но онъ безответственъ.

Почему? Потому, что въ доме Стесселя онъ свой человекъ и любимецъ Веры Алексеевны. Онъ доставляетъ туда вино, консервы, все, все, что необходимо. Посмотрите, онъ еще наградами будетъ осыпанъ.

А сколько у насъ такихъ Бондаревыхъ, только масштабомъ поменьше!

Теперь вы понимаете, что я могу сделать, какъ офиціальное лицо, инспекторъ госпиталей крепости Портъ-Артуръ?-

Все сказанное покойнымъ было совершенно верно – грабили все, кто только хотелъ. Это такъ.

Но генералу не следовало опускать рукъ. Онъ, очевидно, забывалъ, что онъ генералъ русской арміи, следовательно ея офицеръ, и поэтому не могъ, не долженъ былъ допускать этого грабежа. Генералъ – старшій офицеръ; старшій воинъ не можетъ допустить, чтобы младшіе, подчиненные ему, воины грабили.

Онъ долженъ былъ протестовать до техъ поръ, пока былъ въ силахъ. Протестовать на словахъ и на бумаге, настаивать, требовать увольненія грязныхъ людей, преданія ихъ суду.

Какъ бы генералъ Стессель ни велъ себя дико, онъ въ конце концовъ сдался бы.

Были же люди въ Артуре, истинные офицеры, которые его поддержали бы и сообща заставили Стесселя уступить.

Наконецъ, онъ могъ бы доносить, непрестанно доносить о всехъ злоупотребленіяхъ своему непосредственному начальнику, коменданту крепости генералъ-лейтенанту Смирнову.

Въ делахъ штаба, по крайней мере, остался бы матеріалъ, который, богато иллюстрируя деятельность этихъ ненасытныхъ кровопійцъ и лучшихъ союзниковъ японцевъ, далъ*бы возможность теперь потребовать ихъ къ ответу.

Широкое разоблаченіе всехъ этихъ злоупотребленій показало бы, что переносили защитники Портъ-Артура отъ внутреннихъ враговъ.

Разоблаченія эти доказали бы Россіи, какихъ трудовъ стоило защищать Артуръ, и, можетъ быть, во мненіи общества поднялись бы защитники Артура, восемь долгихъ месяцевъ бывшіе въ полномъ разобщеніи со всемъ міромъ.

Артуръ и артурцы преданы забвенію, мало того – на нихъ смотрятъ чуть ли не съ презреніемъ, забывая, обидно забывая, что мнимую твердыню пришлось защищать отъ союзныхъ враговъ.

А кто не знаетъ, что внутренній, домашній врагъ лютее и опасней несколькихъ явныхъ?

Генералъ Церпицкій убитъ при исполненіи своихъ обязанностей почти въ самомъ конце осады, но я не могу обойти его упрекомъ. Его деятельность въ качестве инспектора госпиталей осажденной крепости была пассивной, мало продуктивной. Онъ слабо боролся со зломъ, которое систематически губило изнывающій гарнизонъ.

Санитарно-медицинская часть въ общей сложности была поставлена отвратительно, скажу больше – преступно. Не явись среди молодыхъ докторовъ энергичныхъ, честныхъ, преданныхъ долгу людей, санитарныя условія подготовили бы разложеніе въ гарнизоне значительно раньше.

Къ этому вопросу я вернусь еще очень подробно во второй части моей книги, где буду разбирать причины сильныхъ цынготныхъ заболеваній, приведшихъ гарнизонъ къ полному разложенію.

Цынга же – бичъ въ осажденной крепости.

Около 8 часовъ утра Кондратенко съ Семеновымъ проехали въ штабъ, отнесенный версты на две назадъ, и начали передавать Стесселю о результатахъ начатаго отступленія.

Шли бурныя пререканія съ штабомъ раіона.